Рассвет забрезжил неожиданно для всех. К пяти утра случайно пересекшиеся на квартирнике представители человечества уже подружились, а Мигель и Никанор даже немного продвинулись в теории актуальной для них сейчас темы. После чего компания вырубилась часа на два. За утренним чаем Ганс рассказал, что своё прозвище он получил именно от питерцев-коллекционеров. На немецкий лад.
Стряхнув конденсат с сигаретной пачки и похлебав чая, позвонили Лизе.
* * *
– Девушка! Девушка! А как вас зовут? – донеслись голоса, обращённые к изящной брюнетке, идущей по тротуару.
– Хавронья! – даже не оглянувшись, девушка продолжала цокать каблучками.
Мигелю понравился резковато-шутливый ответ девушки, и он вступил в схватку:
– Вы, к сожалению, дерзко врёте! Вас зовут Кэт, вы русская радистка, и за вами охотится гестапо.
Девушка бросила взгляд через плечо. В нём блеснул интерес:
– А вы почём знаете?
– А у вас рация из рюкзачка торчит.
– А вы что, гестапо, что ли? – улыбнулась незнакомка.
– Нет, мы – Второй фронт. То есть союзники-американцы, в смысле, Бэтмены.
– Ишь ты, вот ведь!
– Ну да, так и есть. Пытаемся вас спасти, а вы что-то не очень хотите.
– Я-то хочу, только на слово не верю.
– В смысле?
– Удостоверения покажите.
– Какие?
– Ну как – какие, бэтменовские.
Мигель вздохнул свободнее – разговор завязался.
– И вообще, что-то вы не очень на Бэтмена похожи, скорее на Виннету.
– Конечно, так и есть, это моя подпольная кличка в сообществе Бэтменов, а вот мой бледнолицый друг Верная Рука, – Мигель хлопнул по плечу Никанора. – А вы откуда немецкие вестерны знаете?
– Старший брат увлекался когда-то.
– Чудесно, а не составите ли нам сегодня компанию на ужин?
– А что будем есть? Жареную оленину или барбекю из бизонов? А может, салат из скальпов представителей вражеского племени?
Девушка явно нравилась Мигелю. И это уже чётко читалось по его лицу.
– Точно не скажем. Кого успеем подстрелить к вечеру.
– Не знаю, не знаю! Надо подумать.
– Ну, тогда позвольте оставить вам телефон. И имейте в виду, ради вас мы завалим самого сочного бизона во всей прерии, – сказал Веласкес, протягивая визитку чикагского телевидения. – Там с обратной стороны мой местный номер.
Девушка взглянула на неё мельком, ещё раз улыбнулась и, заныривая в подземку, махнула друзьям рукой.
– Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я, – пропел Никанор слова известной песни Макса Леонидова.
Мигель с тоской смотрел вслед девушке.
– Ну вот, испарилась без следа, и неизвестно, вспомнит ли она про нашего бизона…
– Вспомнит, вспомнит, не хандри, – подбодрил Ник друга. – Такие, как мы, на дороге не валяются.
* * *
С Лизой встретились в центре города «под градусником». Градусник был размером в несколько этажей и висел на торцевой стене дома – достопримечательность не хуже Эйфелевой башни в Париже. Во всяком случае, не менее оригинальная.
– Культовое, кстати, место, – просветил Ник Мигеля. – Во-первых, одно из популярных мест встречи, во-вторых, здесь недалеко когда-то Эдичка Лимонов жил.
– Кто такой?
– Да так, писатель скандальный. В университете его не изучали, – улыбнулся Никанор.
Лиза пришла с туго набитой пластиковой папкой: это означало, что большую часть дня, а возможно, и ночи, она провела не впустую. Лизка была девушкой ответственной, энергичной и весёлой, способной на оригинальные идеи и неожиданные решения, что делало работу с ней продуктивной и увлекательной. А ещё она была надёжной, как китайская стена, египетские пирамиды и японские технологии вместе взятые. Ей можно было доверить всё что угодно, и Никанор это ценил. Он неплохо знал людей и понимал, что такие компаньоны и друзья, как Лиза, – ценный раритет. Кроме того, Лиза была очень смелая, если не сказать отчаянная, и в реальности боялась только тараканов и дураков.
Встретившись, все дружно двинулись на «конспиративную» квартиру. «Конспиративной» Лиза и Никанор называли квартиру-мастерскую знакомого скульптора, который уже года полтора, как оставил квартиру ребятам для присмотра и «дрейфовал» по Западной Европе, торопясь ознакомить заждавшееся человечество со своими шедеврами. Площадь у скульптора была просторная – фантазия художника, судя по обжитому пространству, не терпит тесноты и скученности. Это была находка, лучшее место для деловых встреч и праздных тусовок. Лиза с Никанором не раз благодарили в мыслях местного Микеланджело за столь комфортные, хоть и временные, дополнительные квадраты и желали ему всяческого успеха на Диком Западе. Мастерская, надо сказать, очень располагала к творческому мышлению и рождению всякого рода креативных идей. Особенно продуктивно идеи посещали голову Никанора, когда он сидел на подиуме для натурщиц.
