Ознакомительная версия.
– Я знал, что мы скоро увидимся! – радостно приветствовал меня Марковский. Вместе с ним в холл вошел невысокий плотный мужчина, чем-то неуловимо напоминающий Уго Чавеса.
– Разреши представить тебе господина Ильдусова Владимира Амировича.
Уго Чавес не счел необходимым утруждать себя вежливо улыбкой. Он равнодушно окинул меня взглядом, молча кивнул в знак приветствия и удобно устроился в кресле. Я тоже не собиралась терять время, изображая радость от нашего знакомства, а сразу перешла в наступление.
– Прежде чем Вы сделаете опрометчивый поступок, хочу предупредить, что мои друзья знают, куда я поехала.
Марковский засмеялся, будто я рассказала что-то ужасно остроумное. В глазах господина Ильдусова мелькнуло легкое удивление.
– Что именно ты считаешь опрометчивым поступком? Ты думаешь, мы тебя будем «немножечко резать и немножечко убивать»? – озвучил Ильдусова его сообщник.
– Думаю, киднеппинг достаточно опрометчивый поступок.
– Разве был киднеппинг? Ты разве не хотела получить ответы на несколько вопросов? Меня неправильно информировали? Ты разве не сама подошла к моему служащему? Не пыталась с ним поговорить?
– Вы признаете, что за мной следил Ваш человек? – удивилась я. «Он не боится говорить со мной откровенно. Они не выпустят меня живой» – мелькнула обескураживающая мысль.
– Каюсь, ты мне очень нравишься. Не хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Поэтому это что-то случилось не со мной, а с Максом, – продолжила я его мысль.
– Он мешал, – согласился Марковский.
– А Игорь Вовченко, – продолжила я, набравшись храбрости. У меня было право перед смерью узнать правду. – Тоже мешал?
Марковский и Ильдусов молча переглянулись.
– Только не говорите, что не знали такого! Он был свидетелем по делу Федорова!
– Я знаю, кто это такой, – спокойно ответил Марковский. Благодушно-кокетливый тон сменился настороженно спокойным.
– И без сомнения, знаете, что с ним произошло, – я старалась говорить спокойно и холодно, однако чувствовала, что мой кураж начинает меня покидать.
– Если ты имеешь в виду его убийство, то мы узнали о нем недавно.
– Только узнали?
– Ты думаешь, что я или господин Ильдусов будем охотиться за мелким клерком, чтобы убить его? Зачем?
– Действительно, зачем? Если я это пойму, может, узнаю и причину Вашего повышенного внимания к моим передвижениям по городу.
Ильдусов, который равнодушно наблюдал за нашим спаррингом, вдруг нетерпеливо хмыкнул и, наконец, заговорил.
– Нам нужно то, что оставил тебе Вовченко, – и ты абсолютно свободна.
– Он мне ничего не оставил, – терпеливо пояснила я – Вы же перевернули мою квартиру вверх дном. Должны были бы это знать.
Ильдусов не стал отрицать, что мою квартиру обыскали по их приказу. Он вздохнул и возарзил:
– Существуют другие места.
– И какие же это места?
– Банк, например.
– Но тогда Вам стоит спросить у вашего знакомого Максима. Вовченко все это время жил под его именем.
– Он ничего не мог положить в банк под его именем, потому что по паспорту Максима ему бы ничего не отдали. В банках не настолько безалаберно относятся к с документами, подтверждающим личность, как во дворце бракосочетаний.
– Ваши рассуждения не лишены здравого смылся, но какое отношение к этим трудностям Игоря Вовченко имею я?
Ответ на этот вопрос был дан очень быстро. Ильдусов, которому порядком надоела наша пространная беседа, вынул из нагрудного кармана дорогого пиджака небольшой листок бумаги и протянул мне. На фирменном банковском бланке находилась вежливое требование освободить депозитную ячейку, срок аренды которой истек. Дата окончания аренды соответствовала дню накануне. Но наиболее интересным для меня было имя вкладчика. Мое имя!
– Ничего не понимаю, – промямлила я, как только обрела дар речи. – Я даже не знаю, где это отделение…
– И у Вас нет ключа от депозитной ячейки? – чуть насмешливо произнес Марковский. Ильдусов молчал, но по его лицу можно было увидеть, что в мою искренность он не верит.
– Но это правда… – растерянно оправдывалась я, сразу же потеряв всякий кураж.
– Отлично, – со зловещей нежностью в голосе произнес Марковский. – Ты немного погостишь у нас, а мы поищем у тебя в квартире ключик. И если не найдем…
Он сделал паузу.
