Что заставляет родителей настаивать, чтобы ребенок, даже совсем взрослый, оделся теплее? Страх. Что тот заболеет. Но если мать доверяет способности ребенка, вышедшего из младенческого возраста, определить, холодно ему или нет, она позволит ему на собственном опыте убедиться, что в такую погоду без куртки ходить не стоит…
М. К. Из того, что вы сказали, ясно следует: самое правильное состояние – взрослое. Почему, какие у него преимущества?
Т. Б. Пребывание во взрослом состоянии позволяет человеку вести себя не по программе – разворачивать ситуацию в нужную ему сторону, используя все содержащиеся в ней возможности, сохраняя самообладание и чувствуя себя хозяином положения. Человек ощущает себя не объектом чьего-либо воздействия, а субъектом взаимодействия – он осознает объективные условия возникновения конфликта, в том числе и собственных ошибок.
Но и в детском состоянии Я – в его позитивном спектре – есть много хорошего, от чего вовсе не надо отказываться. Искренность, любознательность, открытость новому, спонтанность, способность играть, флиртовать, в частности, способность творить – исходят из детского состояния Я. Ребенок – это творец, тот, кто может мечтать, придумывать. А Взрослый – конструктор, технолог, инженер. Тот, кто может обеспечить осуществление замысла. И оба эти состояния необходимы человеку. Главное – их уместность в ситуации.
Но вернемся к конфликтам.
Люди могут общаться бесконфликтно сколь угодно долго, если их позиции – состояния Я, в которых они находятся в процессе общения, – взаимно дополнительны. Один в позиции родителя, другой – в позиции ребенка. Но если они не соответствуют друг другу – один берет на себя роль начальника или мамы, а другой подчиненным или деткой себя не считает и не собирается им быть – ссоры вряд ли удастся избежать.
В конфликте каждый проявляет агрессию. При этом каждый видит агрессию другого, но не замечает свою. А если и замечает, то считает ее оправданной – не я первый начал!
На конфликтоген мы стараемся ответить более сильным конфликтогеном, часто максимально сильным среди возможных. Поэтому нередко дело может дойти и до мордобоя. В интеллигентных семьях, конечно, когда становится совсем «горячо», люди просто перестают общаться, разбегаются в разные углы, чтобы не перейти грань. Напряжение, обида, гнев при этом никуда не деваются, они хранятся под спудом до нового конфликтогена, и ссора вспыхивает вновь. В родительском и детском состояниях Я человек фактически не имеет выбора, как ему реагировать. Можно сказать, что он запрограммирован на определенное поведение. И это, возможно, самая главная причина того, что взаимодействие между супругами становится сценарным. А потому и предсказуемым.
Совсем избежать конфликтов невозможно, но можно не допустить их там, где они возникают по сценарному принципу. А для этого необходимо быть во взрослом состоянии Я, не употреблять конфликтогены самому и не отвечать конфликтогеном на конфликтоген. Кротость и есть отказ от ответного конфликтогена.
М. К. Наконец-то! Наконец-то хоть что-то христианское. Кротость – страшная сила, как приходилось и слышать и самой повторять. Потому что я тоже думаю, это действительно так!
Т. Б. И вот что важно – там, где конфликты возникают, и есть та точка, в которой человек может выйти из своего сценария, если займет взрослую позицию. Захочет понять истинную причину конфликта и пойдет навстречу своему партнеру в том, в чем может. Не уступит под давлением, а искренне пойдет навстречу.
Вообще, есть несколько стратегий поведения в конфликте. Противоборство – это желание непременно настоять на своем, победить. Побеждает тот, кто сильней. Или тот, кто менее заинтересован в отношениях. Но если силы равны и стороны устали «бодаться», они могут прибегнуть к компромиссу – половинчатому решению проблемы. В первом случае недоволен один – тот, кто проиграл. Во втором – оба, никто ведь не получил в полной мере того, чего хотел. Но некоторое облегчение оба всё же испытывают – накал страстей поутих, можно остановиться и заняться чем-то еще.
В стратегии избегания конфликта мы уступаем, не пытаясь отстоять наши интересы, заранее считаем, что это невозможно. Или вообще выходим из отношений, в которых непереносимо дальше терпеть и уступать.
Стратегия подавления вовсе не означает, что мы «подавляем мятеж» силой, наоборот, мы подавляем в себе признаки собственного недовольства и делаем вид, что все в порядке, что нас все устраивает. Часто – из страха испортить отношения.
