В мое сердце вместе с его словами хлынул елей. Мишка был такой трогательный и смешной, как воробей, купающийся в луже. Я улыбалась, наблюдая за его стыдливым признанием. Я вдруг вспомнила, как он объяснялся в любви на школьном выпускном балу. Он тогда сказал мне, что хотел бы провести рядом всю жизнь, но я, конечно же, подставила под сомнение его пожелание, потому что сомневалась, что так бывает. Глупая была!
– Нулевой километр! Прямо сегодня! Прямо сейчас! – воскликнула я негромко, но звук моего голоса вспугнул ворон, они закружили над головами, недовольные тем, что кто-то осмелился их потревожить. – Я поставила точку и иду в будущее. Хочешь со мной?
Миша смотрел на меня с подозрением, видимо, усомнившись в моем душевном здоровье. Я взяла его за руку и подвела к памятнику. Прочитав фамилии, он вспомнил четырех подружек из нашей школы.
– Я их помню… Что с ними случилось?
– Их забрали Боги, – задумчиво выдохнула я, вспомнив историю Тани Дунаевой про четырех таинственных жриц. Предотвращая его вопросы, торопливо добавила: – Я расскажу тебе все-все-все, чтобы в твоей душе не осталось никаких сомнений! Но не сейчас. Потом.
– Когда потом?
– Разве мы куда-то торопимся? У нас впереди много времени. Целая жизнь. Длинная. Интересная. Трудная. Настоящая жизнь!
Снова поднялся ветер. Макушки деревьев нервно раскачивались из стороны в сторону, будто усомнились в моих словах. Мне на мгновение стало страшно, и я прижалась к моему Мишке, шепнув ему в ухо:
– Что для тебя самое главное?
– Ты! Ты для меня главное! – ответил он, даже не задумываясь.
Эти магические слова подействовали мгновенно, что-то во мне лопнуло, как чрезмерно раздувшийся резиновый шар, я даже испугалась, подумав, что это разорвался какой-то из органов внутри меня. Я ощутила, как мое тело наполняет приятный свет – золотистый, теплый, нежный, выдохнув с облегчением, я расцеловала Мишку и рассмеялась, а по щекам покатились горячие слезинки с отблеском счастья. Тогда на кладбище мы с Мишкой закрепили наше согласие на совместное сосуществование крепкими-крепкими объятиями. Расписались мы тихо, без привлечения постороннего внимания. В принципе, в моей жизни почти ничего не изменилось: на руке поблескивала обручалка, а в моем паспорте должна измениться фамилия. Так совпало, что наше бракосочетание выпало на двадцать пятое января – официальный Татьянин день. Я хотела отодвинуть это торжественное мероприятие на более поздний срок, но подходящих дат не было. Естественно в этот день было огромное количество невест с именем Таня, которые зачем-то торопились украсть у себя дополнительный праздник, сделав его памятный датой на двоих с супругом.
– Ты не жалеешь, что нет этого всего? Платья, машины с куклой? – прошептал Мишка тихо мне на ухо. Мы стояли на крыльце Дворца бракосочетаний чуть в стороне, с любопытством наблюдая за прибывающими экипажами брачующихся.
– Теперь никто не прицепляет куклы на машины, – с притворной грустью произнесла я. – Если ты настаиваешь… мы можем вернуться в ЗАГС и развестись! А потом сделаем свадьбу в лучших русских традициях: в кафе с тамадой, похищениями невесты и туфли, а также дракой гостей!
На слове «развестись» глаза моего мужа так округлились, что я рассмеялась.
– Праздник – условность. А я с тобой заключила самую выгодную в моей жизни сделку которая нас связывает до самой смерти. Для нас с тобой этот шаг слишком серьезный и не требует внимания со стороны!
– Люблю тебя, моя жена! – предано произнес Мишка. – И клянусь сделать все, чтобы ты была счастлива.
Прибыли еще одни брачующиеся. Они стояли большой компанией и, словно стая птиц, громко чирикали наперебой. Люди были разных национальностей, будто это была не свадьба, а какое-то мероприятие, посвященное дружбе народов. Чуть поодаль от них стоял мужчина. Сердце мое дрогнуло, мне показалось его лицо очень знакомым.
– Ну что? В ресторан? Отметим наше маленькое торжество? Или сразу домой, чтобы отдать первый долг – супружеский? – отшучивался Мишка, пританцовывая на месте. Январский мороз пронимал до костей, и демисезонная обувь, напяленная им «для красоты», несмотря на мои уговоры, вынуждала ускорять процесс принятия решения. Я отвлеклась от веселой толпы на мгновение, обеспокоенно посмотрела на новоиспеченного мужа и прикрыла озябшей рукой его губы, затем снова переключила внимание на свадебную процессию, которая принялась за распитие шипучего напитка в предвкушении яркого события двух молодых людей. Человек, вызвавший у меня подозрение, исчез. Я искала его взглядом и, наконец, обнаружила прямо напротив себя буквально в нескольких метрах – он был возле входа в ЗАГС. Мужчина сравнялся со мной и повернулся, все это длилось несколько секунд, но для меня – вечность.
