Ознакомительная версия.
– Надо бы добавить, – шепнул Федор Снежане Петровне.
– Согласна. Но надо спросить Берту.
– Федор, не знаю, что вы задумали, но я вам доверяю, – откликнулась главная хранительница, которая выросла буквально перед носом водителя и Снежаны.
– Ой, – ахнул Федор, не привыкший к таким неожиданным материализациям.
– И мне, голубчик, плесните, – попросила вдруг Берта Абрамовна.
– Так это ж водка! Уверены? Вам можно?
– Федор, прекратите немедленно. Лейте! Мне столько лет, что уже все можно! И даже нужно.
Федор послушно налил водки, несколько раз предварительно дунув в рюмку. После чего взял из ящика несколько бутылок, засунул их в карманы и поспешил к почетным гостям.
– Снежана Петровна, где вы нашли это сокровище? – спросила главная хранительница.
– На даче, – ответила та. – Он обычный водитель. На «Волге» ездит. Это все из-за Ирины Марковны. Когда я с ней на стремянке сидела, то сама чуть с ума не сошла. Можно сказать, у меня случилась переоценка ценностей.
– Снежана Петровна, вы же образованная женщина! – В тоне Берты Абрамовны сквозил упрек. – Вы же знаете, что не профессия украшает человека, а человек – профессию! Уж простите за пафос, но неужели вам близка идея социального неравенства?
– Мужик что надо. Пирожки будете? С картошкой и грибами. – Рядом оказалась Гуля, которая держала старый коричневый столовский поднос, заваленный домашними пирожками.
– Гуля, где вы откопали этот раритет, прости господи. Возьмите нормальный поднос! – ахнула главная хранительница.
– И где его взять?
– Там, в подвале лежали несколько. По-моему, справа от входа. Когда трубу прорвало, я их видела.
– Что, прямо музейную ценность брать? – уточнила Гуля.
– Ценность – когда она доставляет удовольствие и приносит радость. Когда вещь служит, тогда она ценна. А если пылится в подвале, то это хлам. А пирожки, кстати, вкусные!
– Еще бы! Мы с Иркой всю ночь лепили! Нервы ей успокаивали. А она ничего, рукастая. Нормальная баба. И детишки у нее хорошие, воспитанные. А муж – козел. Мы вчера, пока тесто подходило, вещички его пособирали да в коридор выставили. Так оно лучше будет. Вы не волнуйтесь, я за ней присмотрю. Если тот явится, так я сама его с лестницы спущу пинком под зад.
– Не сомневаюсь в вас, Гуля, – ответила главная хранительница.
Экскурсия прошла на удивительном подъеме – иностранные гости сидели в буфете, пили водку, закусывали пирожками и смотрели на главное чудо – музыкальную шкатулку со стрекозами и бабочками. Ирина Марковна снова и снова открывала и закрывала шкатулку, и все завороженно разглядывали, как трепещут прозрачные крылышки.
– Нам очень, очень понравилось! – восклицала переводчица, пожимая руки всем сотрудникам музея по очереди. Группа дружно кивала.
– Ну, слава богу, – сказала с облегчением Берта Абрамовна, когда наконец закрылась входная дверь. – Вот уж не думала, что доживу до такой экскурсии.
– Берта Абрамовна, все же хорошо, – успокаивала ее Снежана Петровна. – Пойдемте, кофе выпьем.
Сотрудники опять вернулись в буфет и уселись за столами. Гуля откуда-то достала пирог с капустой.
– Гуля, у вас там что, скатерть-самобранка? – спросила Снежана.
Гуля довольно засмеялась. Федор жестом волшебника достал ликер и разлил по рюмочкам.
– Нет, вы не перестаете меня удивлять, – сказала главная хранительница.
Лейла Махмудовна не без удовольствия рассматривала свои ноги в розовых тапочках, явно не желая с ними расставаться.
– Дарю! – воскликнула Гуля и обняла Лейлу Махмудовну, едва ее не задушив.
Ирина Марковна рассматривала серебряные подносы, которые Гуля достала из архива.
– Можете их почистить, – разрешила главная хранительница, – чего они в подвале лежат? Будем пользоваться!
Только Елена Анатольевна сидела в задумчивости, поглаживая свою искусственную косу.
Благостную атмосферу нарушил ворвавшийся в буфет Михаил Иванович. Он едва не вышиб дверь и стоял в проеме, готовый ко всему.
