Ознакомительная версия.
6
Не так уж много там нового, зато много такого, что надо выбросить. Дворник тоже говорит: запрещенные книги пишет. Так загадочно хочется спать. Чужою кровью искупили чужую пролитую кровь. Стр. 41, «Неудавшийся Зощенко» Ник. Оскомина. Было решение. Дано указание. Ему поручили охоту начать. Фразовое ударение на «вашими». Тот листок встает как живой. Там важно было совсем другое. Эмоции отталкивания,
когда лента еще не прокрутилась. Тебе это понятно, ну и будь доволен.
Нет, ты сначала сам разберись, а потом другим заморачивай голову. Почему когда я читаю по-немецки, мне все понятно? А как увидеть своими глазами Метагалактику? А как увидеть своими глазами царицу Савскую?
А как увидеть то, что ты когда-то сам увидел, но чего уже нет и никогда не будет, а у тебя стоит перед глазами? Выигрывает ли теория от краткости изложения?
20 раз повторяется одно и то же. Интонация – это тайна автора. Нам до этого никакого дела. В чтении глазами, которое считаю я варварством, /АБ, КМП 16/[101] ибо художественное чтение есть внутреннее произношение и прежде всего интонация, в чтении глазами я – бессмысленен; но и читатель, летящий глазом по строке, не по дороге мне. Одно ясно. Тут нужно решить самому.
И сделать из этого решения все выводы. Если бы кому-нибудь от этого было легче. На уровне кухни коммунальной квартиры. Ma che sciagure d’essere senza cogl[102]. Это было сказано соседкой в милиции в порядке доноса. А без контекста не звучит. У нее свое понятие о запрещенных книгах. Испытанием мы называем то, что испытали из того, что не хотели испытать. А если хотели? Тогда это приключение. А он не страдалец, а авантюрист, хотя бы и самой чистой марки. Adieu, canals, canards, canailles![103] Слишком явная установка уесть. Но он иначе не может.
аккумуляторы
НЕ ТОРОПИТЕСЬ РАЗРЯДИТЬ СВОИ АККУМУЛЯТОРЫ
На него никогда нельзя смотреть, когда он освещен солнцем. Ты же видишь температуру спирта, а не воздуха. Как раз когда требуется особое усилие. Как раз в тот самый момент. Он понимал, о мрачный гений, тот макабрический фантаст. Почему отказывали американские издатели?[104] Видимо, только из-за того что англосаксы под Большим Братом, они этого допустить не могут. Это тоже табу. Значит, вместо одного инвалида будет два инвалида. Вот все, что я могу сказать. Дуреет с каждым днем. С каждым годом тем более. Ах Толя, Толя, ты ли, ты ли? Не торопитесь разрядить свои аккумуляторы. Томилино, Красково, Малаховка. Снегири, еще что-то и Истра. Снегири значит приготовиться.
Кругом его обожают: дома его обожают, на работе его обожают, в КГБ его обожают. А наши органы работают, как ваши органы. Не знаю, как у вас, а у меня еще действуют. Последний приют, как и политическое убежище, за пределами школы плавания. Просто надо иметь в виду и все. Вместе с именами? Нет, вместе с прозрачными намеками. Я ее любил когда-то. Последователь больше не будет последовать. Прихлебатель больше не будет прихлебывать. Последний приют – без да-ты! Я вас любил когда-то. Когда играет шутовская сторона, мне хочется скрестить руки и застыть изваянием. Да вот беда: не пишут эти господа[105]. И не читают, что еще хуже.
2
не торопитесь разрядить аккумуляторы
Опять пробежал этот бегун с его одиночеством на длинной дистанции. Но воздух остался. Но контуры пейзажа. Но старый камень на кладбище. А его и не узнать. Он ли? Тот как будто был большой и величественный. А этот маленький и скромный. А уж про и говорить нечего. Это случилось 26 марта 1930 года. Еще немного, еще месяц, не больше. С тех пор я не видел этого пейзажа. Но воздух остался. Густой, как напиток, душистый, напоенный ароматами цветущих садов, яблонь, вишен и акаций. Но легкие не те. Но теперь уж нужен никотин. НЕОН особой чистоты хорош и сам по себе. Несколько меньше, чем просто подарок. Но все-таки. Она и ноги на стол. И это уже было. Ты сам их доканал. С твоей помощью. Не без твоего участия. Мельницу не видел и пруд у мельницы. И на Обводный сев канал, стихами девку доканал. Вот какой-то мрачный тип к чудной девочке прилип. Левой рукой что ли попробовать писать на тетради в три линии? А потом перейти на две линейки. Удивительно, как вершина НЕ действует на продавцов воздуха. Они продолжают продавать воздух. И эта премия специально для них. Тут отмечены все величайшие из великих. И каждый делает вид. А в глубине души все ТА Ж. Вновь я посетил тот уголок земли. Одна как прежняя белеется гора. Ах бабушка, ужели это ты? Добро, мой внук, добро, что не узнал ты деда[106]. Первые уроки не забываются. Как в темноте волчьи глаза, горящие точки. Как волчий вой ночью в песках. Акация цвела. Старая акация засохла, и по ней легко лазить на крышу. Выброшенные страницы нужны для особой книги. Тоже била попытка. Но даже и тогда, с широким указателем и не в первый раз будет удача или неудача. Зависит от чего-то еще.
