Ознакомительная версия.
Цикенбаум поющий
Опять Цикенбаум поющий
С пьяной студенткой бредет,
Поет обо всем вездесущий
И шепчет научный народ…
Профессор-то наш очень стойкий,
Трезв даже тогда, когда пьет,
Лишь скрип раздается от койки,
Всегда в его койке народ…
Девчонки с зачетками ходят,
Покоя ему не дают,
Поставьте пятерку Арнольдик,
И раскрывают сосуд…
Сначала только стеклянный,
Напьются, после живой,
Профессор стихи шепчет странно
И рвется с девами в бой…
Повсюду бутылки, конфеты
И девы рядами лежат,
И сладко колышатся недра,
В себе зарождая ребят…
С Цикенбаумом давно уже в берлоге я,
Профессор весь несчастный и больной,
Водку пьет со мной от тавтологии
И от студенток его любящих толпой…
С Арнольд Давыдычем давно уже в тумане я,
Вижу в жизни только пустяки,
Уплыли вдаль мои воспоминания,
Хмельные девы любят нас в волнах Оки…
Не помню, как нас вынесли с профессором
Ночью из его глухой норы,
Только с неба призраков процессия
Приносила вместе с девами дары…
Бог не Бог, но Мастер Сотворения
Нам любовью сладостной помог
Вкусить с девами избыток наслаждения,
Растянувшись в один тающий дымок…
А девы с нами пропадали, падали,
Дрожала звездами речная гладь,
Профессор думал вслух: А надо ли
Вот так от счастья в девах пропадать?!…
Маленькая исповедь Цикенбаума
Цикенбауму льстило как Адаму
Стать властителем живого существа,
Он студентку – поэтическую даму
Со стихами лобызал до естества…
Он шептал: Ока так глубока,
Как проникшая в тебя моя рука,
Потом вместо руки волшебный шест
Проницает место всех невест…
Гляди, уже Ока заволновалась
От бегущего по волнам катерка
И моя взлетающая жалость
В тебя входит от порывов ветерка…
Если стонешь, значит, молишь Бога
За Любовь свою и за Судьбу,
Чтоб не обмануться вдруг жестоко,
Падая со мной на траву…
Да, ты пьяна, а потому ручная,
Шепчу тебе стихи, моя родная,
И твое лоно нежно шевелю,
Так звезды проницают светом мглу…
Бутылка выпита, ее сосуд бесценный,
Но все же не сравняется с твоим,
Где плавится огонь наш драгоценный,
Переплавляя мысли просто в дым…
Трава мягка, пушиста как ковер,
Травинки обрамляют твое тело,
Внутри тебя бушующий костер
Шепчет мне, что ты уже не дева…
Да, я слышал твои робкие стихи,
В них улыбалась мне печаль земная,
За которой твои прошлые грехи
Вряд ли что-то скажут мне, родная…
Однако утро настает, а ты ревешь,
Как будто снова ощущаешь жизни ложь,
Твоя зачеточка с пятерочкой лежит,
Обременяя твой несчастный стыд…
Но погляди, опять волнуется Ока
От резвящегося в волнах катерка,
Вот так и я опять в тебя влюбленный
Навещаю твое сладостное лоно…
Вот, твои слезы высохли опять,
Ты зря пытаешься мне грех свой объяснять,
Ведь грех с рождения как Смерть сама пришел,
Апостол Павел нам анализ произвел…
Так что я снова буду в твоем лоне
Изучать Любовь в безумном стоне,
Ты слышишь с неба гром, за ним вода
С тобой нас смоет просто без следа…
Вот ты была, – и нет уже тебя,
Не надо говорить, что жизнь – борьба,
Жизнь – исчезновенье наших тел,
Мы таем вмиг, переходя земной предел…
Сначала я в тебе, а ты во мне,
Потом мы вместе разлагаемся во тьме,
Вот здесь и будут после кости-черепа,
Да, Смерть как Жизнь нелепа и смешна…
Но лишь для тех, кто, вырвав болью стон, —
Не замечает, как лукавит небосклон, —
Ведь небосклон внутри себя гонящий пар
Из наших тел рождает сказочный пожар…
Чтоб мы прошли через него в другую тьму,
Как я сквозь твое лоно пал в Судьбу,
Любой наш след, пусть капля или вздох
Изобличает связь меж нежных ног…
Но главное, что есть какой-то Бог,
Который нам с собою справиться помог, —
Так Цикенбаум как Адам вел в роще речь,
Пытаясь грех в познание облечь…
Но снова загоралось в небе солнце
И он опять тонул в ее колодце,
Окружая страсть шептанием стихов,
В лоне ощущая мир грехов…
Цикенбаум, я и Амулетов
Созерцаем вместе яркую луну,
Дева сладостно раздета,
Ночью с берега бросается в Оку…
А за нею стая сладострастных,
Быстро захмелевших с водки дев,
Зовут отчаянно в чарующее счастье,
Легко нас окружив и вмиг раздев…
И мы падаем опутанные ими,
И волнующей бегущей вдаль Окой,
