19.12.10
Устроилась и сразу назначена начальницей II-го психиатрического отделения Ольга Валерьевна Шестопалова – неплохая высокая тетка. В прошлом спортсменка, баскетболистка. При всех достоинствах: ставит три разных диагноза, а лечение одно: аминазин с галоперидолом (4 куба на 2).
С появлением Шестопаловой шеф камеры II-го отделения распределил так: начальнице – две камеры, Наде Козьминой – семь, доктору Зло – шестнадцать. Последний пришел принимать у меня смену пьяным. В «юмор» по поводу распределения камер не вник, лишь заметил, что недавно у него очередной больной «подох».
Я сразу после окончания учебы в Серпах с 25 декабря ушел в отпуск. Чтобы забыть семейные неурядицы (четыре судебных процесса с бывшей женой), уехал отдыхать в Египет. Там встретил много отдыхающих сотрудников правоохранительной системы (целые отделы милиции с Урала и из Сибири). Трахнул непомерно толстую адвокатшу из Мурманска, ранее, по ее признанию, из-за недостатка мужчин отдававшуюся подследственным в комнатах свиданий в изоляторах.
И море не веселит – тошно, хоть в петлю лезь!
25.03.11
Накануне около полуночи в дежурство Шестопаловой О. В. истек кровью больной Совин Иван Анатольевич. Он вскрыл вены лезвием мойки (одноразовой бритвы) и, свесив руки с кровати, пролежал так всю ночь. Инспектор «тетя Валя», известная леностью, «поясняла» (казенный термин Пыткиной), что «неоднократно заглядывала в двушку, но Совина не видела, потому что его кровать стояла за туалетом». Она «предполагала», что с Совиным полный порядок. Однако запись видеокамеры коридора опровергла инспектора. Вместо положенного промежутка в 15 минут, ночью она заглядывала в камерные глазки редко, если не отсутствовала на посту вовсе.
Позже тетя Валя (не любит и вечно ругает «понаехавших в Москву нерусских») признается, что все-таки видела Совина – туалет не мешал. «А я гляжу: чего-то спит и спит!» Смерть Совина была обнаружена через четыре часа после ее наступления. Он воспользовался тем, что сокамерника вывезли на суд и, видимо, оставили ночевать в судебном помещении (?).
Дивились, зачем бывший сотрудник органов покончил с собой. Вроде бы срок дали небольшой. Разве сексуальная 132-я статья спровоцировала… Неприятно, что случилось в смену начальницы II-го отделения. Снова, как в случае с бежавшим Астаховым, покойный практически не получал никакого лечения. Не будем говорить о невыявленной депрессии, неизбежных в случае выявления антидепрессантах, у Совина даже активированного угля в назначениях не было. Не беспокойтесь, задницы прикрыты: посмертно в листах назначения появится все необходимое для жизни.
Новая психиатрша из Мордовии, с неприличной фамилией, по имени Наталья Николаевна, возраст 25 лет, едва успела попрощаться со мной в 15 часов (я заступил на дежурство в 14.00 – неполные сутки), как в тюремном коридоре крик и стук: «Больной повесился!»
На задверной решетке 456-й камеры висел на рукаве от сорочки больной Неприличной гражданин Грузии Иоселиани Тенгиз Тамазович. Сотрудница спецчасти, разносящая по ПБ всяческие бумажки: материалы дел, постановления и т. д., сообщила, отвечая на вопрос, что ему определено пожизненное заключение. Иоселиани «расстроился». Сокамерники заявляли, что в момент суицида спали. Потом выяснится, что Иоселиани попросил их четверть часа поспать. Они постучали, убедившись в смерти просителя.
Я делал дыхание рот в рот (делаю я один, другие врачи брезгуют, заставляя санитаров). Непрямой массаж сердца: бесполезно. Иоселиани быстро остывал и коченел. Смерть наступила десять минут назад. Шприцом с преднизолоном медсестра не могла попасть в вену. Шприц передали наркоману, сокамернику умершего, игла в его опытной руке нашла вену мгновенно. Поздно! Электростимуляторов у нас нет. Про механический аппарат искусственного дыхания который год говорят, что есть, да так найти и не могут. Салфетку для дыхания рот в рот я использую из просроченной автомобильной аптечки. У других врачей нет автомобилей, следовательно отсутствуют и салфетки. В острых случаях больные обречены.
Я попросил быстро появившегося ДПНСИ позвонить на КПП и вернуть уходившую с работы Неприличную. Вернувшись, она не пошла взглянуть на труп своего больного. Вместе с Гордеевой тут же двинули к заму по ЛПР Дивани «отписываться».
Едва они ушли, как в 16.20 снова до боли знакомые стуки и крики: на туалетной перекладине соседней 457-й камеры вешается другой больной Неприличной – Сокуров К. Д.
Этого я спас. Делал непрямой массаж. Земляк самоубийцы дышал ему рот в рот (обслюнявленную первым трупом салфетку я выбросил). Уколы делала терапевт Голышкина. Неприличная снова не пришла: она была занята, «отписываясь» у Дивани по Иоселиани.