3
не торопитесь разрядить аккумуляторы
Немецкие вырезки я выбросил. Огромное количество понапрасну потраченных усилий. Вот и такие слова были для выражения тех же самых чувств.
И от этих слов ничего не осталось. Это как черновики на веленевой бумаге. Это как чужой роман, который приводит к чужим романам. 19 томов. Испуг. А читатель один. 18 переплетов. А дело одно. И остается только дайджест в чужом архиве. Некрасиво. Надежда была. Вера была. А любовь была? Была и любовь. Вот чем обернулось возвращение. Нет уж. У вас другой напев. Молодость и красота исчезли, вместе с ними и дрянь, осталась добродетель. И скука. Уже тогда. Как старая пародия. Но вот насчет клоуна по-немецки – это хорошо. И не стареет. Как последняя книга, нет, последняя страница из книги, прочитанной в Бутырской тюрьме. Она напоминает новый фужер. Налейте, налейте, любого вина, но скорей налейте. Франц Кафка по-русски в черном переплете[107] у тахты рядом со свечой. Вредно действует. Я заметила. Начинаю галлюцинировать. И голова болит. Что значит апокалиптический оргазм? Я ничего такого не нашла.
Я его помню 10 лет назад. Он и тогда произвел впечатление на кончики нервов? Мы без вас пустые, но мы так хотим быть полными. Случайно. Но ни одного слова под карандаш. Ни одного. И на полях писать нечего. Все уже написано.
кролик
7
Одни и те же слова 25 раз в разных видах на разных форматах. И это называется всегда начинать сначала. Можно и не начинать. 9.11.65
Невидимые слова на невидимой бумаге – мечта идиота. Там было точное ощущение. Только банальность может придти в голову. Заранее можно сказать. Заранее можно выбросить. Один вид большого листа через два интервала: ну что тут может быть интересного? Один вид круглого стола, за которым сидят чужие люди и пьют чай. Похвала великого кунктатора – лучшая награда для кого? Вся статья целиком укладывается в пародию. Ликование шутовской стороны вдруг начинает бесить: ни слова никогда больше ни за что, ни слова! Просто напоминание о том. Есть же все-таки. Есть же. Есть. Почему взгляд тянется в ту сторону? Что же будет, когда удар. Дрожь бьет. И такая ошибка была. На улицах ходили черты и черточки его триумфа. Они встречались на каждом шагу. Это его и поддерживало. Вдруг побледнел вид. Что же это в той стороне? Какая загадка? И тут все испорчено чужим влиянием. Перейди попробуй, сразу же на всем крест. Вот слова. На них и надо остановиться. А все остальное – трын-трава. Очень похоже на. Точная копия. Длинная дорога, и кругом все горит. А мы идем и едем, едем и идем. Пожары, пламя, огонь. Огромный амбар-мир охвачен пламенем. А мы куда-то идем. И все куда-то идут. Ты уж не маленький, пора бы научиться. Опять ковырял пальцем в стене? Его любимое занятие – объяснять, почему это дьявольски удачная острота. Длинно, нудно, неинтересно. А стихи любопытные. 7 обойм на 7 языках. + что? Странная вещь. Самое время. Не надо иметь дело с обезьяной. Не надо связываться. No retreat, no retreat, they must conquer or die, who have no retreat[108].
СТИЛИСТИКА ГОГОЛЯ
6
Взять только описание
ВОДЫ.
Жизнь своих современниц оправдал
он один. Это же роман
о женщинах. Вон что.
А мы думали, это роман
о поэте. Беспощадная Любовь
Поэта
беспощадней всего
к самому
<поэту>
себе?
Казалось бы, одно и то же. А между тем, речь идет о совершенно других вещах. Взять только описание женщины.
Все это уже было.
Взять только описание любви. Замороченная голова и пойти в кино. Спасибо скажи, хоть такие заботы. Это ж надо, она гордится, что она жена Абрама Терца. Фамилия директора – Марк Бонэм Картер. Заявление через 2 месяца. Маленький, черненький, нудный и надоедливый, с оттенком высокомерия, которое воспринималось как нахальство. Таков был граф Бобрищев-Пушкин. В Казахстане он был инструктором по физкультуре при райкоме комсомола. С меня он требовал Раблэ. А Надежда Мих. говорила: а пошлите вы его в Публичную библиотеку! Директор издательства «Уилльям Колинз» заявил 12 ноября 1965 г., что русский писатель издал в Британии 3 романа. Все это уже было.
Ознакомительная версия.
