Игорь Савельев - Zевс

Деловито и спокойно – Кирилл занимался своими делами, отвечал на какие-то письма, посвистывая, – стирал нижнее белье в ванной, не желая обращать внимания, делая вид, будто все идет как надо…

Вторую попытку Леша сделал, когда они гурьбой возвращались через супермаркет. Запасались вином. Уже на кассе кто-то взял модную пачку жвачки – модную настолько, что коробочка больше напоминала упаковку презервативов, о чем Леша не преминул пошутить и даже осекся, заметив внимательный взгляд Кира. Потом этот взгляд скользнул по сигаретно-жвачным рядам у кассы. Ага! – потирал руки Леша. – Про «резину» вспомнил!.. Но если бы презервативы тут и были, Кир бы постеснялся брать при всех… Они пошли, затаренные, к гостинице – метров сто, Леша увидел аптеку и засек, что Кир тоже увидел. Дальнейшее было делом техники.

Когда поднялись в номер, оставалось только ждать, какой предлог Кирилл найдет, чтобы выскользнуть. Ждать долго не пришлось. Кир взял свой ноут и как-то слишком внятно объявил, что пойдет на полчасика вниз – в Интернет.

– Здесь же теперь тоже ловит!

– Плохо ловит. Видео не потянет.

Какое видео?.. Ага! Леша торжествовал и даже попытался высунуться в окно чуть ли не по пояс, но внизу, увы, ничего не было видно, а пришлось только помахать пожилой паре на террасе.

Но ведь теперь надо обязательно дать понять, что он просек фишку, что его не проведешь!.. Вот Кир приходит. Леша встречает его уверенным тоном: «Ты ведь выходил на улицу?» Кир в ступоре. Или даже робко лепечет «нет». И тогда Леша, выдержав паузу, эффектно и с юморком заключает: «Черт, я проспорил себе пятьдесят центов». – «???» – «Я сделал ставку, что ты побежишь в аптеку». И смущенному Киру, по этому гениальному сценарию, ничего другого не остается, кроме как сознаться, от изумления…

Вот Кир приходит. Леша встречает его уверенным тоном.

– Ты ведь выходил на улицу?

– Нет, – отрезал Кир и начал переодеваться.

Поражение.

«Сверхчеловек» не нуждается в тех, кто хитрее его.

О третьей попытке и рассказывать особо нечего, потому что утром, проследив, что Света уже вышла и отправилась на завтрак, Леша хоть и заготовил шутку на тему «Сегодня смог?», – но не произнес ее достаточно напористо, ворвавшись в комнату, и Кир только посмеялся этому старому анекдоту про лорда и дворецкого. Леша еще попытался пошутить на тему, что всю ночь слышал стоны, но потом сообразил, что между номерами – еще хозяйственная комната, а значит, кто-то стонал там, меж тряпок и ведер, но окончательно запутался и сник.

Не реагируя на его лепетание, «сверхчеловек» продолжает взлет.

Они взлетали, отрывались от полос «Шарля де Голля» даже чаще, пожалуй, чем раз в минуту: пока один самолет разбегался – и тут же закладывал крутой вираж, другой уже начинал разбег следом, выждав едва-едва. В совершенно летнем небе (говорят ли в Париже: «бабье лето»?) они смотрелись как мороженые рыбины: белые, слегка подтаявшие на солнце… Один за другим, один за другим: разные буковки разных цветов, разные гербы и лейблы на хвостовых вымпелах, вот уж действительно: все флаги в гости к нам. Первый час здесь, в длинном-длинном зазеркалье аэропорта, Леша не мог не оглядываться постоянно на витрину, в аккурат за которой самолеты картинно отрывались от земли: все ж таки редкое зрелище. Ну, относительно редкое. Он еще немного удивился, что никто здесь, как говорится, и ухом не ведет, не проследит глазами, как будто это скучное автомобильное движение за окном. Приевшееся… На втором часу и сам перестал реагировать.

На третьем его ждала просто дикая паника.

Это же только представить себе: опустевший вмиг сектор, бесконечные спинки серых сидений – равнодушные пустые ряды, и он один, в ужасе, то хватаясь за барсетку, то выпуская ее. По громкой связи уже дважды прозвучала его фамилия. Притом то, как мило коверкали ее французы (вместо «Латыпов» получалось какое-то «Латипо», да с ударением на последний слог), не забавляло ничуть. Перед ним на кресле лежали сумки Светы и Кирилла – кстати, очень похожие, такой стиль унисекс, тинейджерский с уклоном в инфантильно-мужской… В них – паспорта, билеты, деньги, да бог знает что еще. Поэтому бежать Леша не мог. «Пожалуйста, быстрее, все, мы уже улетаем!» – кричала от стойки тоненькая девушка в блузке «Аэрофлота» (спасибо хоть русские здесь отправляют рейс). «Сейчас, сейчас», – беспомощно, а потому куда тише, кричал в ответ Леша, снова и снова терзая телефон…

