Ее глаза лукаво блеснули.
– И побег удался?
– На славу!
Не знаю почему, но я ей вдруг рассказал о своей встрече с Греттой. И теперь, рядом с Мышкой, я уже не морщился от этой истории, а просто беззлобно смеялся.
– А имечко! Имечко! Гретта! Разве я мог полюбить женщину с таким именем и в таком доме! Ты внимательно на меня посмотри, Мышка, разве мог?!
Мышка обошла меня, ощупывая мои пожеванные штаны, прикасаясь к моему небритому подбородку.
– Ты права, Мышка, иногда мне лень бриться.
Я уже отлично понял, что нравлюсь ей. Что мне сегодня невероятно повезло. Я встретил человека, которому можно открыть свою душу. Без утайки. Не приукрашивая свои достоинства и не преуменьшая их, и я подумал, что вовсе не заслужил такого везения. Мне так захотелось сейчас, сию минуту что-нибудь сделать для этой огненно-рыжей девчонки. Самое невероятнее! Ну, хотя бы покатать на облаках. Я когда-то об этом так мечтал!
Уже светало, и раннее утро поглотило звезды и луну. И белые пушистые-пушистые облака низко свисали над нашим балконом.
– Как красиво, Фил, – выдохнула Мышка, взяв за руку. Мы приблизились к окну. – Словно большие комки снега. Теплого-теплого снега. Кажется, запрыгнул бы на них и поплыл далеко-далеко. Туда, где не бывает печали, горя и слез. – Я завороженно смотрел на Мышку. Чудо! Она даже мечтала о том же.
– У тебя не будет больше печали и слез, Мышка, – и я со всей силы прижал ее к себе. – Ты же знаешь, я чуть-чуть волшебник. Правда-преправда! Не веришь?
Я распахнул балкон и свежий утренний воздух брызнул в наше лицо. Одно облако еще ближе приблизилось к нам.
– А сейчас я покатаю тебя на облаке, Мышка, – и я протянул ей руку. – Ну же, ничего не бойся!
Я слегка приподнял ее (она была удивительно легкой, словно невесомой) и опустил на белое облако. И запрыгнул сам. Мышка не ошиблась. Оно было действительно теплое, и мы утонули в его белоснежном пуху. Оно понесло нас куда-то вверх, все выше, выше, в какую-то легкую бесконечную даль. Там, где не бывает печали и слез. И волосы Мышки развевались на ветру. И ее цветной сарафан колыхался на ветру. И она неожиданно сбросила с себя белые сандалии. И ее ноги утонули в белом пуху.
– Фил! Сбрасывай свои кеды! – закричала она, перебивая своим звонким голосом ветер.
Я последовал ее примеру. И мои ноги почувствовали расслабляющее тепло. Где-то вдали мы услышали сумасшедшую музыку Моцарта. Из неведомой бесконечности он послал нам свой привет и свое благословение. Мы крепко обнялись. Ветер хлестал нам в лицо и облако набирало бешеную скорость. Нам не было страшно. Уже не было. Мы знали, что там, далеко-далеко, в голубой бесконечности, легкой и теплой, не бывает печали и слез. Мы были вместе и Моцарт все громче и громче дарил нам свою волшебную музыку, которую много-много лет назад он сочинил специально для нас.
Мы проснулись в номере Ольги в объятиях друг друга. Солнце своими огненными лучами стреляло нам прямо в лицо. И я уже не знал, приснилось ли мне все это или просто нас посетила фантазия раннего утратили просто мираж бесконечности, или, действительно, было правдой. Для меня это уже не имело значения. Со мной рядом был человек, которого я горячо полюбил и которому с полным правом мог отдать самое дорогое в жизни – саму жизнь.
– Фил, – улыбнулась Мышка, зажмурившись от яркого солнца. – Фил, какой все-таки чудесной бывает жизнь.
– Бывает, Мышка, – я погладил ее волосы, – и будет, поверь.
И тут мой взгляд упал на газеты, просунутые через нашу дверь. Черт! Славик все-таки везде умудрится испортить настроение и достать меня.
– Погоди-ка, – я вскочил с места и взял утренние новости.
Славик, как всегда, подробно и слезно описывал эксперимент над Григом, предсказывал скорое признание и радовался его скорому краху. Но это меня не потрясло. Это я уже знал. Совсем другие новости вывели меня из терпения и я злобно скривился и прошептал:
– Этого не может быть…
В утренних газетах сообщалось, что надзиратель тюрьмы по прозвищу Бык назначается главным прокурором города в связи с серьезными ранениями его предшественника, попавшего в автокатастрофу на своем новеньком зелененьком мерседесе (купленном неизвестно за какие шиши). Далее описывались деловые качества Быка, его ум и принципиальность, а также боевые заслуги и намекалось на какие-то родственные связи с известным генералом столицы.
