Я повернул ключ и, открыв дверь, выглянул. В коридоре была тишина.
– Все спокойно, никто не дергал.
– Извините.
– Не извиняйся, с кем не бывает. Мало – ли что мы иногда делаем, не отдавая себе отчета.
Я снова прошел к своему столу и боковым зрением увидел, как она начала успокаиваться, но учитывая, что прошло еще мало времени, она чувствовала, что-то внутри себя, должна была чувствовать какую-то усталость и это непонимание самой себя, порой промелькнув легкой тенью по лицу, исчезало.
– Да разговоры на пустом месте это любимое занятие сплетников, но ты успокойся, – заверил я ее, – про меня много что говорят и пусть, а про тебя не позволю. Не дам в обиду.
– Да, про вас много что девчонки говорят.
– Неужели! И что они вещают по сарафанному радио?
– Всякое, но без грязи. Говорят, что вы очень привлекательный мужчина и сексуальный, – она снова чуть смутилась такому откровению.
– Ну откуда им это знать? Разве может кто сказать, что у меня были с кем-то отношения с коллегами по работе.
– Нет, они, в общем.
– А ты как считаешь?
– Я согласна с ними.
– Ладно. Все что за пределами работы – личное дело каждого. Если чего и не знают, то додумают. Я не обращаю на это внимания. Тебя вот, наверное, спрашивают какие у нас отношения?
– Спрашивают.
– И что ты отвечаешь?
– Что рабочие. Мне нравится с вами работать, но это не повод переходить к другим отношениям. Вы для меня руководитель.
– Руководители тоже бывают мужчинами и им нравятся молодые привлекательные девушки. Да не смущайся. Ты же знаешь, что я серьезный во время работы, в свободное время я люблю просто поговорить. Но мы решили эту тему для себя.
– Я тоже так считаю.
– Ну и хорошо.
С Катей мы работали уже год. Она была сообразительной, расторопной, ответственной девушкой. Работать с ней было легко.
– Хватит на сегодня разговоров, а девчонки пусть болтают. Пора домой. Складывай бумаги и домой.
– А вы?
– Я следом за тобой.
Катя стала приводить в порядок стол.
«Ну, вот и все. Это не гипноз, это что-то иное. Сеансы гипноза проводят по другому. А что тогда? Дар или кара? У меня не было таких способностей, и вдруг вчера появились. С чего бы? Бывает у людей появляются способности после травм, потрясений, у меня же ничего не было. Да стоит над этим подумать. А девчонки то, оказывается, обсуждают меня, – переключился я на другую тему, чтобы отвлечься. – Приятно. Я не считаю себя этаким мачо. Но что они могу чувствовать, глядя на меня? Только то, что я свободный, веселый бесшабашный порой. Может быть это? Я всегда смотрю женщинам в глаза, а не прячу их, говоря глупости про отношения, как до, так и после. Не бегаю за ними, а они все равно обращают на меня внимание. Может быть как раз потому, что я не бегаю, а выстраиваю отношения равных. Каждый получает то, к чему стремился, не важно, достигнут ли результат ожидаемого удовольствия, но на старте все по желанию. А Катя лукавит. Это сейчас она не помнит что было, а поцелуй был без принуждения, а по желанию. С него все и началось. Значит хотела. Ох, тяжело с женщинами, а без них еще тяжелее, – размышлял я глядя на нее, – а она очень хороша во всех отношениях.
– Я закончила. Могу идти? – прервала она мои мысли.
– Да. Подожди. Что у нас на завтра?
Она внимательно посмотрела на меня и сказала: – Восстановительная.
Внешний лоск и легкость как рукой сняло. Мы называли «восстановительная», когда пациенты были после военных операций.
– Это тот офицер, что я ездил смотреть?
Она кинула головой.
– Хорошо. Иди. Завтра все посмотрим, день не простой.
– До свидания, – и она вышла из кабинета.
Оставшись один, я прокрутил в голове события текущего дня. «Ну что провел эксперимент на Кате и поверил свои способности? – вернули меня мысли в прошедшему. – Проверил ради опыта. Стыдно? Нет. Она получила свое удовольствие. Принуждения не было, был только факт стирания части памяти. Ей так легче будет работать со мной. А мне что теперь делать? Радоваться? Почему нет, вон как все случилось. Посмотрим, куда эта дорога радости заведет».
Сидеть в кабинете и размышлять было глупо, и я вышел.
Направляясь домой, я обнаружил, что моя совесть спит глубоким сном, а будить ее мне совсем не хотелось Отдых нужен и ей.
Глава 3. Новый эксперимент.
Я вышел из клиники и направился к своему автомобилю, который стоял на стоянке со вчерашнего дня. Подойдя к нему, посмотрел и подумал: – Машину что – ли поменять в свете новых событий?
