Ознакомительная версия.
– Ну, покажи, – сказала ласково она, обращаясь к Софии.
Та застеснялась.
– Покажи, пожалуйста, наверняка очень красиво получилось!
И женщина, пекущая удивительный хлеб, как маленькая девочка, побежала опять на кухню и вынесла то, что так хотела и одновременно боялась показать – новое меню. Ирэна начала разглядывать, Владимир тоже невольно заглянул под обложку. Левая часть осталась такой же – аккуратно выписанные старательным, круглым почерком названия блюд. А справа – картинки, вырезанные из журнала.
– Очень красиво! – похвалила Ирэна. – Хочешь, я тебе еще журналов принесу?
София кивнула, довольная похвалой и тем, что ей пообещали подарок за старание.
Беременная смотрела на мать, и нет, не плакала. Она держалась. И взглядом благодарила Ирэну и Владимира.
– Мне тоже очень нравится, – сказал он, и женщина смутилась и быстро ушла в дом.
– Она и в детстве любила из журналов вырезать картинки, – объяснила Ирэна Владимиру. – Как я про это забыла? Вот принесла сегодня…
– Мама в хорошем настроении, – сказала девушка.
– Ну и хорошо, – Ирэна положила кисти. – Все, я сегодня больше не успею. Приду на следующей неделе. Все докрашу. А то мне еще надо переодеться. Дмитрий решил праздник устроить.
– Какой праздник? – спросил Владимир.
– У нас сегодня годовщина. Тридцать четыре года вместе. Не круглая дата, но все же. Дмитрий каждый год отмечает. И мне приятно, – улыбнулась Ирэна.
– Неужели тридцать четыре? – Владимир так искренне удивился, что Ирэна засмеялась.
– Да, так бывает. Янтарная свадьба. Так что быстро доедайте свой салат, особо не налегайте на хлеб и возвращайтесь – у нас сегодня и живая музыка, и танцы.
– Спасибо.
– Я пошла. – Она поцеловала дочь Софии. – Я передам тебе кусочек торта! – крикнула она в кухню. – Береги себя, девочка.
Ирэна собрала кисти, тряпки, банки, аккуратно поставила в угол и прикрыла, чтобы не бросались в глаза. Еще раз осмотрела работу и, видимо, осталась довольна. Она уже собиралась уходить, как из кухни появился мужчина с аккордеоном. Он сделал вид, что не заметил Ирэну, сел за стол и начал пристегивать ремни к инструменту. По стоявшей на столе пепельнице, давно не мытой, с битыми боками, по драной сидушке, которая лежала на скамье, Владимир понял, что это место хозяина дома. Он, наконец, приладил ремни, взвалил на себя инструмент и начал играть.
– Только не сейчас, мама только успокоилась, – прошептала его дочь.
Ирэна замерла и медленно повернулась к мужчине.
– Прекрати немедленно, – тихо сказала она.
Мужчина поднял голову, гадливо улыбнулся и заиграл громче.
– Маме сейчас плохо будет. – Официантка кинулась в дом, чтобы дать матери лекарство до того момента, как она закричит.
– Ты меня не слышишь? – Ирэна подошла к мужчине и нависла над ним.
– У нас гость, – ответил он, показывая на Владимира, – а я играю для гостей. Отрабатываю свой хлеб, чтоб он у нее поперек горла встал. Я же тут прихлебатель, пустое место, так что я должен работать.
Он захохотал и снова растянул меха инструмента.
Из кухни донесся стон Софии и успокаивающий голос ее дочери. Владимир хотел вмешаться, но не знал, что делать. Говоря откровенно, он боялся вмешиваться и вставать между разъяренной Ирэной и этим пожилым мужчиной, который носил в себе душевную боль.
– Прекрати, – повторила Ирэна.
– А то что? – ухмыльнулся мужчина.
– Если у тебя осталась хоть капля совести, прекрати издеваться над Софией и дочерью. Ты и так достаточно натворил. Скажи спасибо, что сидишь здесь, а не в тюрьме, – прошипела Ирэна.
– И ты тоже веришь этой симулянтке? Да она придуривается! А получила за грехи свои, шалава! И дочурка тоже в нее пошла, брюхатая не пойми от кого. Вся в мамашу! – Мужчина с новой силой растянул меха.
– Закрой свой поганый рот. – Ирэна все еще говорила тихо.
– Да кто ты такая, чтобы мне в моем доме указывать? Своему муженьку диктуй, а здесь – я хозяин!
Владимир был в двух шагах от стола, за которым сидел мужчина. В следующий момент произошло то, чего он не мог предположить. И даже не успел пошевелиться. Ирэна сорвала с плеча мужа Софии инструмент и грохнула его об пол. И тут же схватила глиняный кувшин для вина и со всего маху, наотмашь, обрушила ему на голову. Тихо, без звука, тот сполз со скамьи и сжался, прикрывая голову руками. По полу растеклась черная лужа. Владимир, словно впавший в ступор, подумал, что это кровь, что мужчина умер. Но запах свидетельствовал, что разлилось вино.
