Плетусь в спальню, довольно медленно, чтобы не будить боль в ноге. Ложусь на застеленную кровать и долго мучаюсь: прилетели вертолеты. Когда я открываю глаза, они исчезают, но стоит векам хоть на секунду сомкнуться, как тут же целая эскадрилья летит в мою сторону. Так проходит неопределенное время, пока в какой-то момент я не проваливаюсь.
* * *
Мне снится сон. В нем я брожу по загадочному пустынному городу, толи оставленному жителями, толи построенному невидимками. В нем ни людей, ни машин, ни огней ночного города. Вместе с тем, город целиком покрыт туманом, заволочем белоснежным пушистым облаком, и можно видеть лишь очертания домов и улиц. А есть ли они?
Я не ощущаю тело, все будто со стороны. Я вроде зрителя, но в тоже время – влияю на происходящее. В игре тебя нет, но ты управляешь персонажем.
Я долго блуждаю по туманному городу, рассматривая низенькие домики, в которых, по моим мыслям, никто не живет.
Так я и блуждал, пока не встретил ее, одетую в костюм женщины-кошки, да еще с белой фатой, свисающей сзади до пояса, не закрывающей лицо; на голове, сквозь фату, прорезаются острые ушки, а губы обильно накрашены желтой помадой.
Она, со всей женской и кошачьей грациозностью подплывает ко мне, хватает за руки и берется облизывать их, как это вытворяют кошки. Язык ее неестественно длинный, шершавый, обильно выделяет слюну. Мне это нравится, и я охотно подставляю ладони, улыбаясь. Но потом резко одергиваю ее.
– Что ты со мной делаешь? – я смотрю в ее большие карие глаза.
– Да ладно тебе! – весело отвечает она и продолжает начатое.
Я замечаю, что зубы ее несколько вытянуты, а клыки и вовсе слегка выпирают. Я внимательно осматриваю руки и вижу острые когти на месте ногтей. Коготки как у хищников, которых я в детстве видел на арене цирка или в зоопарке.
Меня охватывает испуг, руки вырываются из кошачьих объятий, ноги несут прочь. Она идет следом.
Я слышу, как позади меня кошка когтями скребется об асфальт, догоняя на четвереньках. Я ищу, куда-бы скрыться, где-бы от нее пропасть, но приходит осознание, что от такой погони мне не уйти и в тот же момент она с кошачьим визгом запрыгивает мне на спину, лихо обхватывает изгибающимся телом и легко валит на землю.
Кошка переворачивает меня на спину и пускается проворно и живо облизывать. Язык становится больше и шершавее. Мне делается неприятно и немного больно.
Я смотрю в сторону и вижу рядом стоящую Лену при полном параде: на ней все ее эмовские прибамбасы, она сильно накрашена, а лицо по-прежнему пронизывают кусочки металла, которого больше прежнего. Лена смотрит на нас оценивающим взглядом и хмурится.
Нестерпимо хочется прыгнуть к ней в объятья, ведь мы так долго не виделись. От того, что не могу подойти к ней, крепко обнять и нашептать ворох ласковых слов, мне почему-то стыдно.
И этот шершавый язык кошки… все продолжает и продолжает ходить по мне, доставляя теперь только боль и страдания.
Я выныриваю и смотрю на часы: ровно полночь.
Guns of the Patriots
Ночьнезадалась. Сон не желал приходить в гости. Я решил, что он серьезно обиделся на меня.
В половине первого somedumbass присылает сообщение, с текстом «как дела». Какие у меня, к черту, могут быть дела в полпервого ночи, кто ты и почему пишешь без вопросительного знака?
Мое ответное «Ты кто такой?» заставило незнакомца понять, что он дроль, лол и фейл. Поскольку «извините, ошибся» пришло незамедлительно.
Дальше я лежу без сна. Я реально пытаюсь заснуть, но не выходит. Обычно, если о чем-то долго размышлять, так можно пролежать до утра. Но я ни о чем не думаю; полностью расслаблен, закрыл глаза, слушаю дыхание – просто хочу уснуть.
Раньше помогало. Но теперь, сон словно исключили. Я ворочаюсь, считаю овец, использую все, что может помочь при бессоннице. Но ничего не помогает.
Я иду на кухню и наливаю воды. Часы показывают три ночи, мое состояние не предвещает сна. Включаю везде свет, какое-то время слоняюсь по квартире, выключаю свет, ложусь.
Вскоре я чувствую вялость и начинаю вязнуть в пограничном состоянии между сном и бодрствованием.
Я попадаю в некий цикл с отсутствующим содержанием. Суть такова, что через определенные промежутки времени со мной что-то происходит, какое-то зло заставляет напрягаться, после чего сильно давит, душит. Мне делается плохо, я просыпаюсь, переворачиваюсь на другой бок, и все повторяется заново.
