– Чёрт! – выругался он, бухнувшись на землю.
Вовремя! В тот же миг раздались короткие очереди. Несколько трассеров, для обозначения направления стрельбы стреляющему, пронзили темноту в сторону Майера. Визг пуль над головой придал притомившемуся курсанту, вяло бухающему своими бахилами по кустам, недюжинную силу и он с крейсерской скоростью пополз на брюхе в сторону. Укрываясь в естественных складках местности…
– У вас нэ будэт закурит? – солдат в местами прожженном бушлате вопросительно сузил глаза на вылезшего из темноты кустарников совершенно бешеного курсанта.
– Держи, – Александр положил на свою большую ладонь пачку «Астры»[63]. Протянул. Затем наклонился, тяжело дыша, и сплёвывая густую, тянущуюся, с металлическим привкусом крови, слюну, выходящую, казалось напрямую из легких. Самому курить не хотелось…
– Явился всё же, курсант! – ротный хлопнул его по спине шубенкой. – Где тебя черти носили? Давай, проводи стрельбы дальше. Командуй на огневом рубеже. Я пошёл на вышку.
Трассеры пронзали холодную тёмную бездну, очерченную буграми сопок, проступающими сквозь кромешный мрак на фоне звёздного неба… Пусть знают китаёзы! Наша Армия не дремлет. И даст решительный отпор китайским полчищам фанатиков. И даже китайская тактика «людских волн», не щадящая жизни своих солдат, кидающая сотни и тысячи китайских бойцов на верную смерть, пока у врага не кончатся боеприпасы, не поможет им. С боеприпасами у нас всё в порядке! Это то, что местным крысам не по зубам! А сами мы голодные, грязные, рванные и ужасно злые! Так что не суйтесь, китаёзы, а то поплатитесь не только жизнью, но и вашей рисовой пайкой! – Новые сухие очереди пронзили ночь…
1.25 (86.02.) Прошлое. «Обломки шаттла»
Февраль 1986 г. Новосибирское ВВПОУ
Танкодром
25 февраля 1986 г. в Москве открылся XXVII съезд КПСС (до 6 марта).
Он утвердил новую редакцию Программы КПСС и «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986-90 годы и на период до 2000 года» (курс на строительство коммунизма) и Устав партии.
БМП пыхтели, проворачивая траки в снежных сугробах. Минус 42 градуса по Цельсию. Сибирская зима запасла много снега на своих бескрайних просторах! Впереди как катер прокладывал трассу танк, поднимая облако снежной пыли. Влад переключился на пониженную передачу и поддал оборотов, трасса шла в гору. Нос БМП задрался вверх настолько, что в щели триплекса возможно было разглядеть только небо. Ещё мгновение, ещё и всё, высота взята. Нос БМП резко упал вниз. В то же самое мгновение Владислав увидел толстенный ствол берёзы перед собой. В рубцах, с лохмотьями висящей коры. Штурвал влево… Зашкалено Тимофеев со всей силы даванул «главный фрикцион»… Тормоз… Поздно! Бронированный нос БМП врезался в могучее дерево. Раздался глухой звон в ушах. По инерции, шлемофон, в котором была, между прочим, его голова, врезался в металлический короб триплекса.
«Удачно врезался! Слегка рассёк бровь. Набил шишку и только. Могло быть и хуже!» – подумал курсант.
– Твою мать!..!! Раздался мат инструктора. Он, явно не разделяя оптимизма Влада, морщился, держа двумя руками голову…
Если бы он сидел сверху, как обычно, он непременно бы попытался заехать пару раз валенком по шлемофону (т. е. голове) ученика, если бы сам не слетел, конечно. Но из командирского отделения сзади, он только матерился. Машина заглохла. Да ещё и застряла в сугробе. Вытаскивать пришлось танком. Впрочем, танк то и делал, что вытаскивал застревающие, а точнее тонущие в глубоком февральском снегу Боевые Машины Пехоты!
Курсанты, отводив своё, отморожено пристукивали валенками под вышкой.
– Да уж, явно не для Сибири создана эта техника! А если сюда сунет нос там «Бундесвер» или «Янки». Могила! Вот он где главный рубеж обороны Родины! Кхе, кхе, кхе!.. – вытирая шубенкой воспалённый красный нос, произнёс замкомвзвода, посмеиваясь вытянутой вперёд челюстью…
Взвод грелся возле электрического тена в единственном теплом помещении танкодрома. Одни, отогревшись, веселились, других жестоко рубила «фаза» сна. Тимофеев, подложив лист на полевую сумку, продолжил писать ранее начатое письмо домой.