– Ты не будешь возражать, если мой э… служащий, – он посмотрел на Терминатора, с интересом рассматривавшего обои на стене, – поживет немного у тебя. До тех пор, пока не найдется ключик. Или его кто-нибудь принесет, или пришлет по почте… А ты поживешь у нас. Тебе должно понравиться. Во время прошлого твоего визита ты очень хвалила дизайн моего жилища.
Этот негодник, мой несостоявшийся жених, спрятал свои тайны под моим именем! Он был уверен, что я соглашусь выйти за него замуж! А значит, его тайны автоматически станут моими. Так и произошло, но только после его смерти! Каким вместилищем неприятностей был этот человек. А ведь я даже не согласилась на его предложение! А если бы согласилась? Наверное, уже давно пряталась бы где-нибудь в медвежьем углу под чужим именем.
– Ну как? Искать ключ, или ты его сама найдешь?
– Ключ? – паника мешала мне ясно мыслить. О каком ключе идет речь?
– Какие прекрасные невинные глаза! – вздохнул Марковский. – Что ж, остановимся на плане А, – тебе придется немного погостить у меня. Со своей стороны буду только рад.
Гостить у Марковского мне совсем не хотелось. Если эти мерзавцы не найдут ключ, мое будущее станет еще более туманным. Удрать отсюда невозможно – лучше охраняется только президентский дворец. Нужно обязательно «вспомнить». Может, если меня отпустят за ключом, удастся сбежать?
– Не делайте поспешных выводов, – торопливо возразила я – Я могу просто не представлять себе, о каком ключе идет речь. Опишите его.
– Что ж, – покладисто согласился Марковский. – Маленький такой ключик, плоский, как от музыкальной шкатулки.
«Так вот какой ключик пришел мне по почте!» – Быстро пронеслось в голове. – «Но куда я его положила?»
– Ну, что? Вспомнила?
Признаваться или нет?
– Я могу поискать, – решила поторговаться я.
Марковский внимательно посмотрел на меня и кивнул Терминатору.
– Хорошо. Он тебя будет сопровождать.
– Какая забота, – хмыкнула я саркастически.
– Твоя безопасность превыше всего, – галантно отозвался Марковский.
Я почувствовала некоторое облегчение. По крайней мере, в ближайшее время меня никто убивать не собирался. Наносить телесные повреждения, вероятно, тоже не входило в их планы. Можно было поговорить на прощанье. Уже перед входной дверью, я, будто внезапно насмелившись, оглянулась.
– Не понимаю, почему Вы подобным образом не поговорили с Игорем Вовченко?
– Не успели. Мы узнали его местонахождение уже после его смерти.
– Так значит… – неужели они не виновны в смерти моего бывшего жениха?
– Но Вы искали его?
– Да. И поверь, никто его убивать не собирался.
– Просто поговорили бы, как с Максимом, – саркастически закончила я его мысль.
Марковский пожал плечами.
– И куда девалась его первая жена, вы тоже не знаете.
– До последнего времени не знали.
Что-то не совпадало с моими дедуктическими умозаключениями. Похоже, страшные и ужасные хищники родом из дикого капитализма не собирались никого убивать. Вовченко и его жена были нужны им живыми. Им нужен был документ с настоящими подписями, который был подменен, скорее всего, самим Вовченко для Ильдусова и Ко, но, почему-то, не попал к ним в руки. Но кто тогда их убил? Я была настолько уверена в виновности этих двоих, что почувствовала разочарование. Хотя существовал и положительный момент – убивать меня у них не было в этом случае тоже никакого смысла. В разговоре со мной Марковский не упоминал, какой именно документ они ищут. Наверное, надеялись, что я об этом не догадываюсь. Значит, не знают о моей встрече с Ниной. А до тех пор, пока они этого не знают, мне ничего не угрожает. Это вселяло оптимизм.
– Допустим, я Вам верю. А что вы тогда так рьяно ищете?
Услышав такой трезвый разговор, Ильдусов приободрился.
– Это небольшой договор на двух листах. Это оригинал, и мы не можем без него полноценно работать.
– А что в нем?
– Всего лишь деловой контракт. Думаю, Вам тяжело будет разобраться. Вы просто пойдете в банк, достанете содержимое ячейки и отдадите нам. Все.
Я изобразила задумчивость, колебание и, наконец, согласилась.
– Убедили.
Ильдусов впервые за весь день улыбнулся, показав дорогущие фарфоровые зубы, и с облегчением вздохнул.
– Вот. Впервые за сегодня слышу вменяемую речь.
– А что будет потом?
– Потом мы дружно забудем, что знали друг друга. Ты ничем нам повредить не сможешь, – ответил за Ильдусова Марковский. – Хотя мне очень хотелось бы продолжить наше закомство. Но ничего. Мы всегда успеем познакомиться заново, не правда ли?
Ознакомительная версия.