Вызвали из дома, приехал начальник ПБ. Общая реакция медиков на суициды: «Козлы эти больные!» Шеф растерян: «Дневники грамотные врачи пишут каждый день и больных до соплей закололи, и с Иоселиани Наталья Николаевна сегодня утром беседовала. Как же так?» Гордеева сетовала, что надо бы в аптеке заказать салфетки для дыхания рот в рот… Пройдет полтора года, я уволюсь, а салфетки на Кошкином доме не появятся.
Из других заметных явлений после моего выхода из отпуска и месячного лечения в загородном госпитале МВД от пневмонии: увольнение Тамерлана Глыбы.
Ему, пьющему мужчине, поставили дежурство на 1 января, словно хотели испытать на крепость. Он вышел, стоя на ногах и неистово жуя жвачку. Беседуя с больным Горбунковым, покачнулся и завалился на него. Горбунков поддержал. Похмелился Глыба спиртосодержащими настойками в таблеточной.
К следующему дежурству он ушел в запой, на работу не вышел. Ему предложили уволиться по собственному желанию, что он волей-неволей выполнил.
12.04.11
50-летие космонавтики. По ящику – восторг. У нас в отделении из 70 больных фиксировано десять, т. е. каждый седьмой. Т. к. официально больных нельзя бить, один из санитаров ходит с костылем. Прихрамывает под видеокамеры. В камерах видеокамер нет. Этим костылем внутри камер бьют больных, в том числе беззащитных фиксированных, если они отказываются стягивать штаны, обнажая ягодицы для инъекций. В «тяжелых» случаях уколы делаются через одежду.
30.04.11
Медсестры Света Писемская и Пугалина (из Саратова), те, кто с самопорезами на предплечиях, снова нетрезвы. Света пьяна так, что мычит.
Другие сестры под мышки тащат ее в сестринскую подальше от меня – отсыпаться.
05.05.11
Больной Унтер сидит на кушетке перед процедурной и тыкает иглой с подключенной капельницей в вены кисти. Унтер черен от природы, наркотиков и алкоголя. Вен нет – организм пытается спасти ему жизнь. Больному дороже кайф, и все-таки хочет лечиться. Медсестра Л. Цветикова не смогла поставить ему назначенную мной капельницу и дала наркоману иглу: пусть сам себе капельницу поставит. Унтер просит разрешения воткнуть иглу в «открытый пах» – колется туда, чтобы смешать наркотическое удовольствие с сексуальным. Ему отказывают: «Только не в пах!»
Капельница не поставлена.
26.05.11
Отчаянная матерщинница многолетний бутырский фельдшер Сборки Лена Челелева по основной профессии – детский психолог. С детьми ее представить сложно.
На ежемесячной конференции, после очередного трупа в дежурство доктора Зло, тот не подошел даже через «кормушку» посмотреть отяжелевшего, затем скончавшегося Петрова и заявил с бодростью идиота: «Я в это время другому больному снимал приступ стенокардии!» Главврач Алексин в присутствии пяти врачей и главного психиатра УФСИН по Москве Пыткиной назвал Кошкин дом «Наше гестапо».
Справка. Анжела Пыткина во время моего летнего отпуска «спасла» пятерых больных. Дело было так. В одну из камер некто неустановленный «занес» метадон. Шприца не было, и пятеро наркоманов и иже с ними метадон просто жрали. О дозировке не ведали. Пять бездыханных тел вынесли в коридор. По свидетельству инспектора, Анжела растерялась. Рыдала. «Бегала по продолу, растрепав волосы». Выбежав из ПБ, она понеслась в дежурку к ДПНСИ, откуда вызвала скорую. Пока скорая ехала, четверо оклемались то ли от преднизолона, проколотого сестрами, то ли сами по себе. Одного не откачали. Пыткиной объявили благодарность.
Анжела и до этого частила в управление, а тут не прозевала, что Филипповна, затем Хрюнова, как главные психиатры, взяли Россию, ей предложив курировать изоляторы Москвы. Другой причиной стало хамство Алексина, на которое лично мне она неоднократно жаловалась, справедливо полагая, что «с этим человеком работать невозможно».
На момент печатания моего дневника Пыткина – психиатр 7-го изолятора столицы.
02.06.11
Вражный (доктор Зло) вышел на работу в черной сорочке: «Ношу траур по Петрову». Стебается?
Опер Питченко обвиняет главврача и меня в «предательстве», потому что мы подняли во II-е отделение больных II-го же отделения, которых он приковал наручниками на I-м по «оперативным соображениям», т. е. без медицинских показаний, к фиксации. Тот же Питченко забирает на общий корпус Ласкина, находившегося в I-м отделении ПБ с d/s Неприличной. Расстройство адаптации, хотя на самом деле тот курнул анаши. В Бутырке анашу не курят! В Бутырке не колятся! Сидящий пятый раз Ласкин успевает научить впервые задержанную молодежь 457-й камеры воровским понятиям. А ведь содержание рецидивистов с первоходами категорически запрещено!
