Ознакомительная версия.
– Вика, у тебя такой цвет лица! И кожа такая!
– Лена, называется – солярий.
– Так вредно же!
– Ага, во всем мире не вредно, а у нас – все вредно. У нас и памперсы вредно, и противозачаточные таблетки! Просто смех. Да я круглый год в солярий бегаю. Чего синего цвета-то ходить, когда вполне можно иметь красивый здоровый вид!
– Ну, а как твоя готовка, как с домашним хозяйством?
– Вот в этом я, девчонки, действительно преуспела. Скажу без ложной скромности. Да там все и очень легко. Сначала книжек разных накупила. А книжки, так те не просто к Германии адаптированы, а мне кажется, к каждой конкретной улице. Там прямо так и написано: идешь в магазин такой-то, покупаешь пакетик такой-то. Кипятишь содержимое пять минут. В магазине напротив покупаешь другой пакетик. Им все засыпаешь, и получается легко, вкусно и некалорийно. И так со всем. Любо-дорого. Вернер мной гордится. Если к нам гости приходят, я такие блюда забабахиваю, закачаешься!
– И главное, все из одного пакетика, – Наталья остается верна себе.
– Ну тебя. Не из одного. А собственно, что плохого, что люди едят немного и правильно?!
– Вика, а как у тебя отношения с его семьей-то сложились, с сыном, с мамашей? – мне было все интересно.
Вика, уплетая очередное пирожное (про правильное питание думать будем по возвращении), рассказывала дальше:
– Сыночка почти не видим. У Вернера с ним взгляды не сходятся. А мамаша, божий одуванчик, у нас частенько пропадает. Но с ней никаких забот. Не видать ее, не слыхать. Со всем согласна. С утра до машины ее доведешь, руль в руки вложишь, и она в парикмахерскую порулила. Из парикмахерской, сеточку на укладочку нацепив, на встречу с такими же, как она, подружками. Сидят, кофеек с ликерчиком попивают. Как потом за руль садиться не боятся?!
Время, не останавливаясь, бежит вперед, и чем старше становишься, тем оно бежит все быстрее. И периодически понимаешь, что уже долго кого-то не видел, с кем-то не разговаривал. Мы не обижаемся друг на друга. Понимаем, что это жизнь. У всех семьи, работа, свои обязательства. Просто не до кого. Но в душе я всегда помню о своих подругах, о людях, которые мне дороги, и переживаю за них. Общение, к сожалению, и то очень редкое, – в основном по телефону.
– Наталья, молодец, что позвонила. А я про тебя все время думаю, просто времени не было тебя набрать. Закрутилась совсем…
– Лен, ну о чем ты?! У меня все то же самое! Ты послушай, что я тебе расскажу. Вчера из Германии вернулась. Ездила к Виктории на день рождения.
– Вот это да! Ты же не собиралась.
– Представляешь, звонит мне тут Вернер и говорит: решил жене на день рождения подарок сделать. Представляешь, за столько лет решился наконец. Чем же, говорю, Вернер, я могу тебе помочь? А он говорит, ты и будешь подарком. Вика моя опять что-то загрустила, вот я и подумал, давай ты приедешь, сюрпризом! Виза у тебя рабочая есть, за билеты я тебе деньги компенсирую. У нас тебе денег тратить ни на что не придется.
– Ну дает! Вот ведь мужик!
– Ты знаешь, я тоже о нем свое мнение изменила. Немец, конечно, зануда. Но Вику любит. На все ради нее готов! А с Викой, видимо, все-таки что-то не то. Рассказывал, что даже в Кению ее возил. Пытался повторить то романтическое путешествие. Они даже на гору поднялись. Но правда, по более щадящему маршруту. Который для туристов, но с определенной долей адреналина. Она была и счастлива, и благодарна. А потом опять в меланхолию впала…
– Вернер, ты можешь мне объяснить, зачем мы приехали в аэропорт?! У меня на сегодня были совершенно другие планы. Вот когда я теперь, по-твоему, должна буду поехать в магазин?!
– Вика, ну я же тебе говорил, что я договорился с туристической компанией. А в магазин мы потом вместе съездим. Ну, хочешь, я один съезжу?
– Один? И что ты там купишь?! Может, ты и приготовишь сам? Какая-то фирма туристическая! Ты же никогда не доверял новым фирмам! – Вика быстро шагала уверенной походкой по аэропорту. Вернер едва поспевал за ней.
– Я хоть в ту сторону иду? Привет, Наталья! Вернер, ну так что…
Вика остановилась, оглушенная, едва понимая, что только что прошла мимо своей подруги, и с диким криком кинулась Наташке на шею.
– А-а-а! Неужели это ты?! – Вика плакала и смеялась одновременно. – Наташка, как же я соскучилась! Постой, а что ты вообще-то здесь делаешь?!
– Привет, подруга! Приехала к тебе на день рождения!
– А меня почему не предупредила? И вообще, кто тебя встречает-то? Постойте, наверное, до меня дошло. Это мы, что ли, тебя встречаем?!
Вика повернулась к Вернеру:
– Вернер! Дорогой мой, хороший Вернер, спасибо тебе, за все спасибо. Я люблю тебя и очень счастлива с тобой, – она подошла к мужу и обняла его. На глазах у обоих были слезы.
– Так, а меня кто-нибудь здесь любит? Я же все-таки гость!
