– Спасибо, Римма Леонидовна.
Однажды она обратила внимание на темный волос на сидении и небольшую пуговку явно от женской одежды. Она спросила об этом Всеволода, как бы случайно. Реакция ее насторожила:
– Да подвозил одну девушку.
– Извоз при вашем статусе не приемлем, – не очень жестко отреагировала она.
– Она очень спешила… стало жалко.
«А мальчик-то не простой… но лжет правдоподобно» – промолчала она.
Возвращаясь однажды вечером домой, Римма Леонидовна попала в пробку, взяла сумку, чтобы достать носовой платок, включила свет в салоне, и взгляд ее упал на недорогую сережку. Такую бижутерию не носили ее друзья, тем более она сама.
– А этот мальчик – не промах! А с виду кажется смирным ягненком, – вырвалось у Риммы Леонидовны.
«А нужно ли мне все это?» – подумала она про себя.
– Вот Всеволод Петрович, вы сами подписали себе приговор. И не случайно меня что-то все время сдерживало. Пожалуй, разбираться подробно я не буду, – раздумывала вслух Римма Леонидовна.
Она вдруг вспомнила прочитанную когда-то мысль, что серо-голубые глаза признак определенной скрытности и даже ущербности генетического однообразия.
Она, так же как Альберт Иосифович, никогда не опускалась до мелочей.
Придя домой в несколько расстроенных чувствах, она с особой лаской гладила своего любимого кота. Ему была отдана вся ее нерастраченная любовь.
Кот воспринимал внимание хозяйки как должное, был горд таким отношением, но мечтал только о вкусном вечернем ужине. И причиной его равнодушия к ласке была та же хозяйка, которая ради собственного спокойствия кастрировала его еще в раннем возрасте.
Утром Римма Леонидовна, чтобы лишний раз не напоминать руководству, позвонила Николаю Константиновичу и, напирая на отсутствие должной квалификации и нежелание ее повышать, попросила кадровика начать компанию по увольнению Всеволода.
– Хорошо, Римма Леонидовна. Я понял… Тем более Альберт Иосифович просил решить этот вопрос самостоятельно… И я его не буду ставить в известность.
– Вот и прекрасно, – была рада Римма Леонидовна.
Николай Константинович еще задолго до этого чувствовал и почти с полной уверенностью знал, что такой сигнал обязательно поступит.
Подготовить обоснование для увольнения не составляло для Николая Константиновича большого труда. Обычно такого рода информация собиралась достаточно быстро и выявлялась по четко отработанной схеме через постоянное видеонаблюдение и службу слежения. Для сбора компромата использовались опоздания, необоснованный уход с места работы, несоблюдение режима и даже косвенно высказывания против руководства. С учетом имеющегося предупреждения необходимо было еще одно замечание и максимум две недели чтобы «по собственному желанию» больше не видеть сотрудника в стенах фирмы.
Но неожиданное обстоятельство значительно ускорило этот процесс.
В службу безопасности пришла информация из полиции о том, что сотрудник фирмы посещает «Марши протеста» против власти. Там же была директива о проведении соответствующей профилактической работы среди персонала и требования исключить подобные случаи впредь.
Каково же было изумление Николая Константиновича, когда этим сотрудником оказался его «крестник» – Всеволод.
Это упрощало дело с увольнением, но по инструкции надо было доложить об этом Альберту Иосифовичу, что было очень неприятно, так как косвенно опасная тень падала и на него самого.
Николай Константинович был сильно обеспокоен этим обстоятельством, которое сильно дискредитировало его перед директором. Он был не в силах понять, как он мог совсем не заметить в характере Всеволода возможности протеста.
И он, этот протест, настораживал и даже вызывал страх.
«Чего-то я еще не понимаю в этой, казалось бы, незамысловатой жизни», – думал он.
Николай Константинович не мог отделаться телефонным звонком, так как это была строго закрытая информация.
К его радости, Альберт Иосифович воспринял сообщение из полиции без последствий для кадровика и довольно спокойно:
– Странная молодежь… Непонятная… Какая глупость и безрассудство – Марш протеста! Не понимают молодые люди смысла денег… Все хотят сразу…
– Вы совершенно правы… Мне тоже непонятны эти действия…
– Ну вот, видите, и вы такого же мнения.
– Я должен сказать, что Римма Леонидовна еще неделю назад просила готовить документы для его увольнения.
