Дунаева… Добрая, заботливая, ответственная… Она всегда была чувствительна к чужим проблемам. Я была уверена, что ее бескрайней любви и жалости хватит целому миру, и она возглавит, например, питомник для бездомных животных. Или создаст фонд помощи больным и неимущим людям. Или станет матерью-героиней, причем, в ее семье было бы поровну своих детей и усыновленных из детских домов. Таня проиграла стереотипам, став сама частью надуманных правил. И утопила себя собственными руками. Прачка с высшим образованием, отказавшаяся от борьбы с жизненными препятствиями. Проще всего стоять в тени и страдать, жалея себя и всех вокруг. «Такова жизнь», – мямлить жмурясь от ярких лучей успеха других людей и тайком смахивать слезы печали. Теперь в этом пустом зале кафе Дуня была не побитой собакой с бесконечно несчастным взглядом, она светилась, как удивительно красивая фея из доброй сказки, улыбающаяся с маленькими музыкальными ручками. Ею было не налюбоваться.
Карасева… В ее жизни все должно было быть правильно! Идеально правильно! В школе она всегда была готова ко всем урокам, и мы были уверены, что она станет, как минимум, женщиной-министром, как максимум женщиной-космонавткой. Энергичная, целеустремленная девушка со скрытыми задатками управленца. Школа, институт, завод, счастливое безоблачное будущее… Но в какой-то момент что-то сломалось в машине-судьбе и не нашлось того грамотного специалиста, который бы устранил эту неполадку, поддержал и направил Таню по верному пути. Ни она первая, ни она последняя столкнулась с онкологией – жестокая лотерея, в которой участвует каждый человек, населяющий этот огромный земной шар. Болезнь пожирает богатых и бедных, умных и глупых, хороших и плохих, не гнушается ни национальностью, ни возрастом, ни послужным списком. Бедная Карасик тоже проиграла, оставшись ни с чем у финишной черты. Обновленная, она сидела рядом с подругами и источала радость, ту радость, которая была не доступна при ее сложной и нескладной жизни.
Четыре Таньки – они словно пазлы, составляли цельную картинку, а развалившись на отдельные кусочки, уменьшились в сто раз и затерялись в океане жизни. Косвенно, они являлись друг для друга подпоркой. СОТА распалась, и потерялся общий ключик от заветной двери с надписью БУДУЩЕЕ. Они оказались бессильными в главном сражении с настоящим. И смирились. И умерли… еще тогда, при жизни!
Я медленно двигалась вокруг стола за спинами своих одноклассниц. Мне хотелось сидеть рядом с ними, но я понимала – это невозможно, невозможно быть пятой лапой у собаки!
«Святые мученицы Татьяны», – усмехнулась я, глядя на сидящих за столом лучезарных женщин. Что-то мягкое касалось моего лица, я посмотрела вверх и увидела огромные хлопья, грустно падающие вниз. «Что это, снег?» – спросила я шепотом. На мою вытянутую ладонь опустилось что-то сероватое и легкое – это был пепел!
– Пепел вашей жизни! – произнесла я, грустно улыбаясь. Через мгновение сидящие за столом изваяния Тань рассыпались в прах, и поднялся жуткий ветер, кружа хлопья вокруг меня. Я закрывала лицо руками, но словно навязчивые мухи куски пепла проникали в глаза, в рот, в нос. Я хотела закричать – не было сил и начала задыхаться…
Я проснулась от собственного хрипа, закашлявшись, вскочила на диване и испуганно осмотрелась по сторонам. С радостью обнаружила, что нахожусь в собственной квартире. Странный сон – прощание, сон – откровение не выходил у меня из головы. Мне было страшно, я словно до сих пор ощущала их присутствие рядом. Возможно, их души действительно кружили вокруг меня! Я таращила глаза в темноту, пытаясь рассмотреть свой художественный изыск – белеющий в сумерках рисунок со скромным названием СОТА. Мне даже казалось, что изящные фигурки нарисованных граций кружились в хороводе, тихо посмеиваясь надо мной. Не знаю, сколько времени я просидела в оцепенении… Когда стало совсем темно, дверь распахнулась и в комнату, вращая глазами, словно сумасшедший, ворвался Миша… Я так обрадовалась его приходу, но по необъяснимой причине с огромным трудом сдержала эмоции и оставаясь внешне холодной никак не проявила своего ликования. Словно поверх моей оболочки был тонкий панцирь, не дающий возможности проникнуть и выйти каким-либо чувствам наружу. Вдруг они унесли частичку меня с собой? И я останусь бесчувственной и полумертвой до конца моих дней? Но с другой стороны: жила ли я до этого момента?
