Ознакомительная версия.
– Ну, здравствуй, красавица моя, – сказал он с улыбкой и обнял меня.
Мы так долго целовались, что казалось, я вся растворилась, растаяла… меня просто нет… Потом он потащил меня в спальню и не отпускал ни на минуту, даже не знаю, как нам удалось раздеться.
– Птичка моя, я не могу без тебя. Вляпался как последний дурак.
– Что значит вляпался? – Обиделась я, поднимая голову у него под мышкой. Совсем ты не дурак, – и спрятала голову обратно. – А очень даже умный и красивый, и загорелый. Ты что, там загорал? – Я высунула голову и пристально посмотрела ему в глаза. Глаза смеялись, но сказал он совершенно серьезно. – На один день вывозили в Пушкино на природу.
– С девушками? – Невинно спросила я.
– Ты что, с какими девушками? Там были солидные мужики, – заверил он меня.
– Знаю я этих солидных мужиков. Про них в журналах пишут, как они развлекаются. Тебе надо поменять работу, – безапелляционно заявила я.
– Зачем? – очень искренне удивился он.
– Я, пожалуй, с Петькой поговорю, – проигнорировав вопрос, продолжала я, – у тебе же есть высшее образование. Может, можно к ним в салон пойти менеджером. Первое время, конечно, будет тяжело, но я зарабатываю сейчас неплохо, и потом можешь жить у меня, чтобы квартиру не снимать.
Внезапно он поцеловал меня, потом задышал мне в шею и прошептал: «Я люблю тебя». Я хотела ответить, что тоже его люблю, но вдруг он не то сказал, просто мне показалось. – Шурик, скажи еще раз, – попросила я.
– Что?
– Ну, что ты сказал.
– А что я сказал? – Дурачился он.
– Не хочешь, не говори, я ушла, – и хотела встать, но он удержал меня, уткнулся носом в шею и прошептал: «Я люблю тебя».
Ну, теперь-то я поняла и совершенно счастливая пошла на кухню. Саша тут же поднялся за мной.
– Есть хочу ужасно, он открыл холодильник. Его взору открылась нерадостная картина: холодильник был девственно чист.
– Я не ждала гостей, – заметила я.
– Вот дурак, ведь я все привез. Как тебя увидел, все выскочило из башки. Разворачивай пакеты, я по дороге из аэропорта заезжал в ресторан, – давай посмотрим, что там.
Он стал вытаскивать из пакетов разные деликатесы. Запах пошел обалденный. У меня началось обильное слюноотделение.
– Смотри, это креветки в чесночном соусе, это суши, не знаю, любишь ты или нет, а вот это фирменное блюдо, какая-то редкая рыба еще теплая, ну а там икра, мясное ассорти и устрицы. – Он ловко разложил все эти лоточки, я достала тарелки.
– Бокалы не забудь. Мы будем пить очень хорошее вино.
– Сливовое? – Вырвалось у меня.
– Почему сливовое? Хотя оно тоже вкусное. Нет, это французское вино…
– Ну, давай, – он разлил вино. – Я хочу выпить за тебя, чтобы ты никогда не менялась.
– В каком смысле? – уточнила я. – Чтобы не старилась?
– Нет, не то, чтобы характер не менялся.
– Мой характер вполне сформировался и меняться не собирается, – я успокоилась и вдруг вспомнила-
– Ой, у меня же хлеба нет.
– Не расстраивайся, можно и без хлеба.
– Да? Действительно от хлеба только поправляешься, – сказала я с набитым ртом, хватая все подряд.
Было очень вкусно, кроме устриц, хоть Саша и уговаривал меня попробовать, я не стала рисковать. Потом он начал меня расспрашивать про машину. Я рассказала в красках, как мы ее покупали, как меня мухомором обозвали, и как я умно повела себя с Николаем. Саша тут же подхватил меня на руки и понес в спальню.
После такого количества еды я думала у нас ничего не получится… Но все получилось замечательно, а потом мы незаметно заснули.
* * *
Утром, стараясь не разбудить Сашу, я убрала остатки нашего пиршества, все перемыла, привела себя в порядок и решила сходить за хлебом. Хотела предупредить Шурика, но жалко было его будить.
У подъезда немного поговорила с вездесущей Марьей Степановной и пошла в сторону кинотеатра. Только вышла из двора, меня кто-то окликнул. Обернувшись, увидела Андрея, он вышел из машины и начал путано объяснять про маму, которую вчера положили в 50-ую больницу, а он не может найти ее.
– Что ее искать-то? Выедешь на Вучетича – вот тебе и больница.
– Здесь проезд закрыт. Ты не могла бы показать, это ведь недалеко, – уговаривал он меня, приглашая в машину, красивую, между прочим.
Нехорошее предчувствие зашевелилось в душе. Принципиально села на заднее сиденье, рядом с ним, мне сидеть не хотелось. Хоть я его и не переваривала и даже подозревала, пока не знаю в чем, но мама в больнице – это святое, надо помочь.
