Ознакомительная версия.
– Фитнес, шопинг, мопинг?
– Мопинг? Это что еще за зверь? – рассмеялся Николай. Он поставил перед Машей тарелку, чмокнул ее в нос, а затем и в губы, ясно давая понять, что не собирается снова ругаться по поводу их жизненных планов, да еще и с утра пораньше. Благополучная личная жизнь, как выяснилось, состояла из постоянных споров и выяснения если не отношений, то планов, представлений о мире, добре, зле и о том, кто и что должен и, главное, НЕ должен в семейной жизни. Машины представления обо всем рождались из примера ее собственных родителей, где мама была кем-то вроде королевы-пчелы, командовала папой, решала все вопросы, начиная с того, куда поехать на лето, заканчивая тем, стоит ли покупать машину. Ну, и немного, совсем малое количество Машиных представлений о семье было получено в ходе прочтения романов и просмотра фильмов о любви. Однако эти представления сильно расходились друг с другом, часто заканчивались на том, чтобы принести что-то в жертву, спасти кого-нибудь или совершить какое-нибудь подходящее случаю геройство. И даже сама Маша, имеющая теперь опыт этой самой личной жизни, понимала – романы создавались только для того, чтобы читать и откладывать в сторону. К реальной жизни они имеют крайне отдаленное отношение.
– Ладно, не будем. Скажи лучше, ты совсем не одобряешь мою идею с ключами? – спросила Маша примирительно, отламывая кусочек хлеба. Николай хитро улыбнулся.
– На самом деле, идея хорошая. Я поговорю с Олей. А ты – тебе придется рассмотреть другую идею с ключами.
– Какую? Только не говори, что мы переносим сроки их выдачи. У нас же все почти готово. Мы говорили – к Новому году! – тут же завелась Маша.
– Нет-нет, ничего мы не переносим. Маша, я настаиваю, чтобы у тебя были ключи от моей квартиры. Ты приезжаешь сюда только со мной, никогда сама. Если я хочу увидеть тебя дома, я должен сам тебя привезти, иначе ты уезжаешь в Сокольники.
– Там мой дом, – пробормотала Маша, вздыхая. Предчувствовала же, что у Николая что-то припрятано в рукаве.
– Там дом твоих родителей, – нахмурился Николай. – Я не понимаю, что плохого в том, чтобы у тебя были ключи. Вот сегодня – я уеду на встречу с банкиром и приеду только часов в десять, и я мечтаю, чтобы, когда я открою дверь, тут горел свет во всех комнатах и чтобы я нашел тебя в одной из них.
– Я выключаю за собой свет! – пискнула Маша, хотя это и было не так. Она боялась темноты и размера их двухуровневой квартиры и втихаря оставляла свет. Николай уже почти перестал ворчать по этому поводу.
– Я дам тебе ключи, и ты их возьмешь. Это будет маленький праздник для меня. Маша, да все твои вещи здесь!
– Не все! – возмутилась она. Хотя в последний раз, когда она ночевала дома, а это было дней пять назад, она не смогла найти запасного бюстгальтера – все они были уже перевезены. И ее компьютер теперь стоял в гостевой комнате, плавно превращавшейся в Машин кабинет.
– Ты возьмешь ключи? – строго спросил Николай, чувствуя слабину и брешь в Машиной борьбе за независимость. Маша улыбнулась и кивнула, тогда Николай решил брать быка за рога. – И нам нужно назначить дату свадьбы.
– Что? Уже? – испугалась Маша.
– Не могу понять, тебя пугает сам факт того, что ты станешь моей женой или ты боишься свадьбы, белого платья и всего такого?
– Господи, точно, это же будет целое дело. Гости, букет и все такое. Целоваться и участвовать в конкурсах! Твой папка снова будет щипать меня за щеку.
– Значит, тебя пугает свадьба. Я бы предложил тебе пожениться тайно и никого не звать, но, боюсь, этого нам не простят никогда. Причем как твои родители, так и мои. Ладно, Маша, не надо паники. Нам надо только назначить дату и сообщить о ней родителям. Им и этого будет пока достаточно. Скажем, весной, в мае?
– Ага, кто в мае женится, потом всю жизнь мается, – хихикнула Маша.
– Что за глупости? Ну, хорошо, июнь? Можно провести церемонию на природе. Я знаю одно место в Италии, там, где мамин любимый горнолыжный курорт. Мы поедем туда на Рождество, так что сама увидишь. Исключительно красивое место: горы, природа просто ошеломительная. Можно построить террасу. Ладно, это детали.
– В Италии? – нахмурилась Маша. – С каких это пор русские загсы стали располагаться в итальянских горах? И потом, ты же не любишь заграницу!
– Маша, не смеши меня. Я хочу, чтобы наша свадьба стала незабываемой. Можно, конечно, пожениться тут, но ради такого случая я все-таки предпочту Италию, особенно учитывая то, как моя семья ее любит. Мама вряд ли поедет в Сочи. Впрочем, если ты придумаешь чего-нибудь поинтереснее… Я открыт для предложений. Ты доела свою яичницу?