– Давно хотела это сделать, – довольно сказала Ирэна, – прямо руки чесались, да повод не появлялся.
Валявшийся на полу инструмент издал жалобный стон. Ирэна одной рукой подняла аккордеон, как будто он ничего не весил, и зашвырнула в море.
– Все, допелся, – сказала она мужчине. – И если я узнаю, что ты доводишь Софию, то приду и перережу тебе горло. Понял?
Мужчина на полу заскулил.
– Тварь. – Ирэна подошла к столу Владимира и выпила вина из его бокала. У нее тряслись руки. – Пойдемте домой. Проводите меня.
Владимир послушно встал, оставил на столе деньги и подал Ирэне руку. Она тяжело облокотилась, он вывел ее из кафе и повел по тропинке.
Ирэна шла тяжело, ей было плохо.
– Рука болит, – призналась она. – Это он виноват в том, что София заболела. Она рано вышла замуж за этого изверга, дочку родила. Терпела его ради дочери. А потом влюбилась, по-настоящему, и хотела уйти. Все знали, что у Софии роман, но никто не проболтался. Радовались за нее, счастья желали. Муж ее поколачивал регулярно, да еще и не работал – трутнем всю жизнь прожил. Когда он узнал, сильно избил. После этого у нее и стало плохо с головой. Она тогда еле выжила, живого места на ней не было. Ну и все покатилось. Он хотел ее в психушку отправить, чтобы кафе ему досталось, но не получилось. София давно все дочери отписала. Такая вот судьба ей выпала.
– А тот мужчина, с которым у Софии был роман? – спросил Владимир.
– Исчез, естественно. Как и тот, от кого дочь Софии ждет ребенка. Мужчины бегут от неприятностей. А женщины терпят. Мой брат, он не всегда такой был. Странный немного, замкнутый, стеснительный. Тоже рисовал, кстати. Лучше меня. Все было хорошо, а потом он сломался. Как будто надорвалось все внутри. После одной выставки критики на него обрушились. И он не выдержал. Это я так думаю. Врачи руками разводят. И шизофрению ему ставили, и аутизм. Но я знаю, что он нормальный. Только ранимый очень, слабый. А его болезнь – защита, кокон, в который он завернулся. Господи, за что ему такое? Софии за что? И мне? За какие грехи? Я в бога давно не верю. И молиться не могу. Я в работу верю, в труд. Только это держит. В семью верю, в близких. Бог может оставить, а родные будут рядом.
– Обычно бывает наоборот. Родные предают, остается только верить в Бога.
Остаток дороги они прошли молча. Ирэна немного успокоилась. Когда они добрались до поляны, там уже шли последние приготовления: Константин помогал установить колонки и микрофон, его девушка ставила в вазы свежие цветы.
– Извините, что все это произошло на ваших глазах, – сказала Ирэна, – пожалуйста, ничего не говорите Дмитрию. Он будет очень переживать.
– Конечно, – пообещал Владимир.
– Знаете, у нас ведь правда удивительное место. Не знаю, как уж так получается. Люди отсюда уезжают другими. Хоть немножко, но другими. И не переживайте из-за Сони. Все делают ошибки. Мне кажется, вы это уже поняли, и все еще можете исправить. Вам нужна семья и дети. Все устроится само собой. Все пройдет, все проблемы уйдут. Вы поймете, что такое настоящая радость и настоящее горе. Поверьте мне.
– Да, – ответил Владимир.
– Спасибо за поддержку.
Ирэна кивнула, пожала ему руку. Рукопожатие оказалось не по-женски крепким, а рука – тяжелой.
Владимир отправился к себе, думая о том, что должен был вмешаться с самого начала, заступиться за Софию, за ее дочь, но он предпочел остаться в стороне. Поступил так же, как те мужчины – убежал от неприятностей. И сейчас он ничем не помог Ирэне. Наверняка Дмитрий на его месте сам бы выбросил в море аккордеон и нашел способ приструнить мужчину. Владимир чувствовал себя предателем. Особенно гадко было от того, что Ирэна поблагодарила его за поддержку, а ведь он не сделал ничего из того, что должен был. И еще он хотел оказаться рядом с Александрой – больше никуда ее от себя не отпускать.
Он пошел к дому другой дорогой – обходной, через крайний от пляжа домик, где жил Давид. И нисколько не удивился, что оттуда доносился смех Сони. Владимир даже не остановился, хотя мог бы постучать в дверь и спросить, что она там делает. Двинулся дальше, не останавливаясь, зашел в дом, включил кондиционер на полную мощь, принял душ, чтобы смыть с себя чувство вины. Несколько капель вина из разбитого кувшина попали на рубашку и брюки, и он с облегчением переоделся.
В холодильнике осталась всего одна бутылка простой воды, зато обнаружилось шампанское. На столе появилась корзина с фруктами. Видимо, гостям сделали подарок по случаю общего праздника. Владимир открыл холодное шампанское и выпил с тем же удовольствием, с которым ел обычный салат из помидоров и огурцов. Взял из корзины яблоко и вышел на поляну.
Ознакомительная версия.
