– Не суди, Сеня, – попросил друг. – Поверь, мне самому тяжело далось это решение. Давай останемся друзьями.
– Друзьями?! – вскипел тогда старик. – Как мы можем оставаться друзьями, если между нашими странами будет война и твои дети будут стрелять в моих детей?!
– Тебе легко оставаться праведником, – сказал друг. – У тебя есть жена, твоя дочь с тобой. А я… кому я здесь нужен?! Жена умерла, дети уезжают… Мне что делать?!
– Я тебя не сужу, – ответил адмирал. – Поступай, как знаешь.
После отъезда друга они больше никогда не виделись и не переписывались. По слухам из Америки, Коля жил вроде бы совсем неплохо, но постоянно скандалил с детьми, много пил, в конце концов спился и умер.
Отец, хорошо знавший характер тестя и побаивавшийся его, не стал тогда рисковать. А теперь терять ему было нечего, тем более что Макса могли «забрать» в армию. «Лучше уж там», – говорила мать.
– Если бы вы могли никуда не уезжать! – вдруг прервал мысли Макса дед. Это была несбыточная мечта и тайная надежда старика.
– Дед, ты же всё прекрасно понимаешь, – сказал Макс.
– Понимаю, – ответил дед. – Что ж, езжайте. Я сам всегда был таким – во всём лично хотел убедиться, до всего самому дойти. Езжайте.
– А ты?
– А я здесь останусь. Вдруг вы захотите вернуться? Будет к кому.
– Ну как же ты один будешь жить, дед?!
– Как и жил. Не переживай. Ты свой выбор сделал, а я – свой. Нельзя мне ехать. Вдруг вы захотите вернуться, да и за могилой нужно присматривать кому-то. К тому же не забывай, я уже стар, и мне бы хотелось и после смерти быть рядом с бабушкой. Не хочу я, чтобы меня в простыне черти где хоронили. Я уже обо всём позаботился – место возле бабушки для себя приготовил… Вот ещё книгу закончить бы – может, тебе она тоже когда-нибудь будет интересна.
– Дед, ты так спокойно говоришь о смерти! – в глазах внука был неподдельный страх. – Неужели ты не боишься?!
– Смерти бояться не надо, – спокойно сказал дед.
– А как её не бояться?
– Просто не думать о ней. Думай о жизни.
– Забыть, что ли?
– Зачем? Помни о смерти, а думай о жизни.
Внук задумался над словами деда. Разговор явно не получился, и Макс не оправдал надежд матери.
– Ладно, дед, у меня ещё много дел. Ещё поговорим, – заторопился Макс.
Дед тоже поднялся. Чувствовалось по движениям старика, по его взгляду, что ему не хочется отпускать внука. Но дед не подал виду.
– Да-да, конечно, вы ведь не завтра уезжаете, – сказал старик. – Ещё поговорим.
Но поговорить им больше так и не удалось. Вечером деду стало плохо. Он медленно осел на пол и долго сидел так с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене. Дочь билась возле него в истерике – мужа и сына в это время не было дома, а старик, сидя на полу с закрытыми глазами, всё повторял:
– Я поднимусь, я поднимусь.
Крики дочери услышали соседи и вызвали скорую.
Несколько дней старик провёл в реанимации, а потом врачи, не найдя признаков инфаркта, перевели его в обычную палату.
Дочь первой навестила отца.
– Принеси мне пальто, а то зябко как-то выходить, – сказал он дочери. – Уже прохладно, ноябрь на дворе.
Старик строил планы на будущее – ещё полежит несколько дней в госпитале, подлечится и снова возьмётся за книгу. Его не сломить!
– Видишь, я обещал тебе, что поднимусь и поднялся! – с победоносной улыбкой сказал он дочери.
– Вижу, – улыбнулась она.
Отец проводил дочь до самого выхода. А утром, когда она принесла пальто, его уже не было. Пальто было его гордостью – он носил его лет двадцать. Он вообще любил старые вещи и носил всё, будь то обувь или одежда, очень аккуратно. Те, кто не знали его, считали это одной из стариковских причуд. Так же думали и его близкие. А теперь это пальто, с которым он не расставался с осени до весны, вдруг стало ненужным.
– Как же так? – растерялась дочь.
– Задняя стенка сердца оказалось слабой. Так бывает. С виду вроде всё нормально, а задняя стенка – в клочья, – объяснил врач.
Похоронили старика возле жены. Дочь с мужем сразу после похорон стали оформлять отъезд. Квартиру оставили за собой, успев приватизировать. Зять, всё и всегда делавший по уму, и здесь сделал всё правильно. Наиболее ценные вещи упаковали в багаж, ненужные выбросили, а те вещи, с которыми не знали что делать, оставили в шкафу и письменном столе – как, например, рукописи старика…
– Странно всё это, – думал Макс после похорон деда. После смерти старика он вдруг с удивлением обнаружил, что живёт как бы наполовину, то есть жив только наполовину. Стремление получать удовольствие от жизни есть, но вместе с тем и полное безразличие ко всему. Вот и смерть деда, с которым столько было связано в жизни, никак не подействовала на него… А может, подействовала, но только он этого не заметил?