Альберт Иосифович про себя улыбнулся:
«Все-таки не подошел ей…», – в глубине души он испытывал удовлетворение.
– Надеюсь, что вы знаете, что надо делать?
– Конечно, Альберт Иосифович. Максимум – через две недели его не будет в стенах нашей фирмы.
Николай Константинович быстро вышел, радуясь, что мысли начальника не вышли за пределы полученной информации.
Николай Константинович утром отдал руководству подготовленный приказ на увольнение Всеволода, и уже к обеду получил его обратно с подписью Альберта Иосифовича.
Он оформил увольнение Всеволода не по «собственному», а с дисциплинарным взысканием за нарушения трудовой дисциплины и знал о последствиях этого, хотя и сочувствовал молодому человеку. Но таков был результат всех событий, связанных с его «крестником». Тем не менее, при всей жесткости этого решения он испытывал какую-то неприятную безысходность.
«Не завидую я современной молодежи», – думал он про себя, – «Раньше стремились к знаниям, они открывали перспективы… Ведь у молодых должны быть идеалы… иначе – все пустое…»
Николай Константинович мысленно представил всех влиятельных лиц фирмы, и на лице неудержимо возникла ухмылка.
«Идеалы, действительно, найти трудно…»
Он хорошо знал, что амбициозные высокообразованные специалисты сегодня не очень востребованы: они быстро становятся конкурентами. И потому их вытесняют удобные бессловесные исполнители.
«А что дальше?» – размышлял он.
Николай Константинович чувствовал свою ответственность за несостоявшегося работника и, к тому же, не мог забыть резкие слова Альберта Иосифовича в свой адрес. Внутри скребли кошки, будто сам он получил «от ворот поворот».
«А что, полагаю, что это тоже возможно…» – подумал спокойно он.
Он прекрасно знал непреложное правило: если ты необходим, то и востребован.
«Но остается очень важный вопрос: кому ты нужен и зачем? Как это ни прискорбно, но ведь именно для этого я и работаю здесь, зная, что нужно им… значит, работаю, в сущности, как бессловесный раб…»
Николай Константинович получил в свое время неплохое техническое образование, мысли его были часто рядом с передовыми идеями науки. Например, теория большого взрыва, объясняющая расширение вселенского космического пространства, наполненного галактической материей и реликтовым светом.
Непревзойденное по гениальности уравнение Эйнштейна подтверждает факт, что дающая нам жизнь энергия зависит от массы и скорости света, причем последняя находится в квадратичной зависимости. Являющееся частью пространства время здесь косвенно связано лишь со скоростью света.
До большого взрыва пространство было заключено в нечто, что физики определили и назвали всепоглощающей черной дырой. Трудно представить эту самую черную дыру, которая уничтожает все, в том числе и время. Все замирает, никакого движения.
Даже идея божественного создания вселенной при этом напрочь разрушается, ибо у Бога не было ни капли времени, чтобы произнести хотя бы: «Да будет свет!»
Загадка зарождения и смерти человека очень близка к этому научному описанию мироздания. Рождение и взросление человека или расширение и размножение клеток организма, накопление энергии, старение и вплоть до смерти, казалось бы, обязательно должны сопровождаться свечением или, как говорит нам религия, святым духом.
Так вот это свечение и интересовало Николая Константиновича.
«Может быть, вся суть жизни, о причинах зарождения которой так долго не могут договориться философы, лежит в простой истине, что материя и дух или свет души, по существу, не могут существовать друг без друга», – думал он, – «Вот Эйнштейн… Тоже Альберт… С виду шкодник и проказник, с усмешкой относящийся к серьезным вещам, а по восприятию жизни – гений. И Альберт Иосифович, невеселый, молчаливый, резкий в оценках, хотя, в общем, тоже не лишен достоинств, но жизни не чувствует, плодит рабов для своего обогащения. А богатства-то эти накоплены предыдущими поколениями…»
Николай Константинович позвонил Всеволоду, сообщил, что подписан приказ о его увольнении и просил зайти.
Всеволод был предупрежден задолго до этого, но надеялся, что все образуется и в глубине души считал это недоразумением. Он говорил об этом со своей начальницей. После того, как Римма Леонидовна спокойно и почти ласково объяснила, что она не в курсе и это решение руководства, связанное с выявленными нарушениями режима службой безопасности, он даже успокоился.