Я показала ему дорогу через наш двор, мимо нашего дома, в окно увидела Марью Степановну, она вроде, тоже меня заметила, а потом мы повернули на улицу Вучетича. Он остановился, обернулся ко мне и вдруг зажал мне рот какой-то вонючей тряпкой. Сознание стало уплывать, тело не слушалось, и я провалилась в черноту…..
Очнулась от толчков, голова раскалывалась, тело ломило. Я лежала бревном на сидении. Машина подпрыгивала, как будто проезжала по ребрам динозавра. Меня затошнило. С трудом разлепила глаза, тут же поплыли желтые круги, и все завертелось. Пожалуй, лучше их закрыть и попытаться понять, что же произошло.
Я вышла за хлебом, встретила Андрея, села к нему в машину. Потом машина остановилась, и он заткнул мне нос какой-то тряпкой с тошнотворным запахом. Зачем я села в машину, ведь было нехорошее предчувствие, так нет же. Маму его пожалела. Дура! Коза! Овца! Как там еще меня называли, вошка какая-то. Нет, нельзя себя ругать. Лучше я его буду ругать. Сволочь! Козел! Баран! Господи даже ругательства никакие в голову не лезут, не говоря уже о конструктивном мышлении. Я где-то услышала эту фразу. Звучало красиво, но непонятно, хотела где-нибудь ввернуть, но случай не представился.
Конструктивное мышление – это значит, мысли надо как конструктор сложить в какую-то фигуру, то есть идею. Куда он меня везет, этот гад? Выходит, разговор, который я подслушала был все-таки обо мне. Надо вспомнить, что говорили. «Не такая она дура». Опять дура, да, но не такая, это должно утешать, что же еще кроме дуры, не помню, хоть убей. Ой! Тьфу, тьфу, тьфу. Об этом не думать. А-а, вспомнила, он сказал «В Белгородскую область. Туда полдня ехать» точно, и еще добавил: «Далеко очень». Значит, везет меня в Белгородскую область. Интересно, где эта область? Вроде на юге. Да, точно на юге, граничит с Украиной. Ой, как далеко…. Больше мыслей нет. Ничего не помню.
Может мне изобразить потерю памяти. А что? От шока очень даже может быть. Боюсь, я буду неубедительна. Но не убьет же он меня, если бы хотел убить, то сделал бы это сразу, а не вез меня в такую даль. Получается, я ему нужна. Нет, я не нужна. Ему надо что-то узнать у меня. Что я знаю? Ничего. Но, я должна знать. Вспомнила! Это дискета. Ну, конечно, так просто, а я мучилась. Видимо, память у меня, действительно, пострадала. Где же я возьму дискету? Она у Юры. Но, я не думаю, что кого-то интересует план работы фракции на третий квартал, кроме тех, кто этот план составлял. Больше не могу об этом думать, надо переключиться на что-нибудь хорошее. На Сашу, например. Ой-ей-ей, Сашенька, миленький, ты там спишь и не догадываешься, что со мной приключилось, – причитала я про себя. Потом я вспомнила, как он меня целовал, как нам было хорошо вместе. На душе стало спокойно, приятно. Задремала, предаваясь мечтам! Вдруг сильный удар отбросил меня, и опять стало темно.
Я лежала с закрытыми глазами, боясь их открыть, и думала, что стала трупом, но, к счастью, убедилась, что ошиблась, так как ощутила боль. Я попробовала шевельнуться, но поняла, что не могу это сделать, какая-то тяжесть давила, мешая дышать. Изо всех сил попыталась вытащить руку. Мне это почти удалось. Хотела вздохнуть с облегчением, но боль в плече пронзила так, что из глаз искры посыпались. Раньше я думала, что так говорят для образности. Теперь поняла, они самые настоящие. Да, что же это придавило меня так?
Повернуться я не могла, вторую руку боялась вытащить. Полежала немного. Нет, так невозможно, придется вторую руку каким-то образом извлечь. Ее я вытаскивала очень бережно и ужасно долго, просто взмокла от напряжения. Руки освободила, теперь надо попытаться столкнуть с себя эту тяжесть. Только уперлась руками, боль в плече стала нестерпимой. Наконец я с опаской открыла глаза. Темнота. Ничего не вижу. Вдруг я потеряла зрение? И оставшуюся жизнь буду ходить в темных очках и с палочкой, можно завести специально обученную собаку. Вообще темные очки мне идут. Нет, не буду о грустном. Вот что-то блеснуло. Это стекло. Ура! Значит, я вижу. Просто темно. Ночь наступила что ли? Да столкну я с себя это или нет! Я схватилась за что-то, лежавшее у меня на груди, и крик застрял в горле. Это волосы, вернее волосатая голова. Ой, мамочка!
Извиваясь как змея, помогала себе ногами и здоровой рукой. Слава Богу! Освободилась. Без паники, я жива, вижу хорошо, повреждено плечо, больше увечий нет. Нахожусь в машине. Рядом лежит Андрей. Сволочь! Утащил меня и еще напугал до смерти.
Ознакомительная версия.
