– Во дела!.. – Заскочившие из предбанника хирурги восхищенно глазели на старика. – Спецназ отдыхает. – Олег подошел к операционному столу и, приподняв покрывало, убедился в отсутствии кровотечения у пациента. – Ты как? – поинтересовался он у с трудом поднявшейся на ноги Зайры.
Она молча кивнула.
– Вот и ладно… О… С этим сложнее… – указал хирург на неподвижно лежащее тело. – Сотряс, Коля. А может, и ушиб. Хорошо ты ему мозги тряханул.
– Надеюсь, что вправил. – Рассветов хмуро оглядывал поле битвы. Виски пульсировали давящей болью, а место баронского тыка казалось намазанным горчицей. Ритм сбитого дыхания восстанавливался медленно, пересохшее горло неприятно саднило. «Хоть сейчас на больничный!» – он с удовлетворением подметил возвращавшийся ироничный взгляд на происходящее. Жизнь продолжалась.
Интерес к чужому здоровью, особенно в свете пережитого, еще не вошел у Павла в привычку, и он сразу же приметил более занятные элементы обстановки. Робко приблизившись, молодой хирург надел стерильные перчатки и осторожно наклонился за валявшимися на полу орудиями несостоявшейся мести. Он уже подобрал стилет и потянулся за тускло мерцавшим пистолетом, когда был остановлен властным голосом:
– Не трогайте! Это не ваше!
Павел смущенно выпрямился:
– Я просто посмотреть. – Он с деланой небрежностью повел плечами. – Не сломаются же…
– Дайте сюда! – Барон был непреклонен. – Вы ведь не хотите проблем с законом?
– Проблемы могут быть у вас, – вступился за коллегу Масяненко. – Если оружие будет сдано в соответствующие органы.
– Разбирательства не выгодны ни вам, ни нам. Все обошлось, и мы надеемся на взаимопонимание… – Старик выразительно взглянул на городского хирурга.
– Наши претензии, в свете благополучного исхода, не так уж и велики. Расстерилизованная операционная, испуганный медперсонал и подпорченный вечер. – Олег обернулся к Николаю. – Что же касается нашего коллеги…
– Не надо! Я сам… – Рассветов грубо осадил хлопочущего за него приятеля. – Покиньте операционный зал! – рявкнул он.
И, демонстративно отвернувшись, занялся лежащим на полу мужчиной. Морсан вяло реагировал на тактильную стимуляцию и бурно – на болевую. «Зрачки равные, рефлексы в норме, кровоизлияний нет…» – удовлетворенно констатировал анестезиолог. Добившись вялого сопротивления в виде отмахиваний и неразборчивого бормотания, Рассветов объявил:
– Сотрясение мозга. Утром – на прием к неврологу. – Он кивнул ромалэ, суетившимся рядом. – Забирайте.
Мужчины резво подхватили и бодро покинули операционную.
На смену им влетела взволнованная санитарка:
– Милиция! Приехали! – Переведя дыхание, женщина радостно уточнила: – Трое, с пистолетами!
– Неактуально! – проворчал Олег. – Ну что, Коля, я говорю, чтобы вывозили, – кивнул он на злополучного пациента.
– Говори. – С медицинской точки зрения цыган был ему уже неинтересен.
– Да, так что с инцидентом? Мне все подробно и честно рассказывать товарищам из органов? Или как? – прямо спросил Масяненко у барона.
– Вы умный человек, доктор. И мы прекрасно понимаем друг друга. Мы настоятельно просим вас о снисходительном отношении к нашему товарищу. И оценим ваше согласие…
– Хорошо. – Олег избавил собеседника от гнетущего продолжения. – Все, что произошло в этих стенах, здесь и останется. По крайней мере на официальном уровне…
– Пройдемте со мной. Вам необходима перевязка. – Масяненко кивнул на изрезанную шею цыгана.
Остроносый профиль барона чинно удалился вслед за городским хирургом.
– Спасибо вам! – Зайра тихо подошла к Николаю. – Вы… вы… Я восхищена! – К ее слезам он уже успел привыкнуть, но сейчас смутился.
– Да чего уж там! – буркнул анестезиолог. – Обидно стало, вот и…
– Спасибо, доктор! – Голос лежащего на столе цыгана был картавым и немелодичным.
В оперзал с грохотом вкатились присланные Олегом носилки.
– Карета подана! – Палатная медсестра весело подмигнула уныло кивнувшей анестезистке. – Небось заждались уже…
– Мы не скучали, – заверил ее Рассветов.
– Наслышаны, наслышаны. В коридоре целый табор суетился. Не прорвешься.
Пациент вяло переполз на портативное ложе.
– Газуйте! – разрешил Николай. – Палата далече?
– У самого выхода. Олег Степанович распорядился.
– И то верно. Нечего милиции и родне по всему отделению шляться.
