Ознакомительная версия.
После теплой дружеской встречи в гостинице, они вчетвером отправились осматривать достопримечательности города. Гости оказались довольно простыми в общении. Игоря приятно удивил тот интерес, с которым москвичи относились буквально ко всему – архитектуре, планировке и благоустройству города, ассортименту в магазинах, ценам на товары и продукты, наличию экологических проблем и самоуправству местной власти. Они посетили все крупные книжные магазины, не обойдя своим вниманием и городские рынки. Рустэм возил их повсюду на своей малиновой «пятерке».
Так пролетели три дня. На четвертые сутки, когда те собрались в обратный путь, а точнее в полет, в гостиничном номере состоялся серьезный разговор. Режиссер, который изъявил желание взяться за съемки мистического боевика по роману Игоря, его звали Олег Мурашов, объяснил им с Рустэмом механизм и специфику кинопроизводства. Простым это выглядело лишь в их дилетантском представлении, на деле все оказалось гораздо сложнее. Для того чтобы запуститься с производством фильма, помимо бумажной волокиты и финансовых вопросов, нужно было решить массу организационных моментов – закупить пленку, подыскать соответствующий реквизит и декорации, договориться с киностудиями и решить вопрос с павильонами и съемками «на натуре», отобрать актеров на роли первого и второго планов, утвердить съемочную группу – оператора, всевозможных помощников и ассистентов, светотехника, пиротехника, художника и гримеров, переговорить с каскадерами и многое другое.
На первый взгляд ему, неопытному новичку в подобных вопросах, показалось, что разобраться со всей этой кутерьмой раньше, чем за полгода не удастся. Между тем бывалые киношники нацелились начать съемки уже через полтора-два месяца. Мурашов сказал, что отдаст рукопись профессиональному киносценаристу, чтобы тот обработал роман и переложил его в киновариант, на основе которого, в свою очередь, пишется режиссерский сценарий. Одним словом, радужных планов с обеих сторон было хоть отбавляй.
Москвичи отбыли в столицу, его друг, а теперь и продюсер, Рустэм занялся пробиванием в банке кредита, а он – автор романа и идеи, вокруг которого всё и завертелось, принялся ждать момента, когда их дерзкий проект покорения вершин шоу-бизнеса сдвинется с места и, набирая скорость, помчится вперед, к победе и успеху, уже не в состоянии остановиться и дать задний ход. Еще немного и он, Игорь Измайлов, никому неизвестный провинциальный сочинитель, с Божьей помощью прославится, став профессионалом и своим среди небожителей российского литературного и киношного Парнаса. А там, глядишь – после московского кинофестиваля фильм повезут в Канны, а оттуда рукой подать до церемонии награждения «Оскаром»!
Он жаждал славы, успеха, богатства, любви женщин – прямо классический набор по Фрейду. Успех и был мерилом счастья. А счастье было так близко, только рукой подать. Но до него в тот раз он так и не дотянулся. Всё началось с мелких недоразумений и незначительных поначалу сложностей. Незаметно, исподволь дело стопорилось. Вроде бы уж и смету составили, и кинопленку закупили, и с Ялтинской киностудией договорились – там было дешевле снимать. И все же начало съемок, непосредственной работы по созданию фильма всё время отодвигалось. Решение – судьбоносное для молодого писателя – они приняли в мае, а тут уже и август наступил, истекали сроки, уложившись в которые, они бы подоспели с готовым фильмом к зимнему кинофестивалю.
Не лучше дела обстояли и с выходом книги. Рустэм оплатил работу местного издательства по изготовлению оригинал-макета. В планах у него было выпустить фильм и книгу одновременно, причем последнюю украсить кинокадрами. Производство фильма задерживалось, издательство напоминало о предоплате, необходимой, чтобы отдать книгу в печать. Время шло, цены неуклонно росли, Игорь нервничал и настаивал на немедленной оплате, но денег у его продюсера уже не было. Весь первый кредит он угрохал на себя, обустройство своей квартиры и офиса, поездки в столицу и проживание в дорогих гостиницах, часть денег была израсходована на оплату работы сценариста и приобретение кинопленки. Своего «подопечного» он кормил утешительными обещаниями, но уже тогда Игорь почувствовал, что все идет не так гладко, как ему хотелось. Но продолжал верить, надеяться, не подозревая, что финал будет горьким и сокрушительным для всех его планов и, прежде всего, для его самолюбия и гордыни, раздувшейся за последнее время до невероятных размеров.