Второй отвратительной новостью была статья об администраторше, которая в это утро проснулась миллионершей. Миллионы ей перешли в наследство от внезапно умершего за границей двоюродного дядюшки. Также в заметке уверялось, что в нашем городе только такие достойные и уважаемые люди, как администраторша, имеют право на внезапную удачу.
Я плюнул от негодования и выругался.
– Мышка! Ты слышишь? Чушь какая-то? Ты только почитай! Это же чистейший бред!
Она спокойно пробежала глазами по строчкам и недоуменно пожала плечами.
– Все вполне вероятно, Фил. Не понимаю, чему тут удивляться.
Я схватился за голову.
– Это я во всем виноват, Мышонок.
И я подробно рассказал ей про все свои приключениями случившиеся накануне. Про нелепые слова, сказанные вслух. И вдруг так по-идиотски материализовавшиеся.
– Мышка, поверь! Я не мог даже подумать, что этот бред может стать реальностью!
– Успокойся, Фил, – она взяла мою ладонь и приложила к своей щеке. Щека была теплая, гладкая, как у только что проснувшегося ребенка. И я стал успокаиваться. И пробормотал:
– Мышка, пойми, я не имел права. Я знал, знал, черт меня побори, что никто не имеет права распоряжаться чужими судьбами. Мышка! По моей вине какой-то кретин вдруг стал главным прокурором, а какая-то бриллиантовая люстра, безличная и тупая, так вот, вдруг проснулась миллионершей.
– Во-первых, Фил, поверь, этот прокурор ничем не хуже прежнего. Ты не задумывался, откуда у него вдруг за несколько дней появился новенький авто и огромный особняк за городом, и…
Я тут же прервал ее:
– Нет? И не собираюсь задумываться? Это его жизнь! И я не имел права лезть в нее. Тоже! И почему мне на голову свалился этот идиотский дар!
– Фил, – Мышка крепко обняла меня, – поверь, если дар внезапно появился, он рано или поздно так же внезапно исчезнет. И тогда все-все станет на свои места. Ведь все всегда становится на свои места, обязательно. Это закон природы и не мы его писали…
– Ты, наверно, права Мышонок. И все-таки я никогда не избавлюсь от чувства вины.
– Скажи, Фил. Но ты… Ты ведь столько раз мог для себя что-нибудь сделать! Столько раз!
– Мышка, – я притянул ее к себе, – я же все имею, Мышонок. И даже больше, чем все. Я имею то, что совсем не заслуживаю. Это ты…
– Ты, наверно, очень хороший парень, Фил. И, наверно, очень настоящий. И, наверно, я тебя очень люблю, но… – и неожиданно на ее глазах появились слезы.
– Ну вот, ты теперь плачешь, зачем, Мышонок? Смех тебе больше к лицу.
– Потому что я знаю, что любить – это всегда риск.
– А на облаках летать – это не риск?
Громкий стук в дверь заставил нас очнуться. Мы услышали громкий, властный волос Дьера:
– Ольга! Открой! Ты опоздаешь, Ольга!
– Погоди! – Мышка соскочила с дивана и, закутавшись в плед, юркнула за дверь.
Я услышал их шепот, но ничего не смог разобрать. И только теперь вспомнил, что мы находимся в номере Ольги. И она за ночь так и не соизволила явиться.
Когда Мышка появилась в дверях, я тут же спросил:
– Где Ольга, Мышка? Мы нахально развалились на ее диване. Это не совсем удобно…
Она махнула рукой.
– Перестань, Фил. Она все поймет. Такая эффектная женщина, не раз пропадающая сама ночами, все понимает.
– М-да, – пробубнил я, укорив себя, что по своему легкомыслию так и не разыскал Ольгу и толком ничего не узнал.
– Мышка, мне нужно помочь Григу, обязательно нужно!
– Ну так давай, скажи свои заветные слова. Они сбудутся!
Я перевел взгляд за окно.
– Нет, Мышонок, больше такой ошибки я не сделаю.
Никогда. Пусть все идет своим чередом. Может быть, так и надо. К тому же я сам ни в чем не уверен. Просто мне кажется это расследование каким-то странным и не до конца правдивым. И мне жаль, что в этой неполной правде ты тоже сыграла свою роль.
Она бросилась ко мне. И вновь крепко обняла за шею. – Ни одного волшебного словечкам не скажешь?
Я широко улыбнулся.
– Единственное волшебное слово для тебя – покататься на облаке. Тебе достаточно?
– Конечно! Еще как, конечно!
– Ну что, до вечера, Мышка, – и я весело ей подмигнул. – Мне нужно на всякий случай разыскать до суда этого милого адвоката.
Мы договорились встретиться в то же время. Выйдя в холл гостиницы, я сразу же увидел раскрасневшуюся администраторшу, с ног до головы унизанную бриллиантами, разве что их не было в носу. Ее окружала куча юрких репортеров. И она, размахивая толстыми руками, с удовольствием давала умное интервью.
– О, Фил! – радостно закудахтала она и выбежала навстречу. – Как вам спалось? Вы так чудесно выглядите.