«…Ну, всё! Я уже прошёл партсобрание роты, партбюро батальона по приёму в кандидаты в члены КПСС, и теперь, после результатов парт комиссии, я – коммунист! Можете меня поздравить! А недавно, на огневой, кидали из окопа имитационные осколочные гранаты. Я кинул, а найти не могу. Мороз был под тридцать. Снег глубокий, сыпучий, перепаханный, так что следы не найдёшь. Ни следов, ни чего. Гранату кинул, пробежался в атаку, вернулся, а найти не могу. Замок обозлился, говорит, мол, отпуска лишу. Тут я кинул ещё одну гранату, посмотреть, куда полетит, а вдруг… Все видели, куда она упала, а найти опять не можем! Но всё же в этот раз вскоре нашли обе. Рядышком лежали! Всё обошлось, но наряд получил. А как-то приехали к нам на полигон студенты. В шубах. Дурачатся. Странно на них смотреть. С комфортом в автобусах приехали. В тире из автоматов пальнули и с впечатлением на всю жизнь уехали. У них там военная кафедра, тоже лейтенантов потом получат! Смешно даже!
Да, в прошлом году постановление о мерах по борьбе с алкоголизмом встречено болезненным смехом. Многие держались за головы, кривили улыбки. А я был рад, вспоминая, как многие мучились тогда, когда даже на работе ты не человек, если не пьёшь со всеми! Сейчас уже есть реальные сдвиги. Теперь с бутылкой никого не встретишь. Правда есть и перегибы, откровенная дурость. Когда одни дураки объявляют безалкогольные свадьбы, а другие там из чайников пьют коньяк!
Когда со стажа ехали на поезде, такой случай был. Пожилая проводница спросила проходившего по коридору поезда солдата-дембеля.
– Сынок, будь добр, помоги мне растопить камин, а то чай подавать пора.
– Да пошла ты, я тебе чё, душара что ли.
Вот так, как на службе себя ведут, так и в обществе. Мы тогда помогли проводнице. Воспитывать нужно молодых людей, прежде всего в их семьях и в обществе. Без помощи общества, армии одной с их воспитанием трудно будет справиться.
Завтра у нас семинар по эстетике. А сейчас – на танкодроме, на вождении. Мороз ниже сорока. Рано утром в парке отогревали технику горячей водой. Вёдрами целый час таскали. Вот так моя учёба…», – Тимофеев отложил письмо, задумался.
Достал из кармана фото. Фото Сонечки. Он провёл пальцем по её милому личику.
«Сонечка!» – Тимофеев произнёс про себя. Казалось, что даже само её имя согревало его промёрзшее тело. В последнем летнем отпуске он вызвался проводить её домой после встречи выпускников.
Прошлое
Август 1985 г. Хабаровск
– Сладкие были арбузы, – Сонечка, отодвинула тарелку с маленькими корками от словно карликовых, дальневосточных «корейских» арбузиков, которые здесь были очень распространены и которые продавали исключительно сами корейцы[64].
– А пошли на Амур! – неожиданно вдруг предложил Влад…
Они шли по летнему городу. Было жарко и влажно. Так часто бывает летом в Хабаровске. Недавно прошли жуткие ливни, затопившие низины, такие как «Амурский бульвар». Но сейчас вода уж ушла, оставив лишь следы сего бедствия сырыми стенами домов. Они поднялись выше, мимо «Интуриста», подошли к старому зданию из красного кирпича, принадлежавшее Хабаровскому краеведческому музею.
Тимофеев подошёл к огромной каменной черепахе, погладил по панцирю.
– А ты знаешь, что когда нашли эту черепаху, – видишь, тут вот стесана надпись, – япошки подняли международный скандал!
– Скандал? Из-за черепахи? – удивилась Сонечка.
– Из-за неё!
– Хм? – она лишь пожала плечами, зевнула.
Но молодой человек не замечал, что девушке эта тема была совершенно не интересна.
– Понимаешь, там что-то было, вроде, по-японски начертано. А япошки же всегда имели к нам территориальные притязания. Ну, тут-то их учёные и начали скандал раздувать, выстраивая теории о принадлежности к японцам чуть ли не всего нашего Дальнего Востока. Прикинь! Ну, наши-то чекисты с местными краеведами тут быстренько эту надпись-то и стесали.
– Хм! – Соня шаловливо посмотрела на юношу. – А ты всем девушкам такие вот байки рассказываешь? Или я первая?
– Знаешь, ты первая, – смутился юноша.
– Странный ты какой-то, другие что-то весёленькое девушкам рассказывают, а ты про звёзды, про историю, про черепах… это слишком серьёзно как-то, слишком много информации у меня за этот день получено! Аж голова лопается! – девушка обхватила руками голову и, сделав «бух» губами, развели ладони в стороны.
Они шли молча по пирсу вокруг «Ласточкиного гнезда». Где в детстве он лазил по огромным валунам. Где внизу о скалы бились тёмные амурские волны в окружении жутковатых бурных омутов, покрывавших своими зловеще колышущимися тёмными от своей бездонности пятнами поверхность воды. Он держал её нежные пальчики.
