– А три четверти женщин никогда не держали в руках банан, дефицит-с! – в тон ему возмутился Кешка и налил себе водки.
– Отстань Бит, на место, как не стыдно! – скомандовала Жанна Михеевна, – чёрного брать не хотели, мрачно, страшно, словно пантера в доме, на удачу один-единственный пёстренький был в помёте.
не одолеть навязчивую скабрезностьЛегко вскочила, захлопотала у стола – собирала ломтики лоснившейся лососины, крапчатой колбасы; наклонила подсвечник, сливая расплавленный стеарин, из-под тарелок выползли тени.
Смахнула в блюдо с останками индейки неряшливую горку лиловых и сиреневых, сброшенных оттаявшими астрами лепестков, цок-цок-цок – появились картонные коробки с белыми медведями, залезшими в синий круг; свесивший язык Бит пожирал хозяйку влюблёнными преданными глазами; Соснин содрал с неё платье, в полупрозрачном лифчике и змеиных чулках поместил вместе с разволновавшимся псом на пышную кровать с ажурной металлической спинкой – бес подсознания подбрасывал похлеще скандинавских сюжетики – оставалось сброшюровать из них непристойный журнал.
Не выгнуть ли прутья на спинке кровати? – вяло детализировал побочную затею Соснин, но его снова отвлекла раковина, её манившая в красную тьму округлость цвета дёсен Жанны Михеевны; та снова расточала улыбки, проворно оснащая бутылку «Столичной», освобождённую от анодированной жестяной шляпки, пластмассовой пипочкой с косо срезанным кончиком.
– Чтобы удобнее наливать, – с интимной доверительностью шептала.
И кого напоминает, где видел? – недоумевал Соснин, – ну и футлярчик, снаружи всё тип-топ, но какими материями обклеена изнутри?
Пока Жанна Михеевна, не сводившая с него влажных огнистых глаз, раскуривала сигаретку в длинном мундштуке, выточенном из слоновьего бивня, взял раковину, приложил к уху далёкий гул океана.
перед десертомГоп-стоп, мы подошли из-за угла, – запел японский магнитофон.
– Раковины Владюша с Острова Свободы привозит, спрашиваю: что тебя в эту нищую страну тянет, а он – сталкивались с его непрактичностью?! – отвечает: там драгоценности на пляже валяются! И рисковать любит, место, где опаснее ищет. В прошлогодней гонке Бермудский треугольник пересекал, так волной за борт смыло, на счастье он был пристёгнут, а то акулы уже сужавшиеся круги описывали.
…когда он поправлял кис-кис, – допевал Розенбаум.
– До чего скатерть яркая! – похвалил Соснин, качнувшись в танце к сочному лугу с маками, примятыми тарелками, чашками.
– Правда забавная? – обрадовалась Жанна Михеевна, – только это не скатерть, это клеёнка альпийской конфедерации для пикников, баснословно дешёвая, но можно красное вино проливать, а всё как новая, накрахмаленная, там разные продают – с озёрами, городками на склонах, на кухне у нас – ресторанчик с толстосумами, питающимися омарами, – говорила, говорила, слюна вздувалась на губах блестящими шариками.
Жанна Михеевна положила на тарелку Соснина щедрый клиновидный кусок торта с кремовой розой.
– До чего обаятельный Виталий Валентинович, галантный, подтянутый, в его-то годы! И бился в горах, ломался, а сто очков молодым! Я танцевать хочу, я танцевать хочу, – снова жадно зашептала она, отдаваясь мелодичной стихии, обжигая Соснина горячим, будто отработанный пар, дыханием.
миг, пропущенный (упущенный?) прозойОн, конечно, не мог предположить, что, танцуя с ним, Жанна Михеевна обмозговывала довольно простой, но коварный план.
обрывки фраз– Уезжать нельзя, из здешней сетки социальных связей выпутаешься, а в тамошнюю, новую, вписаться не сможешь, – увещевал Герберт Оскарович.
– В Совдепии, что ли, грезя небом в алмазах, гнить? – напирал, прихлёбывая водку из фужера, раскрасневшийся Кеша.
– Но позвольте, идеи социализма мир завоёвывают, нашего, замечу, русского социализма, в отдельной стране построенного, нельзя же, вступая на проторенный русскими первопроходцами путь, им самим отказывать в национальной идее, возможен ведь в конце концов просвещённый национализм! – горячился на другом конце стола Влади.
– Нет, не возможен, – снисходительно улыбался московский теоретик, – чёрная сотня тотчас объявится, объявит просвещённых пархатыми. Да и в обозе всегда наготове этнографические хамы в папахах и галифе, одержимые патриархальными фобиями.
дежурные жалобы в комплекте с веселящими отвлечениями– От Владюши и грошовых подарков не приходится ждать!