Из шока его вывела неожиданная встреча на рынке антиквариата в самом центре чужого города спустя несколько месяцев после отъезда.
Попал он туда случайно, возвращаясь из университета, куда сдавал документы. Макс стремился поскорее интегрироваться
в новую жизнь, днём и ночью учил язык, по ночам работал в ресторане, а днём готовился или сдавал экзамены в университет.
Возвращаясь через рынок, он среди прочего антиквариата увидел знакомые с детства ордена и медали. «Как у деда», – вдруг подумалось ему, и он впервые узнал, где у него находится сердце.
– Почём продаёшь? – спросил он продавца по-русски.
– Что тебя интересует? – вопросом на вопрос ответил продавец. – Это – за триста, а это могу отдать за пятьсот…
Макс перевернул орден обратной стороной: номерной знак – значит, настоящий.
– А сам-то дорого заплатил?
– Тебе-то что?! – ухмыльнулся продавец.
Кулак, будто помимо воли Макса, ударил в ухмыляющуюся рожу молодого продавца…
– Тебе профессию нужно получить, чтобы потом зарабатывать нормально, а ты вместо этого проблемы себе ищешь! – хватался за голову отец после того, как Макс вернулся домой из полицейского участка с «тиком» – первым открытым на него делом. – Вместо того, чтобы врастать тут… – воспитывал его отец.
– Не хочу я здесь врастать, – вдруг перебил его Макс.
Отец потерял дар речи.
– Душно мне здесь, – сказал Макс. – Выучить язык можно, а думать и писать всё-таки я буду по-русски.
– Ты о чём?
– Хочу книгу деда закончить и издать. Он начал, а я закончу. Может, и сам что напишу… Попробую. Но для этого мне дом нужен. Если писать, то на языке своего дома. Иначе не получится.
– Тебе не о ерунде думать нужно, а о специальности! – крикнул отец. – Письмом ты много не заработаешь, тем более, на мемуарах своего деда! И что там искать, кроме неприятностей на свою голову, на этом русском поле?!
– Папа, ты свой выбор сделал, а я – свой, – отрезал сын.
– Вот порода! – со злостью сказал отец. – Делай что хочешь! Я должен был тебя оттуда увезти, а дальше – как знаешь!
– Что ты так переживаешь? – успокаивала мужа дочь старика. – Он в любом случае теперь не так скоро выберется отсюда. Натворил дел, теперь пока его «тик» закроют, много времени пройдёт. Нужно нанять хорошего адвоката…
– Для этого нужно было сюда приезжать… – ворчал отец.
– Всё, что ни делается, к лучшему. Хорошо, что он пока не может уехать, а там, может, остынет, да и останется.
– Решай, а я в любом случае приму твой выбор, – сказала мать Максу. – Мы этот переезд затеяли из-за тебя.
«Даст Бог, всё утрясётся», – думала мать. – «Многим здесь нелегко, но потом ведь всё образуется». «Это он просто сорвался», – успокаивала она себя.
Макс, тем временем, ждал окончания «этой истории», ждал, когда ему откроют выезд из страны, а пока работал и в свободное время пробовал свои силы в творчестве.
Главным для него было закончить книгу, начатую дедом. Зачем ему это, он себя не спрашивал. Просто это ему нужно, и он это сделает.
– Кто налил ему столько водки? – грозно спросил хозяин.
Приближенные и рабочие босса прятали глаза.
Вечер, о котором так долго все говорили, был безнадежно испорчен. Таким Марка никто еще не видел. Да, собственно, никто не мог и представить себе его в таком виде. Ведь все так любили его: и хозяин, и гости, и те, с кем он работал. Да и как было не любить его всем? Он ведь такой безотказный, кроткий, услужливый…
Его можно было позвать на смену в любое время, в самый последний момент. В отличие от других официантов, он никогда не возмущался, если его вдруг вызывали на работу, никогда не устраивал скандалов, если ему недоплачивали, ни с кем не спорил, а главное, никогда не жаловался, хотя все знали о его финансовых проблемах. Из всего персонала он был самый тихий и за это все его любили, включая посетителей ресторана и самого хозяина.
И вдруг – дебош…
Все – рабочие и администрация – были раздосадованы: такие вот вечеринки за счет заведения хозяин устраивал не так часто. Он был чрезвычайно скуп, но вечеринка предназначалась для того, чтобы еще больше сплотить коллектив, чтобы рабочие почувствовали – хозяин тоже человек, и при этом довольно милый, если не на службе, разумеется. Все собирались «оторваться по полной» – когда еще получится в следующий раз так вот нахаляву погулять в ресторане? Поэтому о готовящейся вечеринке говорили еще месяца за два и готовились, предвкушая удовольствие.