Самое ужасное – когда зло давит, я чувствую тело в реале: руки и ноги, места, не накрытые одеялом, холод… Этот «сон» повторяется вновь и вновь. И я вроде бы уже не хочу напрягаться в момент, когда нужно, не хочу чтобы «оно» снова давило. И вот, когда давят сильнее и дольше прежнего, я полностью просыпаюсь.
Глаза норовят сомкнуться, но я боюсь «спать». Страшно, что все снова повторится.
Я включаю свет и сажусь на кровать, взявшись за голову. Решаю так посидеть минут пять. Я сижу и удивляюсь, как у меня получается одновременно спать и чувствовать свое тело. Что-то неладное со мной творится. Так у людей не бывает. Я всерьез начинаю бояться за свое психическое состояние. Хотя, понимаю, что уже поздно.
Успокоившись и прождав немного, решаюсь вновь лечь спать.
Спустя неопределенное время в очередной раз просыпаюсь, уже окончательно разбитым. Бессонница не отступит. Ей нет конца. Я не могу спать. Шесть часов утра, а я все ворочаюсь в омерзительном липком поту. И даже смывать его в душе нет сил. Мне противно и больно, что не могу спать. Я злюсь и почти плачу от бессилия.
Интересно, от этого умирают? От бессонницы? От этого противного чувства. Господи, хочется просто уснуть, и не думать, что можешь уснуть навечно. Лишь бы отключиться, лишь бы дать отдохнуть больному мозгу и измотанному телу.
Половина седьмого. Я не надеюсь, что усну. И желудок ноет.
– Доброе утро… – бурчу себе под нос.
Поднимаюсь с кровати и направляюсь в ванную. По пути я отмечаю, что в гостиной приставки будто срослись с полом. Они похожи на памятники прошлой эпохи. Какие-то они забытые и каменные, ветхие.
Нахожусь под душем минут пятнадцать, потом вяло чищу зубы, решаю опять не бриться, и долго причесываюсь. В зеркале на меня смотрит измотанное лицо какого-то несчастного чувака с красными от недосыпа глазами и аккуратной прической. Я почему-то думаю об индюшках. Вот такие же аккуратно причесанные и в смятении. Dazed and Confused что ли.
Я еще минуты две туплю и рассматриваю несвоевременные морщины в зеркале, после чего иду к компьютеру.
Включаю Интернет. Набираю в гугле «Индюшки», который предлагает мне «Индейки». Я соглашаюсь. «Домашняя индейка. Доместикация обыкновенной индейки проходила в Новом Свете, где коренные жители одомашнили дикую индейку задолго до открытия Америки европейцами. …», «Продажа мяса птицы оптом: мясо индейки…». Я кликаю на «картинки». Гугл выдает уйму картинок кулинарной направленности с каким-то немыслимым издевательством над моим чувством голода. Вспомнив, что я вообще-то хочу есть часов с двух ночи, решаю пойти к холодильнику.
Так красиво стоит, сволочь, так величественно смотрит с высока этот белый гигант, обычно приносящий людям удовольствие.
С таким настроем я открываю дверцу. Со стороны, это, наверное, выглядит как в старых голливудских фильмах про поиски сокровищ. «Герои» отыскивают сокровенный сундук, приоткрывают (уже виднеется сияние, ага), предвкушая кучу сверкающих монет. Но… в итоге всех настигает разочарование – сундук пуст.
Так и в моем случае. Сокровищ здесь нет. Разочарованный, я захлопываю «сундук удовольствий» и присаживаюсь. Я даже не помню, есть ли у меня что-то из еды. А сколько времени прошло с момента последней закупки? Тут, как обычно, главного героя голливудского фильма про поиски сокровищ посещает идея, и начинается новое действие.
– Еще не все кончено… – торжественно говорю я вслух, изображая героя фильма и резким движением открываю кухонный шкаф.
– Вот оно… – продолжаю я изображать главного героя – дело за малым!
Я ставлю чайник и принимаюсь распаковывать Ее.
– Кууух-ня без гра-ниииц! – напеваю я – Еда без труда! Еда без вашего сраного труда! Лапша с тушеной говядиной в пряном соусе и овощами. О да! – Осторожно распарываю пакетики, высыпаю содержимое в чашу, убираю в сторону, и покорно жду. Пока вскипает чайник, я думаю, что мне все же удалось немного поспать, потому как с ног я не валюсь, хотя все равно чувствую себя неважно: ломота во всем теле пронизывает, ходить больно, но почему-то не так страшно.
Заполняю емкость кипятком, накрываю крышечкой, чтобы блюдо прогрелось и ожидаю трапезы. Да, учитывая мой голод, это будет трапеза. Перед употреблением выливаю соус и ем эту шнягу. На голодный желудок она кажется блаженством.
После «еды» не хватает только одного. Я достаю бутылку виски и отхлебываю с горла.
* * *
Я вышел из подъезда и ко мне сразу же подлетел незнакомец, укутанный с головы до ног.