Несколько дней после теракта я находилась словно в вакууме с ограниченным количеством воздуха. Я мучилась. Терзалась. Мне не давало что-то покоя. И самое неприятное: мне перестали сниться сны. Совсем! Прощание с девчонками в кафе – это был последний сон, а после него – пустота. Я вспоминала Балю, признавшуюся в том, что никогда не видела сновидений. Возможно, теперь и меня постигла столь страшная участь, и я навсегда лишусь возможности наслаждать замысловатыми цветными видениями в ночи.
«А вдруг, меня постигнут все неудачи Тань?» – размышляла я с ужасом. Страстно желая стать частью СОТЫ, я возьму на себя их тяготы: стану не разборчива в половых связях, как Борковская и куплю норковую шубу; загублю пару зародышей, подражая Дунаевой и «сварю» руки; играючи уничтожу любимого мужчину и обнаружу в организме онкологическое заболевание, как Карасева; и наконец, повторю подвиг Бали: лишу кого-нибудь жизни и попаду в тюрьму!
– Господи, это грань! – испуганно прошептала я, путаясь в болезненных мыслях. Я сидела на кухне, уставившись в чашку чая. Время было за полночь, но спать совсем не хотелось. Бесконечные размышления и страхи лишали меня полноценного существования и загоняли в тупик. Я не заметила, как вошел сонный Миша.
– Я проснулся, а тебя нет, – сказал он высоким голосом, изображая маленького ребенка. Попытка развеселить меня не удалась, он обеспокоенно уточнил, что со мной происходит. Мой самый нелюбимый вопрос. Я медленно подняла на него глаза, после некоторой паузы, с усилием выдавила из себя звук:
– Я не знаю, как ответить на твой вопрос…
В другой бы ситуации я непременно разожгла глупую ссору, целью которой было бы объяснение, что человек, который со мной живет, не должен безалаберно относиться к просьбам не задавать дурацких вопросов. Я поплотнее укуталась в махровый халат и снова погрузилась в размышления. «Ну, же, товарищ специалист, давайте, поставьте диагнозы, призовите все свои знания, накопленные в рамках двух высших образований», – подтрунивала я над самой собой мысленно. Но я не могла себе помочь и, устало вздохнув, положила голову ему на живот, который в последнее время округлился и стал приятной и забавной подушкой под голову.
– Ты заболела? – спросил он с нежностью, бережно погладив меня по голове. Я лишь пожала плечами в ответ, не зная болезнь ли это. А если да, то ума или тела?
Миша стоял передо мной несколько минут, я слушала, как в его организме происходили процессы, негромкое урчание которых успокаивало и от этой теплоты клонило в сон, но спать я отказывалась, боясь снова проваливаться в черную бездну. Я схватила его за руку и с усилием усадила на табурет, он послушно плюхнулся и замер в ожидании. Ему было неловко, но он выдержал мой тяжелый взгляд.
– Мечты! Понимаешь, со времен студенчества я никогда ни о чем не мечтала. Глупо, правда?! Мне кажется, это неправильно! Все обязаны мечтать!
Мишка растеряно почесал затылок, неуверенно пожал плечами и, побоявшись ответить что-нибудь неправильно, утвердительно кивнул.
– Мечта – она формирует качественное желание жить! Понимаешь меня?
Он заморгал часто-часто – эта рябь в его организме означала, что в его мозгу было обилие вопросов, которые атаковали заспанного мужчину.
– Я объясню: если есть мечта или несколько – это как сверхцель существования!
– Я не заканчивал двух институтов – не понимаю умных цитат из учебников, – оправдывался Михаил, потупив взгляд. Он выглядел очень растерянным, как мальчишка, оставленный рассеянной мамой в огромном супермаркете.
– Это не цитата, это мои умозаключения! Чем выше мечты, тем благороднее, увесистее смысл самой жизни! Мечты – те же цели, только они объемнее, возвышеннее и сложнее в достижении.
– Разве можно достичь мечты? – озадачился Мишка и заерзал на табурете. Он не любил беседовать со мной на серьезные темы и по возможности их избегал.
– Конечно, можно! Только это трудоемкий процесс и больше сил уходит на движение к финальному аккорду. Да… и самое важное: что нас толкает к успеху? Мотивация! Она – плацдарм! Она – стержень в позвоночнике. Ведь ударов судьбы не избежать, а чтобы их выдержать нужны силы. Чтобы быть успешным – нужно быть четко мотивированным! Похоже, я заразилась вирусом отсутствия мотивации и потеряла вкус к жизни. И у меня нет мечты! Нет сверхцели! Как же мне быть? – вопрос я задала самой себе. Мой обеспокоенный мужчина не двигался, и было ощущение, будто даже не дышал. Я посмотрела на него очень внимательно, мне вдруг показалось, что он какой-то чужой и отстраненный.