Амулетов закричал, – Лишь только имя,
Только имя назови и я с тобой…
И затихнул бедный с нежной девой,
Цикенбаум вновь магически сопит,
А я молчу, попав в волшебный невод
Девы сохранившей яркий стыд…
Моя красавица, зардевшись, тихо плачет
И даже непонятно отчего
Вдруг меня схватила на удачу,
Со мной сливаясь в бешеный рывок…
И вся внезапно тут же онемела,
В мгновение заполненная мной,
Из волн взлетало к звездам ее тело,
Обожествляя Вечность глубиной…
Амулетов плавал среди дев морских
Амулетов плавал среди дев морских,
Он от жары давился часто водкой,
Но его очистил вмиг прилив
И он с девой сладкой закачался в лодке…
Ночная буря подхватила их порыв,
От берегов в безумный мир срывая,
Волною страстною влюбленных окатив,
Несла их в тьму, от вожделения стеная…
Будто у девы с уст забрав ее мотив,
Она волнами обнимала воздух в небе,
И Амулетов бедный, чуя в море взрыв,
Искал спасения, укрывшись в нежной деве…
И словно мать, защитница, богиня,
Лоном трепетным вдруг бурю усмирив,
Дарила Амулетову святыни,
Глубины, где рождался новый взрыв…
Цикенбаум загулял внутри пещер
Цикенбаум загулял внутри пещер,
Он с девой страстной изучал век неолита,
В нее раскрыв чарующую дверь,
Где зарождалась на останках древних битва…
Так на костях чужих и черепках
Любовь безумная сто раз перевернулась,
Все экспонаты превратила быстро в прах
С профессором бушующая юность…
Цикенбаум горестно вздохнул,
Но тут же улыбнулся очень сладко,
За такой ошеломляющий загул
Ни черепков, ни черепов уже не жалко…
Втроем – к таинственным местам
Цикенбаум дев берет легко,
Амулетов дышит глубоко,
Мы втроем напившись жутко в хлам,
Дев ведем к таинственным местам…
У Оки прекрасная душа,
У нежных дев волшебное тепло,
Под шашлычок и водка хороша,
Нас с девами куда-то понесло…
Сначала в реку к ласковым волнам,
Потом к другим уснувшим берегам,
Плыву я с девой, чуя яркое нутро,
Вдали кричит отчаянный Арнольд…
И странно, то ли тонет с девой он,
То ль просто видит с ней чудесный сон…
И Амулетов где-то воет точно волк,
Вот так мы и срываем с ночи шелк…
А утром ощущения Любви
Растаяли как плеск речной волны,
И Цикенбаум, Амулетов, даже я
От дев отправились неведомо куда…
Как странно, этот мир собой велик,
У каждой девы свой безумный лик,
И с каждой можно смело, не боясь
Найти свою пленительную связь…
Но для чего, куда идет наш путь,
Неужто в девах спрятана вся суть,
И между лонами протянутая нить
Заставляет всех по жизни дальше плыть…
Мой друг Амулетов несчастен, —
Влюбляется лишь во хмелю,
Как выпьет, так вспыхнет от страсти
И тащит девчонку в Оку…
И там, в волнах наслажденья
От мира во тьме обалдев,
Он предается мгновеньям
Проникнув в сокровище дев…
Уже не одна, а две сотни
Смеются в туманных глазах
И мнится ему в преисподней
Он тешит развратный их прах…
И плачет, и Боженьку молит
Его поскорей отпустить,
Девчонки смеются до боли
И любят его во всю прыть…
А в полночь глаза раскрывая,
Он видит блаженную тварь,
Что лоном своим освещает
Всю землю как будто фонарь…
И ангелы в небе летают,
И сладкие девы над ним
Всю жизнь в нежный сон превращают,
Как чувства в таинственный дым…
А утром с безумною девой
Амулетов, одев бранью грех,
Проникнул в райское тело,
Почуяв вновь дьявольский смех…
Скука профессора Цикенбаума
Цикенбаум деву целовал от скуки
И читал Катулла страстные стихи,
Пили они водку с чаем на бамбуке
И считали звезды в небе у Оки…
Счастлив был профессор с юною студенткой,
Пусть и не любил он в жизни никого,
Но его спасало волшебство момента,
Коль одна оценка разрешила все…
И хватал профессор сладостную деву,
И дрожа, потея, прыгал с ней в Оку,
Как цветок раскрылось ангельское тело,
Разогнав крылами смертную тоску…
И бросало семя нежные побеги,
У девчонки вскоре стал расти живот,
Цикенбаум тает с ней в лесу от неги,
Но только, когда трезвый, его чуть-чуть трясет…
А девчонка всюду ходит за ним следом
И ему покоя в жизни не дает,
Цикенбаум плачет, Цикенбаум бредит,
Скоро у науки будет свой приплод…
Амулетов на Оке с блудницей
Ознакомительная версия.
