– Дальше что?
– Выпустили Пашу. Года он не просидел. Сразу появился у меня дома. А у меня к нему, веришь, как отрезало всё. Да и вообще к мужикам… На коленях стоял, молил прощения. Потом угрожал, говорил, что расчёт на меня ставил.
– Что?
– Ну, рассчитывал на меня.
– Замуж не звал?
– Да я бы и не пошла. Из милиции его уволили. Слышала, связался с бандитами. Я не интересуюсь, где он и с кем…
– А он о себе не напоминает?
– Если бы! Звонит постоянно, бывает, в офис наведывается. Угрожает, просит… хочет, чтобы я к нему вернулась.
– Может, утихомирить его? Могу помочь.
– Спасибо, Игорь. Но в этом мне ничья помощь не требуется. Поверь, есть кому обо мне позаботиться. А Паша… пусть живёт с таким камнем на совести.
– Деньги-то он тебе вернул – триста тысяч?
– Нет, конечно. Говорит, вернёт, если я соглашусь быть с ним.
– Веришь?
– Врёт, наверное. Сумма для него неподъёмная. А когда злится, говорит, что ему проще меня «замочить», чтобы я не возникала по поводу долга. Только я не боюсь и при каждой встрече ему об этом напоминаю. А он злится.
– Блефуешь? Или у тебя действительно есть кто-то серьёзный?
– Не веришь, что у меня может кто-то быть?
– Верю, конечно. Но ты же сама сказала, что к мужчинам теперь…
– Сказала. Так и есть. Мне физическая близость не нужна.
– Вот в это никогда не поверю! Я же помню, какая ты была!..
– Была, Игорёк, была… Теперь ни один мужчина мне не нужен. Обхожусь неплохо без них.
– Всё равно не могу поверить. Так кто же у тебя появился?
– Один очень состоятельный и хороший человек. Я ему многим обязана.
– Любишь его?
– Уважаю очень. Со временем надеюсь, что смогу полюбить.
– Кто, не скажешь?
– Нет. Зачем тебе?
– Я его знаю?
– Знаешь.
– А он про меня… про нас знает?
– Нет.
– Как всё сложно…
– Да. Не просто, Игорёк. Давай спать…
Мезенцев стоял у окна кухни и смотрел на тёмную пустынную улицу. Им овладело странное состояние: он находился в квартире женщины, которую безумно желал, и в то же время хотел, чтобы именно Катя сейчас сама сделала первый шаг. После рассказанной ею истории он не мог ни давить на неё, ни уговаривать. Ему было достаточно того, что Катя находилась рядом. Он слышал, как она расстелила постель, как прошла в ванную комнату, как вышла оттуда минут через десять. Он ждал, мучаясь вопросом: вместе или отдельно она постелила ему?
Катя вошла на кухню. На ней был надет зелёный не очень длинный домашний халат и тапочки.
– Ты чего здесь? – тихо спросила она.
– Да вот, любуюсь видом из окна. – Он смотрел на её отражение в тёмном стекле.
– Иди ложись.
– А ты? – Он повернулся, стараясь по выражению глаз определить, что ожидает его там – в спальне.
– Мне надо помыть посуду и посмотреть почту в компьютере… – Она отвела глаза. – Ложись. Я быстро.
– Да-да… сейчас… – Мезенцев повиновался, испытывая волнение перед неизвестностью, как тогда, девять лет назад, когда в первый вечер уговаривал Катю подняться к нему домой.
Он прошёл в комнату и с облегчением вздохнул, увидев расстеленную широкую кровать, а на ней две подушки. И вдруг заволновался ещё сильнее, почувствовав, как желает эту женщину! Безумно… За все прожитые без неё годы…
Мезенцев умылся, спешно разделся и юркнул под одеяло.
Катя появилась через несколько минут. Подошла к столу, освещённому настольной лампой, и склонилась над компьютером. Недолго поколдовав над клавиатурой, щёлкнула выключателем, и комната погрузилась в темноту. На фоне балконного окна Мезенцев видел женский силуэт и не сводил с него глаз. Катя не спеша подошла к кровати и прямо в халате легла под одеяло.
– Ты его не снимешь? – Мезенцев попытался прижаться и расстегнуть халат.
– Игорь, не надо… – Это было произнесено тихо, твёрдо и без эмоций.
– Почему? – Он не убрал рук.
– Потому что я тебя предупреждала.
– Катя… – Мезенцеву удалось расстегнуть одну пуговицу на груди.
– Я тебя ударю.
– Ты будешь спать в халате? – Он прекратил свои попытки, потому что хорошо знал Ковалёву.
– Он мне не мешает. – Катя повернулась на живот, не оставив Мезенцеву выбора.
– Но обнять тебя можно?
– Обними.
Мезенцев прижался к горячему, даже через толстую ткань халата, женскому телу и закрыл глаза. Полежав несколько минут, он понял, что не сможет уснуть.
– Ты чувствуешь?.. – тихо прошептал он.
– Чувствую, – так же тихо ответила она. – Успокойся.