– Гость, гость, самый дорогой и желанный, Наташка, как же я рада!
Не все в жизни Вики и Вернера было просто. Вика стала раздражительной, взрывалась по каждому поводу. Постоянно пилила Вернера. И все-то он делал не так и не то.
– Вик, ну так нельзя. Ну что ты его упрекаешь всю дорогу?
– А что ты его защищаешь? Он же тебе не нравился?
– Ну, я была не права. А теперь вижу, он настоящий, тебя любит. Это же надо подругу на день рождения жены за границу за свой счет притащить!
– Никак не могу ему того ребенка простить. И вообще, все чаще начала думать, а правильно ли сделала, что сюда приехала? Может, это была ошибка? Может, моя судьба осталась там, в Москве?
– Вика, ты живешь здесь почти десять лет. Ты просто все забыла, про то, как там у нас. С жиру бесишься, подруга. Не дури. Все у тебя хорошо. Вот я смотрю на вашу жизнь, на ваше взаимопонимание. У вас все хорошо. Это просто у тебя период какой-то мрачный.
– Это правда, Наташка, период мрачный. Надо опять курс таблеток пропить.
– Вот такие, Лена, дела. В общем, как-то все там тяжело. И Вернера жалко, и Вику жалко.
– Действительно, это период такой.
– Да, будем надеяться. Но как-то мне за нее не спокойно.
А через какое-то время случилась эта авария. Улучшения были, но все шло очень медленно. Вернер боролся долго, но в итоге сдал Вику в дом инвалидов.
– А знаешь, Лен, я его не осуждаю! Ну сколько можно ей памперсы менять? Он же молодой еще мужик. А с ней оставаться, себя похоронить. И потом, их больницы не наши, ты же понимаешь!
– Все равно, Наташ, у нее же никого там, кроме него, нет. Она вообще одна! Вот уж судьба. Может, и действительно ей уезжать не надо было? Так она страшно из Баку бежала, помнишь. И все у нее как-то было тяжело, и все через препятствия, все через преодоление. И такой страшный конец. Что это, почему и за что? Неужели каждому предопределено, и от судьбы не убежишь? Или все-таки дело в самом человеке? И нужно уметь радоваться тому, что есть, и принимать все с благодарностью, и не сомневаться. Или все-таки это та самая пресловутая тоска по родине, и невозможность для наших людей жить за границей и быть там счастливыми? Сложно все и страшно. Во всяком случае, вопросов в этой истории больше, чем ответов. Вот тебе и белый период с перламутровым отливом! Но главное, что за всеми этими рассуждениями стоят два человека с переломанными судьбами. И что с ними теперь будет?
МОИ родители всегда мечтали жить со мной. То есть отселять, когда придет время, будем дочь старшую, а уж с младшей проведем старость. Меня они со своими планами не знакомили, со мной не советовались. Просто любовь к младшей дочери перевешивала какие-то мелкие неудобства жизни с совершенно чужим человеком, моим, например, будущим мужем, а впоследствии и с моими будущими детьми.
Я всегда шла по жизни легко, особо ни о чем не задумывалась, планы грандиозные не строила, а главное, ни по какому поводу особо не расстраивалась. Если случалось что-нибудь не в рамках моего веселого настроения, просто старалась про это как можно скорее забыть. Это, между прочим, у меня всегда получалось. Ну, еще день как-то могла промучиться, а уже с утра вставала с легкой и светлой головой, свободной от всяких там мрачных мыслей. Поэтому, когда пришло время думать – с кем жить и по какому адресу, я эту проблему для себя решила сразу: жить надо только самостоятельно. Тем более, опыт совместной жизни был, правда, семья была не моя, моей старшей сестры. Но этого было достаточно, для того чтобы понять – два поколения под одной крышей ужиться не могут. Невозможно, незачем, ни к чему. Причем я этого в силу своего пофигистского ко всему отношения совсем даже не замечала. Ну, живут с нами Наташа со своим мужем, ну а мне-то что. Ну только, что меня из своей комнаты в гостиную переселили. Больше никаких неудобств не было, даже более того, появились удобства – телевизор под боком. Смотри хоть ночью, хоть утром. А жить, мне казалось, стало только веселее. Больше народу, больше событий. Сестра опять же от меня с воспитанием отстала. Родители-то с этим вопросом ко мне никогда особо не приставали. Они просто мне радовались, или думали, что дело это бесполезное – меня воспитывать. Во-первых, я с детства была очень вредная, свою точку зрения никогда не поменяю, и потом же мой веселый характер. Воспитывай меня, наказывай. Я все равно в голову ничего не возьму, не расстроюсь. Сестра же не могла смотреть на это, как ей казалось, форменное безобразие и постоянно отслеживала мои, как ей виделось, неверные отклонения в разные стороны. Все ей казалось во мне неправильным. И то я делаю не так, и это кое-как. Главное, она была права. Я действительно все делала кое-как. Не вникая. Ну зачем было во все эти глупости вникать-то? Что, дел больше никаких нет? Еще мы про алгебру с химией думать будем?! В школу хожу? Хожу! В немецкую? В немецкую! Учусь без троек? Без троек! На пианино играю? Играю! Вот какие ко мне вопросы могут быть? А вопросы находились всегда тем не менее. Поэтому ничего не брать в голову – выход был самый правильный и единственный.
Ознакомительная версия.
