Что происходит далее?
На самой базе из 15 офицеров начальствующего состава – ровно 12 в отпусках и отгулах, а за старшего остался старший лейтенант, который «тоже уехал в Москву».
А к начальнику караула, лейтенанту, пришла жена, «с которой он уединился в Ленкомнате, поэтому караульные ВООБЩЕ НЕ ВЫШЛИ на посты».
Горело с 28 июля, то есть с четверга. Горело тихо и спокойно.
А деньги, выделенные на обваловку, обкос и все такое прочее, «КУДА-то ДЕЛИСЬ».
Утром 30 июля уже горела сама часть, что и обнаружил отдохнувший всласть лейтенант. Горело так, что все гудело. Он и принял единственное правильное решение – эвакуация личного состава, который мирно спал.
Что сгорело? Сгорело все глубоководное уникальное снаряжение, все водолазное вооружение и вообще «ВСЕ, ВСЕ, ВСЕ», в том числе и «вооружение спецназначения».
Чем теперь переоснащать флоты – это даже Аллах не ведает. Говорят, всеми нелюбимый у нас сейчас министр обороны Сердюков, прочитав перечень того, что сгорело синим пламенем, молчал полчаса. База вмещала 65 000 тонн хранения! Это целый город (етит твою мать, профессор!). Это более ТРЕХ ТЫСЯЧ ВАГОНОВ! Это ущерб примерно в миллиард долларов, если не более того. Вот такая у нас военная и государственная тайна («твою мать» чуть опять не сказал)!
Так что сняли, даром что под суд не отдали.
Вот это да! Блин, никак не успокоиться! Вот это страна!
И Главкому объявили НСС. Для него в последнее время самым важным делом, подозреваю, была смена командующего ЧФ за 10 дней до трехгодичного пребывания того в должности, чтоб, значит, «адмирала» человеку не дать.
Тут можно, конечно, говорить о том, что проявлена строгость к последнему. Загорелся, мол, последний, вот его и выпороли.
То есть горит город, а наказывают только городового, за то что у него сгорела его будка.
НИЧЕГО СЕБЕ «БУДКА»!
Так что когда узнаешь все подробности того, что там и как горело, то уже язык не поворачивается так сказать.
Если построить вертикаль из дерьма, то она не простоит слишком долго, потому что главной особенностью дерьма является то, что, подсыхая, оно отходит от вертикали.
Неудивительно, что мы управились с идей этого прямо стояния ровно за пять минут.
Удивляет другое – собственный ум. Ум, способный выбрать себе по вкусу любое королевство, а выбрав, незамедлительно отправиться в него. В путешествие.
Мысленно, конечно.
Там, там, там не будет никакой вертикали. Там будет движение крови и внутренних соков по всем каналам нашего тела, и оно поможет колесу жизни вертеться дольше и радостней.
Там все будет способствовать счастью, и мы оставим далеко позади запах тления, распространяемый тем, что считалось когда-то истинным стержнем, задолго до своего падения.
Меня спросили, как я отношусь к тому, что «милицию» переименуют в «полицию».
Поскольку вопрос был задан устно, то я и ответил устно так, что переводить это все в буквы на бумаге – это надо аккуратно, скажем так, подумать.
Можно попробовать небольшое иносказание. Представьте себе приличную кучу свежего коровьего навоза – вот она перед вами лежит, и небольшой дымок над ней все время витает. А теперь представьте, что вы подводите к этой куче детей из детского садика и говорите: «Дорогие дети, а вот это дело у нас теперь называется мармеладом!» – и в ту же минуту (дети есть дети) кто-то из деток хватает кусочек из кучи и тянет в рот.
И что, по-вашему, после этого должен сказать ребенок?
Правильно! Ребенок сказал то, что и я сказал.
В устной форме.
Кабы не засуха да жар полуденный, эта мысль никогда не пришла бы мне в голову. Она пришла на смену тем мыслям, что с наступившей великой сушью выползли из нее на манер туркестанских кобр. Извиваясь, ползли они к солнцу, не оставляя за собой и самого легкого следа.
Та же мысль, что пришла ко мне, была мыслью о Земле. О любви к Земле.
Вдруг я понял, что люблю эту Землю, после чего мне захотелось сохранить все ее урожаи, от начала и до конца, набив их в мешки и никому не дав.
Вот! Вот к чему приводит нас чтение исторических трактатов и берестяных мандатов. Оно приводит нас к сохранению поголовья скота. Потому что именно поголовье одного скота сохранит нам поголовье другого – так сказано не только в отрытых документах, так сказано везде. «Токмо аки паки есть!» – вот что нам удалось прочитать на одном незначительном куске, после чего поставки зерна за рубеж решено было перекрыть.