– Я не хочу. Нет аппетита.
– Тошнит? – усмехнулся Николай. – Вроде лобстеров я тебе не подавал. Ладненько, давай собираться. Договорим по дороге. Значит, решено? Вечером водитель привезет тебя сюда?
– Ладно, – с неохотой пробормотала Маша.
– Привезет тебя домой, – добавил Николай, сознательно выделяя слово «домой».
Итак, они живут вместе, и это – состоявшийся факт. Всю дорогу до «Раздолья» Маша раздумывала об этом. Она не брала ключей до этого вовсе не потому, что не хотела. Ей нравилась квартира – да кому она не понравится-то? Нравилось пить кофе по утрам, просыпаться вместе в их огромной кровати, читать книги, сидя в удобном кресле в их библиотеке, нравилось ждать Николая, пока он работал в кабинете. Нравилось гулять по улицам тихого московского центра. Не было ни единой причины, говорившей против подобного развития событий. Они живут вместе, они собираются пожениться в июне. Пожениться в Италии. Нет, Маша вовсе не была против всего этого. Какая Золушка будет против планов своего принца на их счастливое будущее? Она просто боялась, как говорится, сглазить. Все было слишком хорошо, даже с учетом того, как много они спорили и ругались.
– Ты сегодня какая-то странная, – пробормотала Юля, глядя на то, как Маша битый час смотрит в окно на уже законченную часть поселка и улыбается.
– Мы назначили дату свадьбы, – поделилась Маша и заулыбалась еще шире.
Юля хмыкнула и кивнула.
– Осторожно, рот порвется, – бросила она. – Да ладно, поздравляю, поздравляю. Значит, мадам Гончарова?
– Господи, еще одна вещь, о которой я вообще не подумала! – воскликнула Маша. – Что со мной не так? Я боюсь самой мысли о детях, боюсь свадьбы и всего, что с ней связано, вдобавок к этому я даже не пыталась представить, каково это будет, стать Машей Гончаровой. Я всю жизнь была Кошкиной. Хотя…
– Что? – оторвала взгляд от бумаг Юля, и Маша тут же вспомнила, что Юля была давно и безнадежно влюблена в Роберта Левинского, под чьей фамилией в свое время мечтала ходить и Маша. Как странно, ведь про его фамилию Маша мечтала, она представляла, как их будут называть супругами, как она будет приходить, скажем, в офис и на проходной показывать пропуск. Маша Левинская.
– Ничего, – покачала головой Маша. Не Юле же об этом рассказывать. Достаточно с нее и того, что Роберт смотрит на нее, словно не замечая. Как он в ее присутствии разговаривает по телефону с Ольгой Чезгановой! Кто бы мог подумать! Роберт Левинский и двоюродная сестра Николая Гончарова Ольга. Впрочем, если вдуматься, в этом не было ничего странного. Ольга была во всех смыслах отличной партией. Она была не только из хорошей семьи, не только уважала и понимала многое в архитектуре, не только была богата и влиятельна, но еще – и это следовало признать – была красива и умела держаться, как королева. Вместе они с Робертом составляли красивейшую пару. Его чисто английский, бог весть откуда взявшийся лоск и ее царственная манера. Просто Диана и Доди. Виктория и Дэвид Бекхэм. Впрочем, нет, на футболиста Роберт не был похож.
– Так, что у нас по программе? – спросила Маша у Юли, и та кивнула на пачку бумаг на Машином столе. Весь остаток дня прошел в трудах праведных, встречах с рекламщиками, разборе полетов по прошлой рекламной кампании, спорах о будущих концепциях и планах. Часам к шести Маша добралась до городского офиса их архитектурного бюро, откуда в свое время ее забрал к себе Гончаров. Маше нужно было взять документы на земли под парк, но когда она вошла в здание, прошла турникеты охраны, завернула в коридор, за которым открывался вид на просторное, высокое, со стеклянными потолками помещение, сердце ее странно защемило. Ностальгия? Машина взрослая жизнь начиналась здесь, за одним из этих серых столиков, разбивающих помещение, как клеточки – шахматную доску. Она была пешкой в этом кубике, мечтала, чтобы ей позволили сделать ход. Сейчас у входа ее ждет автомобиль, она занимается продвижением в жизнь проекта целого городского парка. Вернее, загородного парка, хотя, если судить по тому, сколько именно жителей будет в их «Русском раздолье», поселок смело можно назвать маленьким городком.
– Маша? Какими судьбами? – сверху, с лестницы, на Машу смотрел Борис Яковлевич Щучка, страшный кошмар, пугавший ее раньше до такой степени, что, если ей удавалось увидеть его там, на лестнице, первой, Маша бросалась под лестницу, вжималась в стену, чтобы остаться незамеченной. – Слышал, вы назначили дату свадьбы? Поздравляю! Я всегда знал, что ты далеко пойдешь.
Ознакомительная версия.