И только сотрудничество – единственная стратегия, в которой обе стороны довольны. Только эта стратегия может по-настоящему разрешить конфликт, то есть устранить противоречие, искоренить саму конфликтную ситуацию, в которой имело место ущемление чьих-либо интересов.
Как это возможно, чтобы оба были довольны, видно из такой смешной ситуации. Две сестры – один апельсин. Каждая хочет весь апельсин. Они спорят, спорят – силы равные. Прибегают к компромиссу – режут апельсин пополам. После чего выясняется, что одной сестре была нужна цедра для пирога, а другой – сок от апельсина. И каждая могла бы получить всё, если бы могла сформулировать, что именно ей нужно.
Претензии участников конфликта друг к другу и их требования, часто ультимативные, не отражают истинных причин конфликта, поэтому требуются специальные усилия, чтобы понять, что его породило. Вот почему ключевую роль в разрешении конфликта играет правильная формулировка конфликтной ситуации. Фактически это и есть диагноз болезни под названием конфликт.
М. К. И как ее диагностировать?
Т. Б. Выявить конфликтную ситуацию помогают вопросы «Почему?». Почему он так говорит? Почему он этого хочет? И так до тех пор, пока не докопаешься до первопричины.
М. К. Положим, докопались, разобрались и вроде бы помирились. Но надолго ли? Как понять, что конфликт исчерпал себя, что он не вспыхнет послезавтра с новой силой?
Т. Б. Отношения можно считать улаженными, если восстановился контакт, доброе отношение друг к другу. Если же проблема решена, а стороны продолжают дуться друг на друга, холодны и предпочитают не общаться – инцидент нельзя считать исчерпанным.
Подлинное разрешение конфликта ведет к установлению большей близости и доверия между людьми, потому что они понимают, что могут быть услышаны и что партнер готов идти им навстречу.
М. К. Но бывает так, что уже и конфликт-то воспринимается как благо. Хоть какая-то жизнь, какое-то обострение. Я имею в виду ту ситуацию, которую мы уже упоминали, когда в семье, обычно лет через – дцать совместной жизни, воцарилась ледяная тишина. Всем всё равно. Но ведь существуют и совсем простые способы разогреть этот студень, в который погрузились супруги, превратить его в бульон? С укропчиком! Например, сделать что-то, чего не делали прежде. Всю жизнь ездили отдыхать в Карелию, а в этом году, хоп! – поедем… в Альпы! На горных лыжах научимся кататься! Или даже такое существует средство – мебель в комнате поменять. Или новенького родить. Или собачку взять.
Можно ли внешними способами преодолеть семейную рутину?
Т. Б. Если мы говорим просто о рутине, то есть достаточно однообразном течении жизни, но она вполне удовлетворительна, то почему бы ее и не разнообразить? Но если речь идет о таких вещах, от которых люди приходят в тихое отчаяние, то новая мебель вряд ли поможет. Когда дело зашло так далеко, то внешними средствами бульон не согреешь, и всё, что характерно для отношений супругов, будет повторяться и в Альпах.
Вполне возможно, что отчаяние, которое испытывают оба или один из супругов, отчуждение, которое прочно водворилось между ними, есть результат того, что они говорят друг с другом на разных языках. Что это значит? Наш эмоциональный язык любви может отличаться от языка супруга подобно тому, как английский отличается от китайского. И не имеет значения, насколько старательно мы будем пытаться выразить свою любовь, говоря по-английски, если супруг говорит только по-китайски. В проявлениях любви недостаточно быть искренним, надо говорить на языке, понятном тому, кого мы любим.
М. К. Что ж, в завершение рассказик.
КОСТЯ, муж, тридцать лет.
ДИНА, жена, двадцать семь лет.
ЛЕСИК, пять лет.
НЮША, три года.
Утро. Прихожая. Костя собирается на работу.
КОСТЯ (раздраженно). Где мой зонт?
ДИНА (спокойно). Висит на крючке.
КОСТЯ. Если бы он там был, я бы…
ДИНА (рассеянно). Сегодня разве обещали дождь?
КОСТЯ. Грозу во второй половине.
ДИНА. Действительно нет. Он же здесь всегда висит.
КОСТЯ. Черт!
ДИНА. Сейчас найдем. (Ищет.) Может, ты на работе его забыл?
КОСТЯ. Не на работе. Я под ним пришел, три дня назад. В ванной его сушил.
