Однажды он попал в передрягу и заболел, а спасся чтением священных книг, посещением старцев и глубокой исповедью. По выходе из болезни Сеня полностью пересмотрел свою жизнь, отказался от излишеств и написал свои знаменитые три божественных цикла, которые вошли в богословскую энциклопедию начала двадцать первого века.
Иногда я встречаю Сеню, и он, приобнимая меня, говорит: «Ты знаешь, Славик, сколько сейчас собирают мои концерты? Тридцать человек!». Я в ответ вытягиваю лицо и непонимающе мигаю глазами.
Мы ездили по Чехии и смотрели архитектуру, но в основном пили пиво. Пиво в Чехии разных сортов: светлое, темное, бархатное, кипарисовое, с горчицей и прочее. Мы заедали его кнедликами, потому что сушеной рыбы на закуску в Чехии нет. Зато на стенах баров висят кружки на гвоздиках. Мы хотели из них попить, а это оказались кружки постоянных посетителей. Они заходят в бар, снимают свою посуду со стены и наливают туда пиво. Потом сидят и едят вепрево колено – за копейки нога кабана. Однажды мы ехали на автобусе и позвонили в бар заранее – так уже за полчаса до нашего приезда хозяин Вацлав стоял на улице при входе с полотенцем и вепревым коленом. Мы вышли и поразились, а потом напились и спросили Вацлава:
– Что же ты перед нами бегаешь и унижаешься, мы же танки в Прагу в 1968 году ввели?
– Э-э-э… Танки ввели – танки вывели. Что еще заказывать будете?
«У нас на Кубани, – рассказывал дед, – был пес Тузик. Жил в конуре глубиной полметра, потому что все из глины, а он рыл лапами, и получалась яма. Кормили его только хлебом: утром полбуханки, вечером полбуханки. И только я из борща иногда вынимал сало, и Тузик слизывал его с ладоней. Поэтому был худющий, но добрый. Дождь идет, все куры спрячутся от воды у него в будке, а Тузик на крыше сидит и мокнет. Не хочет их выгонять. Тогда выходила мать и жердью гнала кур в курятник, а собака благодарственно лаяла. Еще Тузик выл по ночам и громко гавкал, чтобы показать свою работу.
Он прожил у нас восемь лет и убежал, когда приблудившийся щенок повесился. Щенка в курятнике привязали, а он через насест перекрутился и повис. Тузик посмотрел, расстроился, перегрыз веревку и убежал».
В нашем банке дают кредиты населению. Без залога и поручителей, хотя и небольшие. Когда пьяные и довольные мужики приходят за деньгами, то они не знают, что сообщение об этом уходит не только в базы данных, но и в семью родственникам. Мужики вечером берут кредит на год, а утром приходят их жены и все возвращают. Они кричат операционисткам: «Вы кому даете, вы что, не видите, что это пьяные мужики, а вы им деньги суете. Поимейте стыд».
Сашка с детства воровал и грабил, почти не учился и продавал анашу. На первой анаше он неплохо заработал, но потом всех забрали, и его направили в Благовещенское СИЗО. Он сидел в двадцатиметровой камере, где расположили сорок два человека, и слушался каждого движения воров в законе. За полгода сидения Сашка подрастерял былую романтику, а запах параши, у которой он спал, навсегда въелся в его кожу. На суде ему дали два года условно, и он долго благодарил судью за неожиданно свалившееся счастье.
Теперь Сашка работает бульдозеристом на строительстве Бурейской ГЭС, получает двенадцать тысяч рублей в месяц и очень рад жизни.
В изобразительном искусстве самое главное – это знать, кто чего может стоить, ведь любой художник, пока молодой, уйдет за копейки, а когда состарится или умрет, за его картины можно купить Эйфелеву башню. Я же сам не то что пишу, но вращаюсь в кругу художников, поэтому ко мне часто приходит Макей Федосеевич Иванов, владелец банка и страховой компании. Макей удобно устраивается на диване, листает каталоги и буклеты выставок, надолго задумывается. Потом громко спрашивает: «А Петров уже хорошо раскручен, чтобы покупать? А Гуньделыптейн уже достаточно известен, чтобы вкладывать деньги?»
Я никогда не знаю, что отвечать Макею. Недоуменно повожу плечами и отшучиваюсь, краснея. Макей Федосеевич обычно еще часа полтора пытает, а потом громко кряхтит и говорит, что лучше заберет мелки и карандашики у младшего сына и начнет сам рисовать.
Ha работе мы спим. Сидим за компьютерами и спим. Вдруг в комнату врывается что-то визжащее и начинает бейсбольной битой бить куда ни попади.
Тогда все просыпаются, мигают компьютеры, снуют люди с кипами разлинованной графиками бумаги, раздаются трескучие телефонные звонки, призывно чавкают принтеры и радостно гудят шредеры.