Ребята расположились, включили чайник и принялись обсуждать текущие вопросы.
Разложив содержимое своей папки на столе, Лиза открыла ноутбук и подсоединила флешку.
– Материала много, но не очень ясно, где тут сказка, где реальность. Кроме того, присутствует множество повторений, дублирования информации в разных интерпретациях и в разных источниках. Думаю, процентов девяносто – это небылицы. Сейчас я в основном работала с Интернетом. До других источников ещё не добралась. Тут бы этот объём обработать качественно.
– Стоп, Лиза! Я тебя обрадую. Весь этот объём я обработал ещё в Чикаго. Причём потратил на это изрядный отрезок времени. Нам нужно просто сверить информацию, заполнить белые пятна, – сообщил Веласкес.
– Я, вообще-то, порывшись в теме, прямо увлеклась. Страсть как интересно. Сама по себе Антарктида – интереснейший континент, не говоря уже о всяких легендах и версиях по поводу немецкой базы. Раньше как-то и не слышала об этом.
– Ты ещё сейчас расскажи, что я родом почти с шестого континента, – заулыбался Мигель, – потому что южноамериканские Анды продолжаются в Антарктиде, а Антарктида с Южной Америкой в прошлом – одно целое.
– А если смотреть глубже, то все материки южного полушария в прошлом один суперконтинент – Гондвана.
– Ладно, умники. А сколько, Лиза, тебе времени нужно, чтобы обработать все источники и сравнить данные? – спросил Никанор.
– Сложно сказать. Мы же сейчас, как старатели на прииске – самородки из донного мусора вымываем. Через несколько дней видно будет, – ответила Лиза.
* * *
– Привет, Виннету, – раздалось в трубке Веласкеса. Никарагуанец ожил.
– Неужели это вы, о, прекрасная незнакомка? И уже готовы отведать бизоньего жаркого?
– Пожалуй, да. Если вы хорошо его приготовили.
– Куда подать экипаж?
– Думаю, часов в семь вечера, если сможете, заезжайте в городской дельфинарий.
– Ух! Так вы нимфа-дрессировщица?
– Нет, русалка-ведущая.
– Мы непременно заедем. – Мигель сунул трубку в карман и обратился к другу: – Ник, куда девушку ужинать поведём? Подскажи место поприличней и поромантичней.
– Видишь, позвонила! А ты боялся. В принципе, можно сходить в «Бельмондо». Есть тут у нас стильное заведеньице – пока кофе попьёшь, всю фильмографию Жан-Поля по стоп-кадрам на стенах изучишь. Ну и, как обещают, все его любимые блюда в меню присутствуют, если менеджеры заведения вместе с поварами, как водится, их сами не придумали. Но как по мне, то хоть котлеты из улиток предлагайте, лишь бы вкусно приготовили и не отравили.
– «Бельмондо» – это хорошо. А что-нибудь в стиле фольклорной Америки, ковбойско-шерифского интерьера: шляпы, кольты… Музыка кантри… Такое есть?
– Гм! А столик в сталактитовой пещере тебе не нужен? Может, проще поехать в кинокафе и заказать фильм «Лимонадный Джо»? Там тебе и шляпы, и кольты, и перестрелки – полный джентльменский набор. Хотя, конечно, в нашем замечательном и совсем немаленьком городе есть всё. Как в Греции. Поехали-ка мы на «Клондайк».
– Куда-куда? И почему «на», а не «в»? Это что за местечко у вас?
– Ресторан-паром. Он набирает посетителей и выплывает часа на два на середину реки, потом возвращается к причалу. Посетители выходят, сменяются другими, а кто захочет – остаётся гулять дальше. И сделано там всё внутри как раз в стиле ковбойских баров. Как ты и хотел. Иногда там даже драки бывают. Всё по-честному, как в Техасе.
– Надеюсь, драки бывают редко. Это нам сейчас некстати.
– Надеюсь, – усмехнулся Никанор.
* * *
Мигель заворожённо смотрел на приближающееся существо с умным, почти человеческим взглядом. Через секунду обтекаемый нос ткнулся в стекло огромного иллюминатора… Веласкес вздрогнул и осмотрелся. Он стоял в фойе дельфинария перед большим обзорным окном, которое выходило в бассейн с морскими красавцами.
Вдруг за его спиной раздался мужской голос:
– А ведь ещё неизвестно, кто кого изучает. – Рядом с ним стоял незнакомец в очках и наблюдал за скользящими в воде существами.
