Ознакомительная версия.
Двигались медленно.
Переходы сменялись новыми переходами.
Узкие ступени, неверный свет, шорох ног и молчание.
Вожак поднял последнюю плиту. Вереница людей поодиночке вступила в гигантскую пещеру, с подпорками-колоннами. Последняя печать опустилась за их спинами.
Люди сгрудились, сбились тесно, как будто искали защиты друг у друга.
И потекло время.
Сквозь них, мимо них.
Люди стояли на коленях и молились.
Каменные стены, окружающие их, подернулись мраком. Все стало нечетким и призрачным. Последнее убежище поколебалось, вещи утратили очертания и перестали быть.
Только люди оставались людьми.
Живые в неживом, существующие в небывшем.
Они очнулись, с трудом узнавая себя и других с ними. Они вспоминали свои имена, заново утверждая себя.
Среди них больше не было детей. Но все были равны: юные мужчины и женщины.
– Мир перестал быть и начал быть, – сказал один из них, тот, кто раньше был их вожаком.
– Значит, мы свободны? – предположили другие.
Они все еще боялись, но некоторые решились и, подойдя к стенам, хотели искать выход. Но стен не было, как не было и печатей.
Те, кто когда-то были мудрецами, исследовали нечто, заменившее скалу.
– Мы знаем, что это, – сказали мудрецы. – Наше убежище созданное там, где располагался мировой узел, сохранило себя, как образ. Мы действительно свободны. Каждый из нас может выбрать свой путь.
Мудрые потянулись к клубам мрака, и мрак потянулся к ним, они шагнули в открывшиеся воронки и исчезли.
Оставшиеся не были мудрыми, они растерялись. Они не знали, стоит ли повторить поступок мудрых или надо ждать их появления.
Некоторые из них, не дождавшись, ринулись к стенам и стены поглотили их, другие, проявив благоразумие, предпочли ожидание.
За ними вернулись.
Они выходили в новый мир поодиночке, наученные мудрыми. Каждый выбирал себе струну, один из бесчисленных путей, сошедшихся в узле. Они распутывали клубок, нащупывали, звали, и струны слушали, подчиняясь.
Мир, где они появились, не ждал их. Они превратились в невольных чужаков.
Они почти не встречали себеподобных, а если и встречали, то те не жалели принимать их.
Сначала они разбрелись, пытаясь существовать поодиночке. Они теряли друг друга, и не знали, сколько их осталось. Так продолжалось до тех по, пока трое мудрых не собрали всех в Убежище. Тогда оставшиеся недосчитались изначальных, но вместо них мудрые привели других.
Их снова было девяносто девять. Всегда.
– Прошли века, прежде чем амриты научились жить среди людей, – Настя услышала голос Маркуса и очнулась.
– Это легенда? – спросила Настя.
– Изначальные утверждают, что так и было.
– Думуз изначальный? – предположила Настя.
– Он так говорит, – ответил Маркус.
– А разве вы не знаете, кто из вас кто? – удивилась Настя.
– Сейчас очень трудно об этом судить. Изначальные долго были рассеяны по всей земле. Кто-то уходил, кто-то рождался.
Амриты с трудом вспомнили язык изначальных, расшифровали собранные ими знания. Многое было утрачено. Сама понимаешь…
– Выходит, не такие уж вы и всемогущие, – сказала Настя, – просто люди, наделенные некоторыми способностями.
– Можно и так сказать, – согласился Маркус.
– Что ж, спасибо за информацию, – Настя оглянулась. В огромном зале не было никого кроме неё и Маркуса. Амриты ушли.
И впервые она ощутила давление времени. Тысячелетия пронеслись где-то там, над поверхностью планеты, которую Настя привыкла считать своим домом. Миллиарды рождались и умирали, любили, рожали, убивали, властвовали, совершали открытия, предавали себя и других, развязывали войны, возводили храмы, дворцы и пирамиды, жили. Создавались и падали цивилизации, извергались вулканы, поднимались горы, реки наполняли моря, качался вечный океан, сгорали звезды, и неслась в черной пустоте живая планета, подставляя бока желтому солнцу.
А здесь в этой точке все оставалось неизменным. Изначальным. И она – Настя, часть этого изначального, крохотная песчинка, неизвестно каким ветром занесенная в узел мира.
– Мне пора, Маркус. А то дома волноваться будут. – Она сказала это и улыбнулась, сопоставив вечность с домиком в пригороде, где сейчас спят те, кого она любит.
– Мы умеем ждать, Настя, когда-нибудь, ты останешься. – Ответил Маркус.
– Пока, – Настя развернулась и пошла к стене, ловить свою струну.
Уже привычно закрыв глаза, Настя без труда представила себе свою комнату и шагнула.
Утром мама с трудом разбудила ее.
– Настя, мы едем к бабушке, от нее сразу домой. Так что, ты остаешься за хозяйку. Помогай дедушке.
– Хорошо, мам, – Настя зевнула и потянулась. – Можно я еще посплю?
Мама посмотрела с тревогой, прикоснулась к Настиному лбу.
– Бедная моя девочка! Как же ты переутомляешься, – посетовала мама, – ну, поспи. И гуляй побольше. Я позвоню.
Она чмокнула дочь в макушку и вышла.
Настя упала головой на подушку и натянула одеяло.
«Неужели сегодня у меня будет спокойный день» – успела подумать она и отключилась.
Проснулась от пения телефона.
– Миша!
– Насть, я тебя разбудил? – милый, он волновался за нее!
– Я что-то заспалась, – Настя рассмеялась счастливым смехом. – Молодец, что разбудил. Приедешь?
– Конечно, – обрадовался он, – если я не очень помешаю…
– Нет, ты не очень помешаешь, – веселилась Настя, – наоборот, я тебя буду ждать, очень-очень!
– Я скоро! – пообещал Миша.
Настя бросила телефон на подушку, вскочила, потянулась и, напевая, закружилась по комнате.
Миша! Я буду любить тебя сто двадцать лет! И я обещаю тебе, что все эти годы ты будешь счастлив. Мы все будем счастливы. Потому что я – человек. И я умею любить.
Она и сама не знала, чему радовалась.
Ей никогда не стать прежней. Не забыть, не избавиться от амритов.
Все это так.
Она знала, что переживет тех, кого любит, но знала так же, что будет с ними до самого конца, и сделает все, чтоб они были счастливы.
У нее больше не было сомнений.
Расскажет ли она когда-нибудь правду своим близким? Возможно.
Откроет ли свою тайну Мише? Да, если почувствует необходимость.
И еще: она будет учиться.
Она выучит языки, она прочтет древние письмена, и, если потребуется, заставит амритов открыть ей самое сокровенное знание. И она никогда не использует его во вред людям. Потому что она – человек.
Ознакомительная версия.
