– Опухшее и небритое, – подсказал главный инженер.
– Женщины-политики у нас всё ещё в диковинку. Я не о том, что женщина чем-то хуже мужчины, а о том, что никто её всерьёз не воспринимает. Ну, приедет она куда-нибудь с рабочим визитом, а мужики будут стоять да скабрезные шуточки в её адрес отпускать. Зачем это женщине нужно? У нас ведь если бабу любят, то не уважают. А когда уважают, то не любят.
– Зато у нас женщины активней голосуют! – совсем расстроилась Елена Николаевна. – А что, скажите: нет? В нашем районе мужиков на выборах вообще не увидишь: пьют все. Пропили Россию-матушку, мужики-то. И за кого голосуют-то, если до своих участков доковыляют? За очередного горлопана, который обещает цены на водку понизить или хорохорится в адрес Америки. А зачем России этот выпендрёж, если мы до сих пор в бараках живём без надежды на улучшение? Нам надо свой род спасать, а мужики могут какую-нибудь очередную бойню развязать только ради того, чтобы друг другу свои рэмбовские закидоны продемонстрировать.
– Кого ты хочешь удивить своей активностью? У нас давно бабы во всём активней мужиков: в любви, в работе, в учёбе, в борьбе за выживание. Я говорю, что политиками им трудно быть, потому что, во-первых, они слишком бабы, а во-вторых, их никто всерьёз не воспринимает. У нас одна Хакамада на настоящего политика похожа, но её именно за это и не любят.
– А за что её любить? – окончательно возмутилась Елена. – Вот откуда у неё столько мужей! Батюшки-светы, и где она столько взяла?! Тут бы одного хоть найти. Вот так всегда: кому-то пять мужчин, а кому-то и недоразумение хоть какое-нибудь… и то не достанется. Не буду я за неё голосовать! Может быть, я из-за неё до сих пор не замужем. Пусть сначала даст народу отчёт, где и как она нашла столько мужей…
Тут уж все повалились со смеху, а Лиза поняла, что никто её не слышит и не слушает.
Она решила пойти в техотдел, но ей попался технолог Паша Клещ, человек от политики далёкий и на выборы вовсе не ходящий. В ужасное предвыборное время это радовало, что ещё встречаются такие аполитичные типы, но он неожиданно спросил:
– Ты не в курсах, за кого наша Елена свет-Николавна из отдела обучения голосить собирается?
– Не знаю, – растерялась Лизавета.
– «Не знаю, не знаю», – передразнил её Клещ. – Не владеешь ты ситуацией, Мисочкина, а могла бы категорию себе повысить.
– Я Кисоч…
– Да не факт, – перебил он её и, взяв под ручку, потащил в сторону сектора обучения. – Тут наша Алина пошла сдавать экзамен на разряд и сдуру Елене обмолвилась, что будет голосовать за «Надстройку». А Елена эту «Недостройку», оказывается, терпеть не может – ей там у одной бабы серьги увесистые не нравятся. У неё когда-то такие же были, но она их продала, когда нам зарплату задерживали, а выкупить так и не смогла… Она и «срезала» нашу Алинку, «засыпала» вопросами из курса мастера. Вот я хочу узнать, кому она хочет отдать своё утончённое предпочтение на этот раз.
– Зачем? – захлопала ресницами Лиза.
– Ай, Крысочкина, какая же ты не чуткая!
– Я Кис…
– Я скажу, что обожаю этого же кандидата и обязуюсь проголосовать за него всеми имеющимися у меня конечностями. Она из чувства солидарности пару каких-нибудь школьных вопросов по физике и химии задаст, и категория у меня в кармане!
– И ты в самом деле ради этого будешь голосовать за того, кто нравится Елене Николаевне? – удивилась такой жертвенности Лизавета.
– Да прямо! Я вообще не знаю, где наш избирательный участок находится и с какой стороны в него заходить.
– Это же нечестно!
– А зачем мне ваша честность, девушки? Ты много видела честных, которые хоть чего-то добились в этом мире? Ты уже десять лет ходишь с низкой категорией, а я ещё перед прошлыми выборами сказал нашей Елене, что буду голосовать за Якобинского из «Махровой России» – она его тогда прямо-таки обожала. Она мне на радостях сразу на следующий же день назначила сдачу экзамена! Да и экзамен-то был – одно название: потрепались о предвыборных склоках и всё… И чего ты такая тупая, Лизка? Нет в тебе женского коварства. Бабе в наш век нельзя такой быть.
– Да отстань ты со своими нравоучениями! Мне тут прислали два паспорта на один двигатель, и я не знаю, что делать.
– Так выброси один. Всего и делов-то.
– Это же подсудное дело!
– Какое «подсудное»? Сейчас и такими документами швыряются, а ты тут над какими-то пожелтевшими от времени бумажками трясёшься. Всё равно скоро это оборудование распилят и китайцам продадут. Или иранцам… Ладно, некогда мне. Я до конца дня должен узнать, за кого Елена голосовать хочет.
