– Закат – какой чистый! К вёдру… И никаких лягушек!
Заулыбались в предвкушении поражения и позора еретиков. Василий спросил:
– А что если по молитвам преосвященного Петра при молебне Бог даст благодатный для плодородия дождь?
Заулыбались шире:
– Да что ты, Василий Евфимович… Не бывать такому, чтобы Бог отступников слушал!
С тем и разошлись.
Ночью Василий спал плохо. Вставал много раз. Молился. Момент истины приближался. Проснувшись рано утром, сотворил «начал» – помолился. Вышел на двор. Огляделся. Он по своим пчёлкам-труженицам мог погоду узнавать лучше, чем кто бы то ни было. Пчёлы с раннего утра за взятком отправились – к хорошему дню. Возвращаются нескоро – далеко в поле летают. Да, по всем приметам – не бывать сегодня дождю!
И тогда Василий, твёрдо уверившись, что естественным образом дождя быть не может, дал в молитве зарок: «Господи, покажи мне чудо, разреши мои сомнения и недоумения! Если Церковь Российская за перемену в обрядах не лишилась благодатных даров, если через сих пастырей действует благодать Святого Духа – то во время их молебна пошли, Господи, дождь обильный на землю! Если это сбудется – оставлю раскол и обращусь в Православную Церковь!»
Отцы собрались вовремя. Молча, степенным шагом, с молитвой двинули на гору. Утренняя тишина нарушалась только пением птиц. Фёдор не утерпел, нарушил общее молчание:
– Зря ты, батя, вчера про пауков и лягушек с недоверием… Они – твари Божии… Я и с утра осмотрелся как следует: ласточки в небе высоко летают, кузнечики громко стрекочут! Полнолуние настало к тому ж… Небо ночью ясное было, звёздное – ни облачка! Никакого дождя не будет!
Насупленный Степан только хмыкнул сурово – сын отскочил, за лестовку схватился, пошёл дальше с молитвой, молча. Хоть и самому под пятьдесят – а перед отцом смиряется. Чтит. Так у них заведено искони.
Покрытая зеленью лесов, Белая гора, как могучий великан, возвышалась над окрестными далями. У подножья росли огромные мачтовые пихты и ели. Изредка нежной зеленью встречали липы и клёны. Дороги почти не было, и поднимались тропой, минуя болотца, чистые ручьи и множество родников. Поляны полыхали красными пионами, которые поместному назывались марьин корень. Его змеи не любят, и потому на Белой Горе не было, слава Богу, ни одной гадюки.
Иной раз гора стояла в облаках, а порой облака плыли ниже её вершины. Но сегодня небо было безоблачным.
Чем выше поднимались на гору – тем прекрасней вид открывался. Панорама необъятного горизонта поражала величием своим, неизмеримым воздушным пространством. Заря освещала такую даль – дух захватывало: синие горы, жёлтые поля, изумрудные долины с нескончаемой палитрой оттенков зелени.
Постепенно с высоты показались гребни далёких гор, которые днём, залитые лучами солнечного света, становились уже невидимыми простому глазу.
С темени горы открывался вид на все стороны света, и душу охватывал неизъяснимый восторг – хотелось молиться, плакать и петь хвалу Богу: «Дивны дела Твои, Господи, вся премудростию сотворил еси!»
На большой чистой поляне собрались толпы богомольцев с причтами из окрестных сёл и деревень. В руках – иконы. Множество духовенства: с преосвященным владыкой Петром приехали священники, дьяконы, псаломщики – человек семьдесят.
Василий чувствовал в душе полное смятение. Чего он хотел? Чтобы не было дождя – и посрамились отступники? Или чтобы Господь сотворил чудо в ответ на их молитву? Сильно билось сердце, перехватывало дыхание…
– Благословен Бог наш!
Молебен начался. Безоблачное небо и яркое солнце не оставляли надежды на благополучный исход молитвы.
– Услыши ны, Боже, Спасителю наш, упование всех концев земли и сущих в мори далече. Уготовляяй горы крепостию Своею, препоясан силою, смущаяй глубину морскую, шуму волн его кто постоит?
Ни ветерка, ни облачка. Листья не колышутся. Василий опустил голову.
– Миром Господу помолимся!