– Не могу. – Он провёл рукой под одеялом вдоль спины и поднял подол халата. Ладонь ощутила упругое тело и гладкую нежную кожу, скользнула по ноге выше и наткнулась на стринги. Катя даже не пошевелилась. Это прибавило ему уверенности в успехе. Он запустил пальцы под тонкую материю.
– Игорь!.. Ты сейчас отправишься домой.
– Катя, да будь же ты женщиной! – задыхаясь от волнения, простонал он.
– Какая я женщина, ты знаешь! Я ведь ясно дала понять, что у тебя нет шансов. – Ковалёва оттолкнула его руку, поправила халат и повернулась на бок, демонстрируя спину. – Или спи, или езжай домой.
– Спокойной ночи! – Он обнял её, прижался всем телом, но больше не возобновлял попыток близости.
– Не обижайся, Игорь, – тихо произнесла она в темноту. – Был бы ты просто мужчина, с которым я познакомилась в ресторане, всё было бы проще. А так…
– Как? – Он поцеловал её волосы на затылке. – Как, Катёнок?
– Катёнок? – Он ощутил, как она вздрогнула всем телом. – Ты меня так называл давным-давно. Кажется, в другой жизни. – Она повернулась к нему. – Скажи, ты меня действительно любишь?
– Люблю, Катюша. Очень люблю. – Он поцеловал её в губы.
– А почему ты целый год не говорил мне об этом?
– Катюша, мне уже сорок. С возрастом мужчине сложнее признаваться в любви, потому что любовь уже другая, не такая, как в двадцать лет. И даже в тридцать…
– Знаешь, а я тогда влюбилась с первого взгляда. Так сильно, что не могла без тебя и дня прожить!
– А сейчас?
– А сейчас… Человек с возрастом меняется. Меняются и чувства, и любовь…
– Ответь на мой вопрос.
– Не нужно, Игорёк… Не пытай меня, – на выдохе простонала она.
– Пашу любила сильно?
– Пашу?.. Любила. Думала, наконец-то нашла, что искала! А он меня… как под поезд… Всмятку… в кровавую… в дерьмо!.. Я вены себе чуть не вскрыла… Не дали… Раз, думаю, не судьба сдохнуть, докажу всем, что я сильная. И ведь почти доказала. А тут ты… Верила, что забыла… Любви больше не ждала… Особенно твоей. Оказывается, бывает… И как жить? Ведь помеченная я… на всю жизнь помеченная… Признаться невозможно… Невозможно, потому что я женщина, потому что чувства очень глубокие и потому что страх отвержения… Когда тебя отвергают – это больно, а когда любимый человек – очень… Снова я этого не выдержу. Ну вот я тебе призналась…
– Девочка моя! Я тебя больше никому не отдам! А зверей этих… я их порву! – Он прижал её к своей груди и стал покрывать поцелуями лоб, брови, глаза с привкусом слёз, солёные мокрые губы… – Я их в землю зарою! Будь моей!.. Сейчас…
– Игорёк, хороший мой, у тебя налаженная жизнь, семья, бизнес. Не нужно из-за меня всё рушить, – сквозь его поцелуи шептала она.
– Я не смогу без тебя жить! В том, что произошло, – моя вина! Я искуплю. Ты снова станешь моим Катёнком. Моим нежным и ласковым Катёнком. Никто тебя никогда не обидит. Я всегда буду рядом. И мы будем счастливы! Вот увидишь!
– Значит, ты меня всё ещё любишь…
– Люблю!.. Мой Катёнок! Иди ко мне… – Пока он расстёгивал пуговицы на халате, она не сопротивлялась. Но, когда он попытался стянуть халат с плеч, всё изменилось.
– Уходи, Игорь!.. – Неожиданно она оттолкнула его и упёрлась руками в грудь.
– Катёнок!.. – Он старался найти губами лицо, преодолевая напряжение её тела.
– Нет! – Она отвернула голову, и он ощутил на губах её волосы.
– Что с тобой?
– Уходи… У тебя семья…
– Катя, это условности…
– Уходи! – Она была непреклонна.
Мезенцев ослабил мышцы и перевёл дыхание. Потом отпустил Катю из своих объятий.
– Зачем ты так? – спросил он в темноту.
– Пройдёт время, и ты пожалеешь о том, что мог сейчас совершить.
Мезенцев почувствовал себя самым одиноким во всей Вселенной. Он поднялся и стал натягивать одежду. Катя лежала тихо, но он даже не смотрел в её сторону. Было стыдно и горько за всё, что случилось сейчас в этой комнате, за все прожитые годы. Мезенцев не уважал себя.
– Я сделаю тебе кофе. – Ковалёва встала с постели.
– Лежи. Ничего не нужно. – Мезенцев направился в прихожую и включил свет. Она не вышла за ним.
– Возьми отпуск на пару недель. Я не хочу тебя видеть! – крикнул он с порога квартиры и закрыл за собой дверь.
Он шёл по ночной улице. Ему было плохо. Очень плохо. Он понимал Катю, а она не поняла его. И он чувствовал себя несчастным.
Поймав такси, Мезенцев назвал адрес офиса…
