Ознакомительная версия.
Трепанг был в черном смокинге, белоснежной сорочке и в роскошной дизайнерской цветастой панаме на голове, которая ярко диссонировала с его черно-белой фигурой. Веру не было видно вообще – только загадочный силуэт, скрытый под вуалью, и длиннющий шлейф, который несли два голых по пояс специально приглашенных индуса в тюрбанах и свободных шелковых штанах кроваво-красного цвета.
Степан проспал появление «свадебной процессии» и теперь судорожно проталкивался сквозь толпу, которая явно не хотела уступать ему место, а, напротив, только уплотнилась и придвинулась вперед. Так что Степану пришлось-таки довольствоваться своим положением позади всех, уповая только на свой высокий рост – и чтобы хоть что-то рассмотреть, встать на цыпочки. Трепанга он уже сегодня видел и даже немного поболтал с ним о том, о сем (они были давно знакомы), но он не знал, что именно его модель победит.
Выход получился роскошным: музыка обволакивала, цветовая насыщенность не уступала голливудской, а костюмированное шоу с «невестой» было выше всяких похвал. Теперь с потолка лились звуки флейт, тамбуринов и рогов, с помощью которых выдувались настолько низкие ноты, что от их звучания волосы вставали дыбом. Воцарившаяся в зале какофония увлекала гостей в древние века – воскресшие магараджи вели своих жен к алтарю, а покорные подданные валялись у их ног в пыли. Но даже оглушительная музыка не могла полностью подавить крики восторженной толпы, которыми она приветствовала появление победителей.
Процессия двигалась медленно, Трепанг нацепил на лицо дежурную лучезарную улыбку и постоянно кланялся вправо и влево. Девушки с корзинами разбрасывали лепестки, а индусы делали зверские рожи, вращали глазами, притоптывали ногами и приплясывали в такт музыке – однако ни на секунду не выпуская шлейф из рук. Из всего, что творилось на дорожке, Степан смог увидеть только самый верх – плывущие головы и лепестки, чем, конечно, остался очень недоволен. Настроение вмиг испортилось, и он вернулся обратно к столам, где от расстройства налил себя изрядную толику виски и выпил залпом. Огонь разбежался по жилам, внутри стало тепло, и Степан, немного успокоившись, заспешил к сцене и занял самое лучшее место возле нее – чуть-чуть сбоку, но так, чтобы все видно.
Вера шла, закутанная в вуаль, и еле сдерживала себя, чтобы не рассмеяться во весь голос. Такова была ее запоздалая реакция от пережитого ужаса. Когда она давала свое согласие на участие в награждении, она и не подумать не могла, что будет так бояться. Но мандраж начался задолго до назначенного времени – когда они ехали в машине Трепанга.
А когда на нее натягивали драгоценную вуаль, Веру всю просто трясло. Борис, видя такое дело, пришел к выводу, что без расслабляющего и успокаивающего средства здесь не обойтись, и быстренько сбегал в зал и приволок оттуда изрядный фужер, до краев наполненный «Мартини». Веру даже и не пришлось уговаривать выпить – она вцепилась в фужер двумя руками и жадно сделала такой огромный глоток, что Трепанг только выпучил глаза. В общем, через минуту ей стало хорошо, на душе отлегло, и она уже почти спокойно и словно со стороны наблюдала за собой – как ждала выхода в зал, как слушала музыку, и как потом двинулась по первой в своей жизни почти что красной дорожке.
Наверное, в тот вечер многие из приглашенных пожалели, что арендованный для мероприятия зал был небольшим – ведь в противном случае дорога к сцене была бы длиннее, и у присутствующих гостей было бы больше времени насладиться шоу. Но здесь уж ничего поделать нельзя – и вот Вера с поддерживающим ее Трепангом вступили на сцену, она осветилась яркими красными, голубыми и зелеными огнями, музыка в зале стихла, и из-под потолка зазвучали литавры, переходящие в оглушительный туш.
Когда звучание достигло пика громкости, Трепанг с помощью девушек, которые уже избавились от корзин с лепестками, быстрым отработанным движением приподнял над Верой вуаль и стянул ее вниз, стараясь не испортить прическу и, вообще, весь антураж. Вуаль осталась в руках у девушек, они быстро убежали со сцены, и перед восторженной публикой предстала Вера – совершенно расслабленная, с роскошной прической и макияжем, сногсшибательно красивая, в дорогом наряде, с голой шеей и с сумочкой от Шанель, перекинутой через плечо.
Публика, замершая в ожидании у сцены и к концу вечера успевшая солидно поднабраться спиртного, встретила вызволение «невесты» из-под вуали оглушительным ревом и аплодисментами. Особенно усердствовали присутствующие здесь мужчины (те, что еще не успели – или вовсе не хотели – поменять дам на кавалеров).