Клещ исчез так же внезапно, как и появился, а Лизу ноги вынесли к бухгалтерии. Оттуда нёсся мощный голос главбуха Наума Сулеймановича:
– Тьфу ты ну ты! Выключите вы к чёртовой матери это радио, пока я его ногами не растоптал. До чего ж надоели, суки! Только и слышишь: этот столько-то украл, а тот, оказывается, ещё больше. Этот костюм купил за стоимость трёх новых «Волг», а тот ботинки носит стоимостью в два особняка на Лазурном побережье. Может, он эти ботинки в Апрашке купил или на Звёздной? А что, там вполне сносно можно одеться. Ярлыки фирменные пришил и готово – у меня жена в Перестройку так делала, когда их НИИ разогнали. Никто же не напишет, что модельер получил от политика такого-то сто рублей за костюм. Напишут: сто тысяч. И не рублей, а какой-нибудь более зелёной валюты.
– Нет, Наум Сулейманович, что ни говорите, но опрятно одетый мужчина – это уже половина успеха! – мечтательно ворковала бухгалтер Верочка. – Вот демократы по большому счёту не умеют одеваться. Консерваторы – другое дело. Я вообще люблю в мужчинах консерватизм! Мужчина-вольнодумец – это не мужчина, а подросток-переросток.
– А я люблю мужчин из «Семёрки», – сообщила экономист Роза Юрьевна. – Ни одного плохого костюма!
– Да экие же вы балбески! – сокрушался главбух. – Надо по делам о человеке судить, а вы бегаете со своими кандидатами, как куры: у этого глаза хорошие, у того жена красивая, а вот тот два рубля к зарплатам обещал прибавить. Надо читать предвыборные программы, сравнивать…
– Скажете тоже! – дёрнула плечиком Верочка. – У них у всех ещё с Перестройки в программах одно и то же: выполним, поможем, сделаем. Знай, обещай всевозможные блага в будущем. Делов-то на копейку! А в настоящем у людей проходит жизнь, юность, молодость – время, когда надо было создать семью, обзавестись жильём, накопить хоть что-то на старость, чтобы не унижаться у прилавка магазина, когда не хватает денег даже на полбуханки хлеба. Мало ли чего они там наобещают. Кто-то жениться пообещает, а потом скажет: «Извини, подруга, погорячился. Мало ли чего я спьяну тогда наболтал. С кем не бывает?». И эти наобещают, а потом заявят: «Мы своё место под солнцем получили, и что мы теперь делаем – не вашего ума дело. Вы нас выбрали, а большего нам от вас и не надо». Вот и вся цена их обещаниям и программам. Отношение к стране, как к безотказной девке, которую поимели, сказав, что авось потом замужеством осчастливят, так уж и быть. И возмущаются, когда она отказывается в одиночку поднимать детей, которых ей господа из милости понаделали. Я вообще не понимаю, как можно серьёзно к выборам относиться. Кобели же в них участвуют в основном. Своё получат и пошлют всех, куда подальше. Любой кандидат именно так и сделает, когда ему всё осточертеет. А осточертеет ему непременно, потому что власть – это такая зараза, которая сначала сильно притягивает, а потом так же сильно хочется от неё сбежать. Типичная формула поведения сначала горячо влюблённого, а потом страшно разочаровавшегося в предмете своей любви мужчины.
– В любом случае надо на суть человека обращать внимание прежде всего, а не на стоимость его костюма, – аккуратно заметил начальник снабжения Кубышкин.
– А откуда же мы знаем, что там у него за суть? – искренне удивилась замглавбуха Галина Фёдоровна. – Человек есть ложь. Это ещё в Библии записано. И очень верно записано. Я вот с мужем двадцать лет прожила и никогда не думала, что он в один прекрасный день променяет меня на смазливую школьницу. А как же можно знать суть совсем незнакомого человека, который только позавчера на экране телевизора мелькать начал и про которого мы знаем только, что у него дочь в Штатах учится, сын два языка знает, а жена котлеты умеет жарить? Может быть, он и работал где-то в своё время весьма успешно продавцом мебели или оргтехники, но это же не значит, что он так же успешно будет решать важнейшие политические вопросы в жизни такой огромной страны. Что мы про всех про них знаем? Только то, что они обожают крепить свои портреты на любой вертикальной плоскости. У одного рожа противная, у другого ещё – противней. Ни черта не делают, а виноват в этом избиратель – не того выбрал. Но надо кого-то выбрать! Такая уж игра, выборы эти. Вот Ельцин говорил, что раньше просто притворялся коммунистом, а сам ещё в далёкую брежневскую эпоху думал, как бы сковырнуть эту советскую власть. Кто их там разберёт, что у кого на уме? Может лет через пятьдесят, когда Россия вымрет, нынешние демократы тоже будут перед новыми хозяевами этой земли на карачках ползать и божиться, что они только притворялись демократами, когда клялись в верности своему народу, а сами сделали всё возможное, чтобы этот народ поскорее исчез? Сейчас таких притвор – пруд пруди.