– Это он! – выдохнула я. Мое замерзшее тело вдруг мигом нагрелось, и я почувствовала, как по моим венам хлынул кипяток.
– Кто? – промямлил сквозь мои пальцы ничего непонимающий Мишка.
В моей голове затрезвонил тревожный колокол, я будто снова оказалась в кафе в момент ухода от заброшенных Танек. Это был мужчина, сидящий за столиком, сеящий вокруг себя смерть. И в этот раз в его руках была сумка.
– Ты только не волнуйся, Мишка, ладно? – прошептала я, торопливо доставая телефон из кармана. С трудом справляясь с волнением, в контактах я нашла номер следователя, вместе с которым составляла портрет человека, виновного в теракте.
– Миша, знай, что я тебя люблю больше всех на свете…
– Ты меня пугаешь! – насторожился он, непонимающе глядя в телефон, в котором шел набор номера.
– Трубку возьмет мужчина, назови ему адрес и скажи, что человек, портрет которого мы вместе с ним составляли, здесь! Ты меня понял?
Я отчеканила текст и решительно направилась к двери. Я не знала, чем закончится этот вечер. Помнится, я опасалась, что настанет мой черед платить по счетам и, похоже, этот неблагословенный момент настал. Неужели игра закончена, и я пришла к финишу?
Внутри Дворца бракосочетания царил хаос. Как и в моей душе. Я не спеша смотрела по сторонам, выискивая невысокого человека с больным звериным взглядом с сумкой в руке. Кругом витала атмосфера надежды на радужные перспективы, а в его руке было грозное оружие против жизни огромного количества людей. Ведь если посудить: погибнут не только те, кто находился в тот момент в здании, вместе с ними сотрется возможность родиться десяткам, сотням, тысячам людей, большая часть которых, я уверена, могла бы стать замечательными людьми! На мгновение, во мне забрезжил тусклый огонек сомнения: а может это их предназначение? И все эти незнакомые мне люди собрались здесь, чтобы подвести черту под своим существованием? И напрасно я строю из себя героя, пытаясь предотвратить то, что предначертано? В это мгновение я услышала звонкий девичий смех – четыре маленьких девочки раскружились так сильно, что повалились на пол и звонко рассмеялись под недовольное ворчание взрослых. Они мне напомнили крутящихся на карусели Тань. Прямо за ними я увидела профиль мужчины с сумкой и решительно направилась к нему.
– Не делайте этого, – прошептала я ему на ухо, обняв сзади так крепко, чтобы ему было сложно шевелиться, не привлекая к себе внимания. Он словно окаменел и превратился в изваяние. На мгновение я даже предположила, что уже все случилось: я умерла и стою в обнимку с могильным камнем.
– Я сейчас закричу, и начнется паника, – произнесла я тихо. – Но я не выпущу вас из рук. Мой папа когда-то дал мне титул «чемпиона по обниманиям». Он когда-то был сильным, а я стала старше. Это значит, что вы умрете, так и не увидев моего лица… Возможно, погибнет кто-то еще…
Я не договорила, потому что террорист саданул головой назад с такой силой, что его удар почти лишил меня сознания. Бросив сумку, он рванул вперед, но я, не расцепляла рук, поклявшись, что буду рядом с ним, пока у меня хватит сил. Перед тем, как отключиться, я истошно заорала о том, что в сумке взрывчатка. Свет погас…
Татьянин день стал и моим праздником. Не только потому, что я стала женой Мишки в этот «чужой» день. Я, наконец, ощутила цену своего бытия. Геройство нынче не в моде, как и самопожертвование. Поступила бы я так, не будь в моей жизни рокового вечера в компании Тань? Вряд ли! Я очнулась на больничной койке в просторной палате в окружении нескольких десятков букетов невест. Мне показалось, что я в цветочном магазине или в какой-нибудь, специальной комнате, подготавливающей грешницу, умершую в день своей свадьбы, к переселению в Ад. Но увидев улыбающееся лицо своего мужа (которому место точно в Раю, за то, что он столько лет жил со мной!), я осознала, что жива, но не совсем здорова.
– Я в цветочном магазине? – хрипло отшутилась я, пытаясь улыбнуться, но мое лицо, ставшее вдруг чужеродным, отказалось отображать мою радость.
– Ксения… как вас по батюшке? – раздался бодрый голос следователя, который стоял, чуть склонившись надо мной с другой стороны кровати.