Вера была так ослепительно красива и казалась такой естественной и непринужденной – «Мартини» сделало свое дело, а если бы не оно – то тогда, вообще, непонятно, как Вера дожила бы до конца вечера – что к ее ногам немедленно полетели огромные букеты цветов от восторженных поклонников. Трепанг рядом радовался, как ребенок. Он тоже положил глаз на Веру, но тут неожиданно для всех на сцену выпрыгнул знакомый ему парень из Санкт-Петербурга, выхватил у стоявшего рядом Бориса микрофон, встал перед Верой на одно колено и, перекрывая восторги толпы, назвав Веру по имени, предложил ей немедленно выйти за него замуж.
* * *
Степан выбрал себе место и стал ждать, пока процессия доберется до сцены. По мере ее приближения, он различал все больше и больше деталей, видел, как индусы каким-то незаметным движением (и кто мог ожидать от них такой ловкости и прыти?) отцепили шлейф, видел, как девушки скинули корзины с лепестками на руки техническим ассистентам, и после вся кавалькада (кроме индусов) поднялась на сцену. После дозы виски, которая пришлась очень ко двору, интерес к происходящему в Степане разгорелся с новой силой, и он даже подумал, что, наверное, стоит уделить модели большее внимание – вдруг, для бизнеса будет полезным? Что, конечно, никак не могло отразиться на его желании найти Веру как можно быстрее. И когда мимо него прошла загадочная фигура, завернутая в вуаль, и от нее повеяло таким эротизмом и такой тайной, Степан поддался общему настрою толпы и стал с нетерпением ждать, когда же подарок для глаз освободят от праздничной упаковки.
К сожалению, на сцене все прошло как-то слишком быстро. А Степан втайне надеялся, что шоу еще продолжится. Он предвкушал что-то особенное, но тут с королевы вечера просто скинули вуаль, и Трепанг представил ее публике.
От неожиданности Степан не смог сдержать громкий возглас, который вырвался у него изо рта помимо его воли. Перед ним была Вера – его Вера! – настолько красивая и элегантная, что от взгляда на нее у Степана перехватило сердце и он, поддавшись внезапному порыву, выскочил на сцену, заметался, потом выхватил у ошалевшего Бориса из рук микрофон и грохнулся перед Верой на одно колено.
Публика в зале взревела еще громче. Вера смотрела на Степана сверху вниз, ей потребовалось несколько долгих секунд, чтобы признать в нем своего романтичного знакомого из города на Неве, которого она оставила только вчера. Конечно, это обстоятельство никак не отменяло ее безмерного удивления появлением Степана. Вера ошеломленно уставилась на него, потом растерянно перевела взгляд на Трепанга, который заинтересованно, как и все остальные, ждал продолжения.
Степан не стал долго тянуть, он схватил Веру за руку и в микрофон, отобранный у Бориса, громко на весь зал объявил, что предлагает Вере стать его женой, причем прямо сейчас. Зал, взявший короткую молчаливую паузу, взорвался громкими криками и веселыми аплодисментами, а Вера покраснела до кончиков ушей и неожиданно для самой себя кивнула в знак согласия. Движение Вериной головы вышло каким-то машинальным и, скорее, напоминало удар клюва гигантской цапли, пытающейся поймать лягушку в мутной болотной воде, но зрители восприняли его, как знак согласия, и даже Борис, стоявший рядом с ничего не понимающим видом, пришел в себя и дал команду звукорежиссерам – которые быстро выудили откуда-то мелодию «Вальса Мендельсона» и врубили ее на всю катушку.
Увидев реакцию Веры и услышав звуки вальса, Степан смущенно поднялся и быстро спустился со сцены вниз, где и стал пожирать глазами свою избранницу. Вера все еще была красная, как свежесваренный рак, но Трепанг уже взял действо в свои руки, и далее все развивалось по намеченному ранее сценарию. Борис торжественно объявил победительницу, и Степан, услышав имя Веры, еще раз убедился, что это именно она. Почему-то у него сильно тряслись ноги, и руки ходили ходуном. Наверное, от внезапности – он и сам не ожидал от себя такого поступка, да еще и принародно.
Вера была восхитительна, у Степана просто не хватало слов описать свои чувства. Он никак не мог дождаться завершения действа на сцене, постоянно чувствуя на себе множество сфокусированных и расфокусированных взглядов (в зависимости от степени опьянения их обладателей). Но вот, наконец, с формальностями была покончено, Вера с Трепангом получили каждый по заслуженному призу: Вере достался огромный роскошный букет нежно-сиреневых орхидей и контракт на две фотосессии в известном на всю страну модном журнале (которым, кстати, владел отец Степана). Так вот почему Борис так настаивал, чтобы Степан был сегодня здесь – победительница-то, в любом случае, имела бы к Степану (ну, или к его отцу) то или иное отношение! А Трепангу подарили золотую расческу, запаянную в огромную друзу горного хрусталя с пафосной поздравительной надписью и каким-то вычурным девизом из разряда «Где мы – там море красоты!»
Ознакомительная версия.
