Ознакомительная версия.
– Вот черт! – пробормотал он и побежал за ускорившейся девушкой.
Он совсем забыл, как нужно знакомиться с девушками. Впрочем, волнение всегда сковывало его даже в те минуты, за которые он платил и платил немало. Минуты, которые было нелепо тратить впустую, робея перед проституткой. Пару раз в троллейбусе он ловил взгляд девушки и мог поручиться, что она голодна – до любви и просто до еды. Прекрасный повод для знакомства с последующим посещением ресторана.
– Какая хрень, – пробормотал он под нос, когда вся затея, от звонка в его дверь, до остановки на улице Докучаева, уже казалась ему одним из самых нелепых безумий в жизни.
Ему хотелось на Ботанику, туда, где можно, снисходительно усмехнувшись соблазнительно поблескивающим окнам многоэтажек, неспешно прогуляться по казавшемуся в детстве бесконечному бульвару, вдыхать липовый аромат и испытывать необъяснимую радость от вида кустов роз, этих причудливых крон без стволов, растущих прямо из земли. Он шел за девушкой и мечтал, чтобы она снова исчезла, на этот раз бесследно и не дав ему ни малейшего шанса.
Но она поступила иначе. Не дав Нику приблизиться, взяла и свернула в продовольственный магазин.
***
Нику решил: пусть это будет бутылка вина. Нужно только дождаться, когда девушка из газовой конторы пройдет мимо полок с алкоголем, где он с видом знатока, озадаченного скорее скудостью выбора, чем обилием сортов и разбросом цен, застынет в ожидании решения серьезной проблемы. Бутылкой какого из немногочисленных вин не испортить сегодняшний вечер? Ее совет как повод для знакомства – почему бы и нет?
Вариант пришлось отбросить почти сразу. Захватив булку хлеба и банку сметаны, проверяющая из «Молдова-газа» направилась прямиком к кассе. Решение Нику принимал на ходу, прямо у холодильника с прохладительными напитками. За правдоподобную легенду он готов был поблагодарить погоду: без четверти пять за окном жарили полуденные тридцать два градуса.
Нику достал из холодильника банку Кока-колы, жестяную, на тридцать три миллилитра и, подойдя к кассе и энергично встряхнув ее, вонзил алюминиевое кольцо в жестяную крышку, одновременно чуть наклонив банку вперед. Вышло не так, как он задумывал. Струя не вздыбилась гейзером, а залила ему пальцы, но цель все равно была достигнута. На футболке и джинсах девушки появились темные влажные пятна.
– Я сейчас! Сейчас, сейчас!
Уронив банку под ноги, прямо на плиточный пол, не давая развиться возмущению девушки, бросив продавщице сто леев за сметану и хлеб, за шум и за погашенный на корню скандал, за лужи кока-колы на полу магазина, Нику вытолкал девушку на улицу.
– Да отстань!
– Я все исправлю! Я сейчас!
– Сумасшедший!
– Я постираю!
– Что ты постираешь? Отстань, говорю!
– На вот.
Нику протягивал купюру в двести леев, думая о том, что дома осталось еще шестьсот, не больше.
– Что это? – отпрянула девушка, как от шатающихся по улицам миссионеров с их брошюрками о грядущем Спасении.
– Возмещение ущерба, – сказал Нику. – Не знаю, чем еще могу помочь.
– Да не надо мне, – она повернула голову и стала напоминать собаку, пытающуюся ухватить себя за хвост. – Может, и не испортится, надо быстро застирать.
– Говорю же, я постираю.
– Да мне тут, – она махнула рукой, – за этим домом.
– Мне все равно туда же. Давайте быстрее.
Он взял ее за локоть, решительно и по-деловому, и сам удивился, как неожиданно приходят убедительные жесты и почему-то всегда в безнадежных ситуациях. Нику чувствовал, что убедил ее: ничего, кроме тревоги за пятна на ее одежде, его не беспокоит, ничего, кроме вины в ее отношении, он не чувствует.
– Общежитие Академии наук? – спросил Нику, глядя на выцветшую вывеску под треснувшим стеклом.
Они стояли перед входом в пятиэтажный дом, котельцовый и без единого балкона – верный признак, отличающий общежитие от точно такого же котельцового жилого дома, которыми в Кишиневе застроены целые кварталы.
– Твои соседи академики? – и вправду случайно перешел на «ты» Нику, но девушку это не смутило.
– Академики? – удивилась она. – Кажется, тут и этих, аспирантов, человек пять. Почти все комнаты приватизированы, одну из них я снимаю.
– А-а.
Задрав голову, Нику вдруг спохватился и быстро сунул ей в ладонь двухсотлеевую купюру – у магазина она так и не позволила себе ее всучить.
– Да не надо, правда, – отпихивала она, но не купюру, оставшуюся в ладони, а руку Нику.
– Бери, бери, – сурово кивнул он. – Тебя как зовут?
Он видел, что контролирует ситуацию, и маленькая пауза, отделявшая его вопрос от ее ответа, если и участило его сердцебиение, то не без приятного чувства. Совсем как подзабытое им женское кокетство.
– Анжела.
– Меня Нику, – он пожал свою же купюру в ее протянутой ладони. – Ладно. Мне, наверное, идти надо.