Но так же неожиданно, как появилось, что-то визжащее с битой пропадает, и мы одновременно засыпаем, бывает, что даже не на своих рабочих местах, а где застанет событие: в дверях, на полу, на подоконниках. Крепко сомкнуты глаза. Лишь кто-то что-то пробормочет во сне и тем самым нарушит тишину.
Варвара, тридцатипятилетняя красавица, работает заместителем директора службы безопасности банка, знает карате и дзюдо, снайперски стреляет из пистолета и наблюдает за камерами слежения. Каждые выходные она ездит в деревню под Владимиром, а потом рассказывает в курилке, как ее тронул за пятку домовой, укусил за палец барабашка и побил всю посуду в кухонном шкафу полтергейст.
Однажды Варвара отвадила домового, приведя деревенскую знахарку. Узнав об этом, президент банка вызвала ворожею в Москву и прошла с ней по всем кабинетам центрального офиса. Знахарка брызгала на сотрудников водой и рвала и раскидывала собачью шерсть.
Когда об этом узнал директор службы безопасности Брюллов, он привез на бронеавтомобиле инкассации из ближайшей церкви священника Григория, который прошелся по всем кабинетам банка. Священник брызгал на сотрудников святой водой и давал причаститься красным вином «Кагор».
Священник нам понравился больше.
Когда у младшего специалиста по развитию банка Махеева кончились деньги на мобильном телефоне, он спустился с рабочего места в главный холл с последним полтинником и засунул его в приемник банкомата.
Банкомат долго и презрительно смотрел на купюру Махеева, но потом съел и застыл, мигая красной лампочкой. Махеев постоял-постоял и пошел домой (рабочий день уже кончился), хотя вышеозначенный полтинник на телефонном счете не появился.
Ровно в два часа ночи в дверь к Махееву постучали. На пороге стояли бравые молодцы из внутренней службы безопасности банка. Они сказали, что из-за Махеева главный бухгалтер Петров не может свести баланс, что Махеев недодал в банкомат три рубля, а это дело подсудное. Махеев сонно сунул охранникам три рубля и пошел спать.
Наутро он пришел на работу и стал судорожно изучать регламенты операций. Оказалось, что комиссия его банка за оплату мобильного телефона – пятьдесят рублей, а вознаграждение телефонной системы – три рубля. Банкомат съел комиссию банка и ждал вознаграждения системы, а Махеев ушел. Махеев чуть не привел к краху банк.
У меня есть любимая ленточка с золотой полосочкой, которую я всегда вешаю на шею, когда прихожу на работу.
Однажды наш отдел навестил Главный Акционер. Он оглядел всех и спросил директора:
– А что это все люди как люди, а этот урод в углу с петлей на шее сидит?
– Понимаете, он выполняет письменный приказ президента банка об обязательном ношении пластиковых входных карт на шее.
На это Акционер задумался и громко сказал: «Вот, полюбуйтесь на примерного сотрудника, козлы».
Мы долго просили директора департамента, чтобы он нам купил специальную доску для рисования. На ней мы могли бы изображать схемы баз данных и логическую функциональность компьютерных программ. Директор собирал нас и отнекивался: «Зачем вам доска, ну скажите, зачем вам доска?», – а мы кричали, и топали, и требовали доску. В один день директор сломался, и пластиковая красавица появилась на стене вместе с разноцветными фломастерами и поролоновой магнитной стиралкой.
Мы ахнули, а дизайнер Олег выхватил желтый фломастер и нарисовал обнаженную секретаршу Марусю на поляне. Получилось красиво, но главный аналитик Семен достал синий фломастер и изобразил темно-синий лес вокруг Маруси, чтобы сгустить атмосферу. Тогда я взял красный фломастер и начертил рыцаря, похожего на меня, на белом коне с красным знаменем, спускающегося с холма, чтобы было кому спасать Марусю.
Мы все стояли и смотрели на получившуюся картину, и не заметили, как подошел директор. Он стер и Марусю, и темно-синий лес, и рыцаря. Он помотал головой во все стороны и сказал, что мы паразиты и его подводим, и мы виновато разошлись по своим углам.
Если есть VIP-клиент, то, значит, есть и VIP-сотрудник. Он лежит грязный и вонючий с длинными засаленными волосами на диване в приемной или своем кабинете и курит в потолок ганжибас, а в это время девочки-секретари носят ему плюшки и абрикосовое варенье. Его никогда не заставляют работать (ну если только сам не запросит), ежемесячно платят премию в размере оклада, отпускают пораньше домой, а президент при встрече величает по имени-отчеству и никогда не увольняет, потому что понимает, как тяжело быть VIP-сотрудником.