– Что рассматриваешь? Что-то случилось или поменять хочешь? – услышал я голос за спиной. Обернувшись, увидел Леню, – нет, не собираюсь, меня и эта устраивает, – ответил противореча собственным мыслям.
– Завтра у нас восстановительная ты мне ассистируешь.
– Да я видел план на завтра, – подтвердил он.
– Я тебя попрошу, приди пораньше, еще раз посмотрим анализы, подумаем что и как.
– Хорошо. Пока, – и он сев в машину уехал.
Я тоже открыл свою, и сев завел мотор. Двигатель работал ровно.
«Что ее менять? Хорошая машина» – подумал я и выехал с парковки.
Домой добирался долго, попал в час пик. Стоя в пробке, рассматривал водителей рядом стоящих машин. Интересно бывало порой за ними наблюдать, кто-то нервничает, кто-то просто сидит, воспринимая свое вынужденное ожидание, как неизбежную плату за пользование личным транспортом. Интересно было смотреть на женщин. Я уже давно не видел мужчин за рулем, делающих одновременно несколько дел. Женщины умудрялись разговаривать по телефону, курить и поправлять прически. Для них важнее было не само передвижение, а как она смотрится в своем авто. Были достойные экземпляры. «А что просто так стоять? Надо проверить свои новые способности еще разочек. Все равно почти всегда едем рядами» – пронеслось в голове. Я стал искать, осматриваться, выбирая, на кого бы положить глаз. Ряд слева чуть проехал, и рядом со мной остановилась «Ауди». Вот, очень не плохая девушка. Я вырвал из блокнота листок бумаги и написал «предлагаю познакомиться. Жду ответа», и приложил к стеклу. Девушка лет двадцати пяти обратила внимание, засмеялась и отрицательно покачала головой. Тогда я сделал новую попытку и написал «может быть, пригожусь. Я пластический хирург». Последнее мое объявление имело успех, что значит профессия. Она наклонилась, что – то написала и показала мне. Я опустил стекло, и она бросила мне в машину бумажку. Развернув, я увидел номер телефона и ее имя Нелли. Кивнув головой в знак благодарности, и посмотрев на нее, подумал – «Забудь меня и все, что связано со мной». Наш ряд дернулся, и я подал машину вперед. Теперь надо, чтобы она снова оказалась рядом. У следующего светофора она меня догнала. Я посмотрел на нее и понял, что она занята собой и не обращает на меня внимания. Я повторил процедуру, как в первый раз. Все повторилось: сначала отказ, а затем бумажка с именем и телефоном. Все сработало. Значит, первый раз она забыла. Ладно, телефон можно оставить, вдруг взгрустнется и позвоню. Их ряд ускорил движение, и я потерял ее из вида.
Пока добрался домой, пока зашел в магазин, день начал клониться к вечеру. Солнце уже почти скрылось за домами. Войдя в свою холостяцкую квартиру, я прошел на кухню, выгрузить продукты и подумать над ужином, но передумал, решив, что предпринимать усилия по приготовлению лень, и я сделал обычный холостяцкий ужин: яичница и чай с бутербродами.
Закончив свою не мудреную трапезу, прошел в комнату и включил телевизор. Я отдыхал в своей квартире. Здесь все вещи лежали, стояли там, где я хотел, а не где надо. Это не значит, что все валялось, порядок в квартире был всегда.
Переключая каналы, я смотрел их частями и не находил ничего интересного для себя. Около десяти мне это надоело, и я отправился спать. Почитав книгу, к одиннадцати я дошел до кондиции, чтобы отдаться в руки Морфею.
Утром я проснулся бодрым и полным энергии. Приняв душ и позавтракав, отправился на работу. Я не любил плотно завтракать и перед операциями не обедал. Легче перенести голод, чем, если желудок начнет войну с пищей во время операции. Пусть лучше потерпит.
Леня, как и обещал, приехал раньше. Мы сидели у меня в кабинете и просматривали историю больного.
– Да, досталось парню. Операция не из легких.
– Это верно, – подтвердил я.
– Ну что? План понятен, дальше по ситуации. Он уже в палате.
– Пойдем, посмотрим? – и мы, взяв историю, вышли из кабинета. Около палаты нас остановил мужчина средних лет, в больничном халате, под которым просматривалась военная выправка.
– Извините, это вы будете оперировать Федорова: – обратился он к нам.
– Вот он, – указал на меня Леня, – я пойду, – и он вошел в палату. Леня понимал, что подобное начало это предвестник значимости больного, а более всего просителя.
– Слушаю вас.
– Вам известно, что Федоров, как и я является сотрудником службы безопасности?
– Во всяком случае, теперь мне это известно, – ухмыльнулся я и внимательно посмотрел на собеседника. Для его возраста он был седой, как лунь. Лицо было костлявым и удлиненным, а горькая складка у рта, казалось так и останется у него навсегда.