– О еже благорастворенные воздухи и дожди благовременные к плодоношению милостивно послати земли и людем Своим, Господу помолимся!
– О еже во гневе Своем не погубити людей Своих и скотов, но повелети облакам свыше одождити и к плодоношению оросити землю, Господу помолимся!
Лёгкое движение воздуха коснулось лица Василия. Он поднял голову: листья деревьев трепетали от ветра.
– Воздуха растворение повелением Твоим изменяй, Господи, вольный дождь с теплотою солнечною даруй земли, да приносит людем Твоим плоды изобильныя, и насытити все живущее Твоим благоволением, молитвами Богородицы и всех святых Твоих.
В воздухе что-то неуловимо изменилось. Богомольцы подняли головы: по темнеющему небу стремительно бежали огромные тёмные тучи.
– Предстательство христиан непостыдное, ходатайство ко Творцу непреложное, не презри грешных молений гласы, но предвари яко Благая на помощь нас, верно зовущих Ти: ускори на молитву, и потщися на умоление, предстательствующи присно Богородице, чтущих Тя.
Блеснула молния. Громыхнул дальний отзвук грома. Василий встал на колени. По телу шла дрожь. За ним стали опускаться на колени другие богомольцы.
– Даждь дождь земле жаждущей, Спасе!
Василий почувствовал, как на лоб упала большая капля воды.
– Мир всем. От Матфея Святаго Евангелия чтение…
Крупные редкие капли дождя закапали на жаждущую влаги землю.
К концу молебна проливной дождь лил потоком. Василий плакал, не стыдясь своих слёз, – никто не смог бы отличить их от дождевых капель. Только он сам.
Из свидетельств очевидцев:
«После проливного дождя, изменившего весь ход лета и предотвратившего грозившую засуху, начетчик старообрядцев Василий Коноплёв, живший в версте от Белой горы, принёс из дома хлеб и соты и публично, при присутствовавших здесь старообрядцах, поднес их в дар православному архиерею, епископу Пермскому и Соликамскому, преосвященному владыке Петру (Лосеву). Владыка принял дар и приветливо сказал Василию: „Такой разумный муж надолго старообрядцем не останется, но скоро из тьмы выйдет на свет и будет с нами сыном Православной Церкви“».
Из дневника преподобномученика, настоятеля Белогорского монастыря, архимандрита Варлаама (в миру Василия Евфимовича Коноплёва):
«Присоединение мое к Православной Церкви состоялось семнадцатого октября 1893 года в кафедральном соборе перед литургией и совершено было самим преосвященным через Таинство миропомазания… Шестого ноября владыка Петр облек меня в рясофор, и я поселился на Белой горе. Постепенно стали собираться ко мне все желающие монашеского жития, и к первому февраля 1894 года собралось двенадцать человек. В этот день я принял постриг в монашество с именем Варлаам в Крестовой церкви у владыки. На следующий день епископ Петр рукоположил меня во иеродиакона. Двадцать второго февраля было освящение престола на Белой горе в малом храме во имя святителя Николая. Освящал сам владыка, и по освящении престола за литургией рукоположил меня во иеромонаха».
Из записей инока-паломника несколько лет спустя:
«Уставная служба в храмах монастыря отличалась торжественностью и глубокой умилительностью. Схимники с детскими незлобивыми лицами имели в храме свои места, молодые иноки стояли на хорах, а частью внизу. После вечернего правила в храме свечи гасились и вся иноческая рать, человек в пятьсот, едва шелестя мантиями, двигалась по направлению к раке с частицами мощей. Затем раздавалось мощное пение молитвы „Достойно есть“ афонским распевом. При звуках молитвенного ублажения Божией Матери хотелось плакать. Какие-то светлые чувства широкой волной втеснялись в душу, и думалось: „Как, вероятно, в эти минуты трепещет сатана и ненавидит поющих монахов“».
Из исторической справки:
В августе 1918 года обитель захватили большевики. В главном алтаре собора разворотили и осквернили престол, в келье архимандрита Варлаама устроили отхожее место. Многие монахи после зверских пыток были убиты. Двенадцатого августа красноармейцы арестовали настоятеля монастыря архимандрита Варлаама, по дороге в уездный город Осу расстреляли и бросили тело в реку Каму.
