Следующая девушка небольшого роста, немного злая и явно не самая симпатичная. Однако при тусклом освещении черты лица размыты и неясны. Ее светлые волосы достают до ягодиц, свет падает на лицо, и я четко вижу проколотую металлическим колечком бровь. Это Мира.
– Так она стриптизерша? – вырывается у меня.
– Именно, – подтверждает Рой. – И, как видишь, танцует весьма неплохо.
Ей, наверное, лет двадцать шесть или чуть больше, но, несмотря на это, фигура у нее потрясающая. И тут я вспоминаю, где видел ее раньше. Это же та самая девочка, которая расцарапала лицо Максу. Тогда ее волосы были короче, черты лица мягче, а тело чуть стройнее.
Мне хочется поделиться с кем-нибудь этим открытием, но никого нет. Во время танца она призывно смотрит прямо в глаза и танцует будто только для меня. Второй раз за вечер ее бюстгальтер оказывается у меня в руках.
Возвращается Мира уже в обычной одежде.
– Чтобы не пялились, – объясняет девушка. Следующий танец только через полчаса, есть время поболтать. Она мягко присаживается на краешек стула и спрашивает: – Не ожидал?
– Не ожидал, – честно признаюсь я.
– Что думаешь? – ее темно-зеленые глаза сверлят мои. Чуть склоняю голову набок. Для меня загадка, почему ей так важно мое мнение. Не важно, как я отношусь к ее жизненному выбору, я тоже не самый примерный человек, и не нужно долго копаться в моей биографии, чтобы найти довольно неприятные вещи.
– Мира, мне нужно кое-что рассказать тебе… – начинаю я и подбираю слова. Хочется выговориться и напомнить ей тот вечер. Может, посмеяться над тем, как она показала мне средний палец в метро. Рассказать про ублюдка Макса, немного про Киру. Все это время мне не хватало просто разговора по душам.
– Двенадцать лет назад ты работала официанткой в баре, так?
– Ну да, – подтверждает Мира, – мне было-то всего семнадцать лет, устроила на работу знакомая, нужны были деньги.
– Я видел тебя тогда, волосы были покороче, правда.
– Да? – произносит она. – Интересно… И что?
– Ну, забавный случай произошел. Мы сидели с другом, он неудачно пошутил, а ты ему в лицо вцепилась когтями, а потом в метро…
Ее сладкая улыбка мгновенно меняется и становится хищным оскалом. Глаза колючие-колючие.
– Тот придурок? – кричит она. – И ты вместе с ним! Да меня уволили в тот же день, и пришлось поголодать. Мать была больна и денег почти не было… Они были так нужны нам… тогда… Я тебя ненавижу, Женя!
Мира встает с места и быстро уходит. Бегу за ней и снова получаю пощечину.
– Не прикасайся ко мне! И вообще, держись подальше!
– Но, Мира, столько лет прошло…
Она останавливает меня жестом: резко проводит ладонью около моего лица и говорит:
– А я не забыла, как меня тогда, шестнадцатилетнюю соплячку, отчитали, и как моя мать… – ее лицо перекошено злобой. – Вали отсюда, я не хочу видеть твое лицо, пока танцую.
Меня буквально выталкивают из зала и ничего не остается, кроме как вернуться в свой грязный номер.
После этого я видел Миру всего пару раз. Первый – у Роя.
Мира пришла за братом и ужаснулась. Из его рта текла слюна, глаза были закрыты, он ровным счетом ничего не соображал. Жалкое зрелище. Из ее глаз текли слезы.
– Мирко! Мирко! Очнись…
Но он только блаженно покачивался и мычал. Похоже, в тот вечер она поняла для себя нечто важное и смирилась.
– Мирко! Дай и мне немного, нужно делиться с сестрой! – говорит она.
Ее брат лежит полумертвый в комнате Роя и пытается что-то сказать, но не может.
– Мирко! – верещит она. – Нехорошо так поступать! Я тоже хочу!
Мне неприятно на это смотреть. Из колкой девушки, которая всех презирает, она превращается в обычную наркоманку, и это совсем не привлекательно.
Еще одна встреча произошла в моей же клетушке, куда она ворвалась.
Возраст – пятьдесят с лишним.
– Евгений, ты Роя не видел? – орет Мира через дверь. – Он больше нам не продает! Говорит, скопытимся. Я не верю ему, Евгений! – важничает Мира.
Смотрю на нее сквозь замочную щелку, она совсем раскисшая сидит на полу и разговаривает то со мной, то со стенами. Из прекрасной девушки она превратилась с бесцветное существо с кругами вокруг глаз и впалыми щеками. Из ее носа течет. Противно.
Впускаю, беру под локоть, усаживаю на кровать, Мира падает на подушки с открытыми остекленевшими глазами. Что-то шепчет.
Ложусь рядом, наклоняю ухо к ее лицу, чтобы услышать.
– Женя, – молит она, – Женя, где мой брат? Где мой брат?
– Не знаю, – признаюсь я.