События развивались как в плохом кино. А какой триллер без бури бушующей?.. Вот где-то там, в Москве, и бушевала буря – непонятно какая, и весь закуток (а «аэрофлотовский» рейс отправляли из закутка, из самого дальнего выхода) названивал родным и близким: кто-то говорил про снег с дождем, кто-то про дождь с ветром, а в некоторых районах Москвы и вовсе было тихо, так что российская столица выступала сейчас такой моделью мира, на китах и черепахах… Но вылет задерживали. Как любят выражаться в отечественных аэропортах – «по неприбытии воздушного судна». Оставив Леше сумки, Кир со Светой куда-то отошли «на минутку», пошататься еще… ловили каждое французское мгновенье? Пара, изгнанная из рая… Ну а дальше все ураганно: всех вдруг и срочно погнали на борт; мгновения тянулись предательски медленно, когда Леша напряженно оглядывал аэровокзал, как часовой на вышке. Сначала он кидал прозвоны, потом писал истеричные и краткие – сбиваясь на ошибки – смс; потом плюнул на все – на расходы – и начал звонить. «Оставьте их вещи и идите в самолет». – «Сейчас, сейчас». Его начинало нервно колотить; ужаснее всего, что Кир не брал трубку. Холодными пальцами, вдавливая снова и снова, Леша с ужасом думал, что они решили остаться. Остаться в зазеркалье. Бросив документы (хотя паспорта, может, и прихватили), деньги (хотя, может) – бросив все… Да они же и намекнули! Леша медленно отнимал телефон от лица. Ну да. Тот разговор про Рудольфа Нуреева ему с самого начала показался странным…

Это случилось, как только они приехали. А приехали они сильно заранее. То ли подстраховался Литовченко, заказав такси к такому времени. (Сам он, кстати, не поехал их провожать, отговорившись какими-то делами – разочарованный, что ли; и довольно сухо простились в холле отеля.) То ли так гнал водитель. Крохотный «Ситроен» (Леша едва не упирался темечком) швыряло в городских волнах, но уверенно выносило на какие-то боковые улочки; проносились пауками навесные фонари; позади интимно шептались. Когда приехали, и бешеный француз еще и любезно помог выгрузить чемоданы, задержались у входа, чтобы Леша смог покурить – напоследок.

Света если и казалась печальной, то, во всяком случае, стойко пыталась шутить. А может, хотела казаться печальной. Играла роль. Леша приглядывался к ней, как к незнакомой, если не как к опасной. Он совсем ее не знал: Света очень изменилась. Как перепахали ее эти несколько лет.

– Это здесь Рудольф Нуреев совершил этот свой «прыжок к свободе»? – спросила она, критически оглядев фасад, похожий на творение из конструктора лего: большие, как для дебилов, цифры – номера выходов, белое на синем… И Леша, решив подыграть, вложил всю возможную манерность в какой-то непонятный пируэт, поломанно отразившийся во многих стеклах.

Посмеялись.

– Нет, вообще-то, это было в Ле Бурже, – ответил Кирилл («даю справку»). – «Шарль де Голль» построили позже… А тогда в Ле Бурже был главный аэропорт Парижа. А уже потом там сделали авиасалон.

– Ага. И уже на авиасалоне там грохнулся ваш «Ту-144» при показательном полете и снес полдеревни, – как-то даже зло добавил Леша.

– Ты, я вижу, почитал Википедию? – Кирилл хохотал. – Нет, твои познания в моей сфере в последнее время просто умиляют!

Так и сказал: в моей сфере.

– А как же. Там еще от звукового удара двухголовые телята в окрестностях рождались.

Впечатлительную Свету вроде даже удалось напугать. Хотя она явно все время притворялась.

– По-моему, ты перепутал с Чернобылем, – сухо ответил Кирилл и прошел в здание.

Леша еще докуривал, несколько уязвленный смешками про Википедию, и припоминал, действительно, черно-белые кадры оттуда, как «Ту-144» – в момент высшего напряжения – почти вертикально стоял над потрясенной Францией, как храм, как стройный колокол.

Но, как ни странно, с ним осталась Света. Возможно, она не сориентировалась вовремя и не успела уйти с Кириллом. Теперь приходилось поджидать.

И молчать вроде как-то нехорошо.

Удивительно: а ведь за всю поездку они, пожалуй, ни разу не оставались вдвоем – да, судя по тому, что не возникало таких неловких пауз.

– Все прыгаешь, скачешь?

Леша не сразу сообразил, что это про его попытку изобразить Нуреева, и ухмыльнулся:

– Ну а что я должен делать…

– Я рада, что у тебя все хорошо.

Приглядывался, щуря глаз от табачного дыма. Что она опять задумала?

– Да и у тебя, я вижу, все прекрасно.