Через месяц, ясным сентябрьским деньком его вызвал к себе в офис Рустэм и ошарашил неприятной вестью. Они с режиссером решили его роман пока не экранизировать, отложив до лучших времен, а запустить в производство другую картину по сценарию того профессионального киносценариста. Рустэм утешал Игоря, что тем самым они заработают денег и создадут себе имя на проверенном, так сказать, материале, а уж потом…
Словно целый мир перевернулся для Измайлова, такого потрясения он, наивная душа, пожалуй, еще не испытывал. Выслушав своего продюсера, он лишь молча кивнул и поспешил уйти. Сказать, что он возвращался домой в самом дурном расположении духа, значит не сказать ничего. Он был убит, все его надежды рухнули. Каким-то шестым чувством он догадывался, что на этом всё закончилось, что никаких съемок в будущем году не будет, как не будет издан и его роман. Рассудок бунтовал против этой жестокой и простой правды, не допуская ее в сознание, но, тем не менее, правда от этого совершенно не изменялась и никуда не исчезала. Сознание хотело надеяться, тешилось иллюзиями, обманывая самое себя – так устроен человеческий разум. И всё же он принял для себя простую мысль, что это – финиш, конец всем его чаяниям. Он так и не состоялся как писатель, как творец и профессионал!
Придя домой, он горько разрыдался. Принятое его другом – теперь бывшим – решение, он посчитал предательством. Тот так и не перечислил деньги на издание книги, и это дело также тихо умерло, как и светлая мечта о фильме. И столь многое он ранее поставил на кон, что теперь не мог примириться с мыслью о провале. Любой человек нелегко переносит крах своих чаяний, а уж писатель, художник – натура рефлектирующая – вдвойне тяжелее.
Конечно, по большому счету все было не столь трагично, но Измайлов чувствовал себя полностью раздавленным и уязвленным.
Время шло. Рустэм так и не запустился со съемками, вообще ни с какими. Когда подошел срок возврата кредита с процентами, он вообще куда-то сбежал, скрылся – ищи его теперь свищи.
«Авантюрист, – скрежетал зубами в бессильной ярости Измайлов, – прохвост, проходимец! Жалкое ничтожество, подлая душонка!»
ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ Id
Я вместе со своим режиссером Лёшей нахожусь у клиента. Мы вдвоем снимаем ему ролик. Я сижу в комнате вместе с секретаршей директора (директор Пороховщиков – молодой, простой в общении, работящий, этакий работяга, рубаха-парень) и бухгалтером (его сестрой Людмилой). Бухгалтер жалуется на какие-то свои проблемы. Я говорю им, что вот, мол, у нас, как рекламщиков, имеются клиенты настолько неприятные, что и работать с ними противно, а есть директора очень хорошие и их персонал – в особенности, если это их родственники (намек на Людмилу). Затем Пороховщиков выходит, вроде бы рассчитывается с нами и мы вчетвером (я, Лёша, Пороховщиков и Людмила) садимся в его машину (Москвич-41) и едем по улице-проезду вдоль Проспекта до магазина «Спорт». «Ловим» по пути сотрудницу – некрасивую женщину средних лет. Затем входим в магазин. Выясняется, что нужно доснять кадры там, хотя мы думали, что все отсняли и можем быть свободны. Мы настраиваем с Лёшей камеру, ищем нужные ракурсы. В один из моментов Лёша предлагает мне посмотреть, как отражаются в зеркале ботинки – какие из них лучше взять – черные с рифленой подошвой (приоритет) или коричневые с гладкой (более старые и некрасивые). По мне так хоть те, хоть эти (тем более что старые – это мои), но Лёша склоняется к новым. Пороховщиков говорит кому-то (то ли своим замам, то ли деловым партнерам), что вот, мол, ребята сейчас отснимут тут кадры для рекламного ролика.
Потом я иду от магазина «Спорт» по направлению к своей бывшей квартире. Вокруг все перерыто ремонтниками. Я аккуратно обхожу кучи и канавы, замечая таких же спешащих и обходящих грязь людей. Я понимаю, что рядом моя бывшая квартира и вроде бы там мне делать нечего.
Я возвращаюсь в постель, которая почему-то находится во дворе возле стены дома в старом дворе на ул. Краснопресненская, 75/77, в котором прошло мое детство. Рядом, в соседней комнате спит или уже проснулась моя матушка. Я залезаю под одеяло и думаю, что меня могут увидеть из-за ограды случайные ранние прохожие. Но я поворачиваюсь на правый бок, укрывшись почти с головой, и выкидываю эту мысль куда подальше.
Проснулся в квартире, у своей матушки. Бегает пес черного цвета, грязноватый, лохматый. Я думаю, что неплохо было бы его вымыть и причесать. Кажется, пес ластится ко мне, но я из-за брезгливости не больно-то поощряю это.
Ознакомительная версия.