На валютные командировочные переоснащал яхту, в Стране Тюльпанов дивный флюгер купил… и хобби у него чересчур дорогое, из-за него он во многом себе отказывает. Думала, в Туманном Альбионе приоденется, там же мужские портные лучшие в мире, так не поверите – ввалился с этюдником, смотри, радуется, как удобно для далёких путешествий придумано! Или: я до смерти танцевать люблю, но и лёгких шузиков не привёз из Столицы Вальсов! Сейчас хоть портативный магнитофон ему япошки презентовали. А мне перепал парик, пусть и последней моды, однако светлый, мне такой не к лицу, пришлось уступить, – выразительно округлив глаза, посмотрела на мопсовидную Ирэну, выпучившуюся на сюрпризную табакерку, с которой уже вдохновенно манипулировал Влади, – Ирэне-то идёт, цвет естественный, с рыжинкой, подруги, говорит, лопаются от зависти. Забавно, правда, что после войны, когда ещё хной не пользовались, волосы красным стрептоцидом подкрашивали?
– Ирэна Владимировна, – лукаво улыбался Виталий Валентинович, выхватывая у Влади весёлую эстафету, – вы «Столичную» внимательно разглядывали когда-нибудь? И старательно разлил по рюмкам водку, и просветил, водя пальцем по этикетке, относительно чудесной асимметрии фасада гостиницы. – А в годы НЭПа на кладоискательстве обезумели, кто только не мечтал разжиться золотишком, которое буржуи припрятали. Был я тогда молодой, доверчивый, проживал в доме на углу Невского и Владимирского, над помещением, где располагался до революции скандальный ресторан «Палкинъ», теперь там кинотеатр «Титан», – заводил любимую историю Виталий Валентинович, – и вот, разобрал я паркет, наткнулся между балками на заанкеренную железяку, возился, возился с ней, пока в кинотеатре не упала люстра.
– С ним трудно, Илья Сергеевич, очень трудно. Мало, что день-деньской всухомятку, так ещё бумаги тоннами таскает домой, перелопачивает ночами, а кто навьючился, везёт, того погоняют. Недавно на праздник, который всегда с тобой, поехал… – Куда-куда? – переспросил Соснин. – А-а-а… – Так там ночи напролёт заседали, мужчины в соку, но даже на плас Пигаль не сумели хоть одним глазком глянуть! И сейчас эта авария, везёт же – дом упал накануне баллотировки. Не виноват, а спрашивают с него…
истинно-высокая (выше некуда) технология, с ароматомВлади не терпелось увлечь мужчин в кабинет, похвастать японским пополнением коллекции; обступили стол с разложенными трофеями.
– Обратите внимание, – взял розовый пакетик с прозрачным круглым окошком, – в натяжении новый вид латекса с эффективными добавками демонстрирует чудеса прочности, эластичности…
– А этот, нежно-зелёный…
– Для орального секса, со вкусом киви…
– Киви? – ослепил очками Герберт Оскарович.
– Новозеландский фрукт, модный теперь на Западе, – пояснил Виталий Валентинович, – рекордная концентрация витаминов, как в бронзовой ворсистой кожуре, так и в изумрудной мякоти, а аромат…
– В Киото, после осмотра Сада Камней, сорвался на экскурсию в древний квартал публичных домов, и сколько удивительного узнал! Европа нос задирает, мол, первому, пусть и животного происхождения, из свиного аппендикса, презервативу, найденному в Шотландском замке, более четырёхсот лет, но у японцев, оказывается, на три века раньше было вещество, превосходящее современный латекс…до сих пор засекречена рецептура с добавлением рисовой муки, смолы карликовой сосны, экстракта бамбука…
– Восток дело тонкое! – цокнул языком Кеша, полюбопытствовал, – почему презервативы усиками украшают, а про бородки забыли? Дамы, по моим сведениям, ропщут, готовы протестовать.
– Запатентуй идею, – предложил Влади.
где начало бесконечной цитаты? (и другие вопросы, ответы на которые каждый волен считать расплывчатыми)– Твердил проектантам: прочность ставьте во главу угла, прочность, и как в воду глядел, спровоцировали креном в красоту на публичное харакири! – горячился Влади, предлагая страдательную версию обрушения, – я им объяснял, вшивым интеллигентам, что именно типизация расширяет свободу творчества, а они…фрондёрствовали, зубоскалили вместо того, чтобы… Когда вышку для прыжков над ванной бассейна ставили в алтарной части лютеранского храма, я своей властью увеличил бетонные сечения и теперь сто лет вышка простоит, захочешь сломать – не получится, но с какой стати, спрашивается, наши эстеты многоэтажные жилые дома вынуждают дышать на ладан?