Цыган в коридоре не было. Свернув за угол, они увидели троих парней в милицейской форме, которые фактически заблокировали проход к палате прооперированного.
– Один лежать будешь. Как в люксе, – саркастично сообщила уставившемуся на товарищей из органов цыгану медсестра.
– Ну не совсем один. Круглосуточная охрана прилагается, – уточнил Рассветов. – Ожидайте в коридоре, – обернулся он к Зайре.
В этот раз спорить она не стала.
Перекладывание больного на широкую функциональную кровать не принесло медицинских сюрпризов. В очередной – хотелось, чтобы в последний, – раз проверив пульс, дыхание и рефлексы мужчины, Николай направился к выходу из палаты. Но его уже ждали.
– Добрый вечер. – Вежливый милиционер. Еще и на ночь глядя. Похоже, день у ребят был не слишком загружен работой. – Ему не требуются какие-либо спецприспособления?
– Не понял? – Поздороваться Рассветов забыл.
– Ну смены положения тела не предполагается?
– Да нет, в общем-то… По крайней мере до утра на спине с приподнятой головой. А что?
– Тогда мы его фиксируем. – Страж порядка зазвенел извлеченными наручниками. – Так положено, – пресек он дальнейшие вопросы.
Анестезиолог пожал широкими плечами и вышел в коридор.
«Ужин или душ и – на боковую?» Тягостная дилемма затмила его сознание. Он даже не обратил внимания, что Зайры в коридоре нет. Ноги сами несли к ближайшему оазису в стенах больничной пустыни. Вход в заветную ординаторскую хирургического отделения был уже в пределах отчетливой видимости. «Еще немного, еще чуть-чуть…» Вдруг высокая створка пластиковой двери, ведущей из отделения, распахнулась, и две щуплые фигурки, в которых анестезиолог без труда узнал давешних участников разборок в операционной, бодро направились к врачебному приюту. В руках обоих мужчин были до отказа набитые пакеты. Впередиидущий, не выпуская тяжкой ноши, осторожно пнул дверь ногой. Ребят, похоже, ждали. Вход оказался незапертым.
Рассветов был еще в десятке метров от цели, когда цыгане так же бодро покинули ординаторскую.
– Доктор, доктор! – Зайра возникла столь же неожиданно, как и ее родственники. – Я ждала вас. Одну минуту!
Врач остановился. Сильных эмоций уже не было. Только усталость. Но точку поставить все же стоило. А именно к этому и шло.
Женщина отступила в сторону, пропуская барона. Затем аккуратно прикрыла дверь и подошла сама.
– Барон очень ценит ваше участие. Он понимает, чем вы рисковали. И ради чего…
«Я сам не понимаю!» – едва не испортил пафос момента Рассветов.
– …И в знак нашей величайшей признательности мы просим вас принять этот скромный подарок.
О, это уже интересно.
Сверкая белизной усеявших темную шею бактерицидных пластырей, старик снял с указательного пальца левой руки массивный перстень и протянул его Зайре. Она благоговейно взяла предлагаемый дар и, осторожно коснувшись левой ладони Николая, встретилась с ним голубоглазым выжидательным взглядом. Врач позволил своей большой руке подчиниться мягкости ее пухлых пальцев. Желтый металл кольца венчал крупный тускло мерцающий черный камень.
Подарок ощутимо сжал указательный палец анестезиолога. Размер-то не под его лапищу…
– Еще раз спасибо, доктор. – Она отпустила его руку.
– Спасибо. У вас большая душа, – веско нарушил молчание барон. Его кивок послужил заключительным аккордом «церемонии награждения».
Несколько секунд Рассветов созерцал дверь, за которой скрылась эта пара. Усталость не прошла, но сонливость отступила. Дилемма о душе и ужине испарилась. «Жить, Коля, жить!» Он двинулся ко входу в ординаторскую, но, уже взявшись за ручку, остановился. Подарок солидно переливался на смуглом пальце. Врач медленно свинтил перстень. Приблизил к глазам, рассмотрел. Аккуратно завернул в носовой платок и положил в карман. Это – личное.
И, предвкушая намечающийся сабантуй, толкнул незапертую дверь.
– Остановите лифт! – Темнов склонился над телом девушки и, приложив к неподвижной груди фонендоскоп, прослушал сердечные шумы. – Глухо!
Накинув гибкий шланг бесполезного сейчас инструмента на шею, врач рывком сорвал прикрывавшее обнаженное тело одеяло. Наложив ладони на среднюю треть грудины пациентки, он произвел несколько энергичных надавливаний. И лишь после этого, убедившись в отсутствии пульса на обеих сторонах тонкой белой шеи, хмуро сообщил:
– Остановка.
Понятливая медсестра быстрыми движениями уже извлекала из реанимационного чемодана все необходимое. Темнов продолжил непрямой массаж сердца.