– Спасибо, – она опустила глаза. – Мне сейчас очень деньги нужны.
Нику усмехнулся.
– Брось, просто я виноват, ну и все такое.
Они помолчали.
– С деньгами совсем беда, – вздохнула она. – Может надо что?
– Что? – не понял Нику.
Анжела пожала плечами.
– Я хорошая хозяйка. Готовлю – пальчики оближешь. Убрать, постирать – не проблема. С ребенком посидеть. Можем договориться, если что. Вообще, любой вариант, у меня с деньгами сейчас такая жопа.
– Анжела…
– Может, зайдешь? – кивнула она на общагу. – У нас чисто, с соседкой два раза в неделю унитаз чистим. Она, кстати, тоже симпатичная и тоже не замужем.
Нику вдруг понял, что пятится назад, при том что девушка даже не пыталась наступать.
– На полчасика, а?
Она сделала шаг вперед, и это стало сигналом. Не стесняясь позора бегства, Нику развернулся и отбежал метров на десять. Остановившись, он увидел, что Анжела и не думает его преследовать.
– Извини! – крикнул он. – Я правда тороплюсь. Номер скажи.
– Двести шестой! – закричала она на весь двор.
– Я про телефон!
Ему пришлось вернуться к исходному пункту. Они стояли на относительно безопасном расстоянии, метрах в трех друг от друга, уставившись в мобильные телефоны. Мужчина и женщина, обменивающиеся надеждами на новую встречу.
– У меня и денег-то с собой больше нет, – виновато пожал он плечами, пряча телефон.
Она вытянула руку, показывая смятую двухсотлеевую купюру. Бывшую его купюру.
Возьми и приходи, когда будут.
Но Нику уже отступал, пятился назад, мотая головой и покачивая выставленными ладонями.
– Я позвоню, – бормотал он. – Я обязательно позвоню.
Права на законную любовь у Виктора больше не было. Само понятие права звучало теперь робко и выглядело неуместно, совсем как растерянный взгляд адвоката. В одежде Сергей Флейман был по-прежнему не к месту элегантен – на кой черт, в самом деле, заявляться в тюрьму в черных бархатных туфлях, в пятнистом шарфике поверх рыжего вельветового пиджака? Он думал, что излучает так необходимую подзащитному уверенность, Виктор же чувствовал, что начинает его ненавидеть.
– Возникли трудности, – сказал адвокат Флейман, доставая из вельветового кармана платок с вензельной буквой «Ф».
Внезапно он нервно расхохотался.
– Блядь, ну что за страна! – он промокнул платком лоб. – Выбить для подзащитного свидание с супругой – и то проблема!
Виктор Дьякону молчал. С того дня, как он был осужден, проблемы у адвоката Флеймана лишь множились. Жаль только, что все они были проблемами самого Виктора.
Мне же положено по закону, – сказал Виктор. – Вы же обещали.
Флейман покачал головой.
– По закону, – повторил он. – По закону вы не должны были очутиться здесь. Это-то надеюсь, понятно.
– Непонятно только, куда ушли все деньги, которые вы из меня вытянули.
Адвокат Флейман вздохнул. Тяжело и, пожалуй, оскорбленно.
– Я много раз говорил вам, – устало начал он, – что юридическая теория и, что особенно печально, практика в нашей стране крайне редко корелируется с действительностью. Тем более, с такой виртуальной категорией как справедливость. По данному конкретному случаю спешу сообщить, что, – он раскрыл лежащую перед собой папку и поднял верхний лист, – одиннадцатого мая две тысячи тринадцатого года мной был составлен и направлен запрос на имя директора Пенитенциарного учреждения номер тринадцать муниципия Кишинева с просьбой назначить моему клиенту, Дьякону Виктору, одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, отбывающему семилетний срок, бла-бла-бла, свидание длительностью до трех часов с законной супругой, Дьякону Анной, одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения на позднее одиннадцатого июня две тысячи тринадцатого года. Затребованное свидание является первым краткосрочным свиданием из предусмотренных законом Республики Молдова четырех свиданий в течение календарного года, истребованных осужденным Дьякону Виктором, срок наказания которого, включая срок предваритерительного заключения, ведет отсчет от одиннадцатого марта сего года. Ответ был получен, – он вынул следующий лист, – шестого июня сего года. Цитата. В ответ на ваш запрос, бла-бла-бла. Вот. Признавая законное право осужденного на свидание с членами семьи, администрация Пенитенциарного учреждения номер тринадцать сообщает о невозможности, в силу непреодолимых причин, организации свидания с супругой осужденного, Дьякону А., в отдельной, специально отведенной для подобных свиданий комнате и извещает, что комната для свиданий пришла в полную негодность в результате ее затопления, произошедшего седьмого декабря две тысячи двенадцатого года в результате аварийной ситуации в канализационной системе учреждения. Также администрация Пенитенциарного учреждения номер тринадцать информирует о невозможности, в связи с сокращением на сорок процентов на текущий год предусмотренных государственным бюджетом расходов на содержание пенитенциарных учреждений Республики Молдова, проведения ремонтно-восстановительных работ на всей территории учреждения, включая комнату для личных свиданий.
Ознакомительная версия.