– Как же не знаешь? Наверное, у этого придурка Роя опять?! – она поворачивает голову и радостно вопит: – Мирко! Мирко! Иди сюда, пойдем домой! Забери меня, братец! Я так хочу уехать…
Ее зрачки широкие-широкие, как две покрытые тенью планеты. Смотрю туда же, куда и она, в дверях никого нет.
– Мира, – говорю я, – ты уверена, что Мирко там стоит?
Она не отвечает, только протягивает руки перед собой и улыбается:
– Мирко, как хорошо, что ты пришел.
– Его здесь нет. Тут никого нет, кроме меня и тебя, – спокойно объясняю я. Похоже, она чего-то опять наглоталась.
– Нет, нет, он есть, он… – она опять неразборчиво шепчет. – Женя, я…
Наклоняю ухо к самым ее губам и прислушиваюсь. Никаких слов, только неровное дыхание. Неожиданно резкая боль пронзает мое ухо. Кричу и подношу к нему руку. Смотрю – на пальцах кровь.
– Мира, что с тобой?!
Она выплевывает на пол что-то совсем небольшое, но нужное мне, и говорит:
– Мразь, ты мразь! Рой паскуда! Вы все жалкие наркоманы, вы все ненавидите моего брата!
Я хочу ее поймать, но она встает и убегает из комнаты вон. Подхожу к двери, запираюсь на ключ. Оглядываюсь. Около кровати лежит крохотный кусочек моего уха. Кровь сочится по пальцам. Неожиданно о дверь ударяется человеческое тело. Это Мира, как птица, бьется о стекло, так она с силой бьет в дверь плечом и вопит:
– Убью вас всех!
Ухожу в душ и запираюсь изнутри. Промываю рану.
Нужно найти врача. Но для этого придется переждать приступ бешенства Миры.
Ложусь в обшарпанную ванну, обливаю ухо перекисью водорода и под крики наркоманки засыпаю.
Мне снится странный сон. Я под водой, в Ледяном озере, что в Гималаях. Мимо проплывают индийские боги в ярких одеждах и мелкие серебряные рыбки. Кажется, мне говорили, что в Ледяном озере нет рыб…
Все вокруг радужное и красивое. Вдали виден вход в пещеру. Свет из нее мягкий и теплый. Делаю движения руками и плыву к ней, моя шапка и очки давно слетели с головы. Заплываю внутрь и оказываюсь дома – в своей кухне. Сижу на стуле и смотрю, как моя любимая Кира готовит вафли. Теперь я могу сказать, что счастлив! Она жива, моя любовь здесь – передо мной, с теми же рыжими волосами и червоточинкой в сердце! Фикусы зеленеют на окне, и кошка трется о ноги Киры. Ее лицо беззаботно и радостно.
Может, все, что произошло, – просто сон? И не было никаких гор и странностей с возрастом? Сны бывают почти неотличимы от реальности. Это, должно быть, все приснилось мне – вся эта ужасная жизнь… Значит, мы еще не ссорились, и все ужасы только причудились. Она мне не изменяла! Конечно! Это все моя больная фантазия! Просто ревность! И Макс не подонок. Во мне зарождается желание. Я люблю эту женщину и жутко соскучился по ее теплу и ласке!
– Кира, Кира, я люблю тебя! – кричу я, обезумев от счастья. – Иди ко мне, родная! Я хочу, чтобы мы поженились, Кира! Все не находил времени сказать, а потом ты уме…
Лучше не пугать любимую женщину своими выдуманными бреднями, схожу к врачу, пропью курс таблеток, и все пройдет. Наверное, нервное.
Она не оборачивается, опускает крышку вафельницы на тесто и что-то бормочет под нос.
– Кира… как ты и мечтала… детка. Сыграем свадьбу, слетаем в свадебное путешествие… Твоя мама пускай хоть целый поезд родственников созывает – я не буду против! – сгоряча обещаю я.
Наконец она поворачивается ко мне. Я вижу лицо, но это не ее лицо. Это лицо Миры. Оно зловеще улыбается и говорит:
– Я согласна.
Кошка Киры яростно шипит и грозно мяукает. Животное прыгает по комнате и бросается на стены. Окна исчезают, комната пылает огнем, это продолжается несколько секунд, потом свет гаснет. Затем резко включается, и мы оказываемся в лимузине.
Рядом со мной опять Кира в свадебном платье, она улыбается и прижимается ко мне всем телом.
– Я так счастлива, – нежно щебечет она.
Не понимаю, что происходит. Может, все в порядке, а у меня просто какое-то нервное расстройство? Нужно это выяснить.
Мы набираем скорость.
– Можно помедленнее? – говорю я, но водитель молчит и разгоняется еще сильнее.
– Кира, любимая, скажи, я не вел себя в последнее время странно?
Она удивленно смотрит на меня:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, какие-нибудь слова или необдуманные поступки? Нет?
Невеста морщит лоб и молчит. Это продолжается довольно долго.