Я гнушаюсь браниться, даже если покрываюсь коростой. Потому что все у нас чудо. Все теперь воспринимается у нас как чудо – настоящее, ежедневное и неподдельное. Зерно, вода, леса, скотина, а также среднее образование.
Вечно ли нам скручивать одну и ту же веревку, начинать с самого начала и наступать на одни и те же грабли? Вечно. Потому что, что бы мы ни делали, все это имеет отношение к самой что ни на есть большой культуре, а также к небольшой, средней, и совсем-совсем маленькой – к культурке.
А я знаю одного министра, который теперь отвечает у нас и за глад, и за весеннее солнцестояние. Предлагаю целовать его в уста сахарные. Всем. Везде. Потому что у него везде и всюду теперь эти самые уста.
Возблагодарим же Всевышнего, оставившего нам еще способность и в праздники и в будни выставлять на показ остатки нашей учености, на манер тех монахов, что выставляют всюду останки своих собственных святых.
Ноги! Ноги, мадам, стоит иногда вытягивать. Причем именно вытягивание ног, а не их протягивание помогает кровообращению. Вытягивание тренирует сосуды и добавляет в кровь этиловый спирт – он вырабатывается организмом всякий раз, как только мы затеяли потянуться. Потянулся – и спирт поступил в кровь, где он тут же начал растворять холестериновые бляшки на стенках сосудов.
Все я это говорю здесь для нашего руководства, пекущегося о нашем и своем здоровье.
Трепетно. Трепетно жду, когда же они вытянутся.
Я даже знаю то место, которое, на мой взгляд, им надо вытягивать в первую очередь.
Я полагаю, мадам, вы отнесетесь к этой идее со всей своей благосклонностью и мысленно поддержите все начинания в области вытягивания этой незначительной на первый, поверхностный, взгляд части их тела.
Удивительно, но тянешь что-то небольшое, но верткое, а оздоровление наступает сразу и везде.
Щепетильность, мадам, в данном случае только мешает.
Как передник королеве. Клянусь всей Наваррой и Маргаритой в придачу.
Ах как хочется собрать всех этих, паршой покрытых, в одном месте да и очистить их всем гуртом, косматых и пахучих.
Это они после пожарищ так пахнут.
Да, да, да, я помню обо всех обещаниях: выстроить им дома сначала до сентября, потом – до октября, а вслед за тем и до ноября, после чего было принято верное решение «выстроить до холодов». Господи! А холода в России могут, наверное, теперь и в декабре случиться. Как считаете? Внезапно. В самом что ни на есть декабре.
А вот интересно, дома на фундаментах обещали выстроить до холодов или же просто так, на обычной земле? Сборные такие, очень хорошие, с толстым слоем утеплителя, щитовые. Они даже на голой земле себя очень хорошо зарекомендовали.
Поднимаешь такой домик, а под ним ничего и нет, но жить можно.
Жалею, конечно, что пообещал. Более необдуманного обещания, кажется, никому еще не приходило в голову, но ведь обступили со всех сторон, матом, как тут не пообещать.
Тут маму вспомнишь и папу, не то что какие-то там дома.
Тут внутри-то холодеет, потому что разорвать могут на две и более половины, которые потом никогда не получится вместе сложить – куски не совпадут.
Кстати, и патриарх призвал всех к умеренности и покаянию. К такому, знаете ли, покаянию, что часы с руки на сотни тысяч долларов сами сползают и падают в траву. И вообще, потом золото на себе с трудом носится – жжется через одежду и под одеждой потом, заживая, еще очень долго чешется.
Взоры наши теперь обращены к небу. То бишь от Гидрометцентра прямиком в молельню. К забытым богам. Кузина, тетя, сестра и мать, а также все остальные ближайшие родственники Зевса должны быть умилостивлены никак не меньшими дарами, чем и сам Громовержец, поскольку все наши обычные, официальные святые никак не смогли в это лето повернуться передом к России.
К слову, паства – не паствующая, а в виде народа уверена, что во всем виновна власть земная и полунебесная, а патриарх – что во всем виновата блудливость, разумеется, самой паствы.
Есть такие ходы мыслей, что оставляют штрихи на нашем лице. Особенно страдают от них лоб и переносица. Осознание всего этого приходит к нам по утрам. Тогда нам приходят мысли относительно мыслей. Некоторые из них настолько остры, что прокладывают очень глубокие борозды, отчего сначала мы имеем лицо младенческое, а потом – ряху мужа с последствиями размышлений. И все они об Отечестве.
А Отечество в это время горит синим пламенем.