– Михаил Иванович, дорогой! Только вас не хватало! Проходите! Пирог будете? – обрадовалась Берта Абрамовна.
– У вас ничего не случилось? Все в порядке? – взволнованно спросил полицейский.
– Да, а почему вы спрашиваете? – удивилась хранительница.
Михаил Иванович сел на стул. Федор молча пожал ему руку и налил водки. Гуля поставила тарелочку с пирогом.
– Вы мне не звонили. Целый день. Я уже не знал, что и думать. Переживал. Вот. Волновался, можно сказать. И телефоны не отвечают. Приехал проверить, все ли нормально.
– Дорогой вы наш Глинка! – ахнула Берта Абрамовна. – Как это трогательно! Неужели за нас кто-то еще переживает?
– Я тоже переживаю, между прочим, – обиделся Федор.
– А вы знаете? Я хочу сказать тост! – Главная хранительница подняла рюмочку с ликером. – За последнее время в нашем музее постоянно что-то происходит. Необычное. Волнующее. Удивительное. Мы возрождаемся. Ирина Марковна, дорогая, как же хорошо, что вы решили отмыть витраж! Давно было пора смыть пыль прошлого! И труба! Труба! Как же вовремя ее прорвало. Какие прекрасные экспонаты мы нашли в наших завалах. И как же вовремя была разбита витрина! Вы меня понимаете? Теперь у нас есть наш дорогой Глинка! И Федор, простите, не знаю вашего отчества.
– Дмитриевич, – ответил смущенный Федор.
– Федор Дмитриевич. Хочу сказать вам отдельное спасибо. Вы буквально спасли нашу экскурсию. Это, конечно, не совсем музейные методы, но главное – результат! Мне уже звонила переводчица и сказала, что другая группа хочет ехать именно в наш музей! Лейла, дорогая, я хочу поблагодарить и тебя!
– Да что я, это все Гулины тапочки, – отмахнулась экскурсовод.
– Да, давайте выпьем за нас за всех. За то, что в нашем музее появились мужские руки и добрые сердца. За новую жизнь!
– Ура! – закричал Федор.
Снежана Петровна поморщилась, но Берта Абрамовна радостно подхватила и тоже закричала «ура»!
Когда все выпили и закусили пирогом, когда Михаил Иванович смотрел вожделенным взглядом на Елену Анатольевну в русском сарафане, в кокошнике, который она так и не сняла, когда Снежана Петровна соглашалась ехать сегодня к Федору на дачу, в дверях появился Борис. Мокрый, несчастный и обиженный.
– Господи, Борис. А я-то думаю, кого не хватает? – ахнула Берта Абрамовна. Про Бориса действительно все забыли, и от этого было неловко. Федор и Михаил Иванович поднялись, пожали Борису руку, усадили за стол. Гуля, хоть и фыркнув, но поставила перед ним тарелку с пирогом.
– Я ж все понимаю. Ну кто я? Чего я вам? – начал говорить Борис, но Федор быстро протянул ему стопку. Борис выпил, и Федор тут же налил еще одну. Борис послушно выпил вторую, как лекарство.
– Притормози, – толкнула его легонько в спину Гуля.
– Так вот я говорю, что мое дело маленькое, – продолжал Борис, откусив пирог. – Что, я не понимаю, что ли? Мое дело – десятое, как говорится. Я же не он. – Борис ткнул пальцем в Михаила Ивановича. – Я не в обиде. Совсем. Держите здесь и спасибо вам. Куда я еще пойду? Мне много ведь не надо, но я тоже не могу без души. Вот, звали меня стоянку охранять. Так я отказался. А там деньги приличные предлагали. Но не могу я там. Не там мне место. Здесь… Я вот посмотрю на рояль, так красиво. Мне на душе хорошо. А что я в машинах увижу? И часы. Мне сказали их снять, а у меня рука не поднимается. Они же исторические! Как их снять? Я каждое утро, между прочим, с них пыль стираю. И механизм научился заводить. Как я без часов-то? И ноты ваши мне нравятся. Посмотрю на них, так как будто умнее становлюсь. Нравится мне красота. И пейзажи нравятся. Картины всякие. Музыку я чувствую.
– Выпей еще. – Федор налил стопку и протянул Борису.
– Так я что говорю то. Я ж понимаю, что вы все из другого теста, поэтому и не тревожил. Думал, что сам справлюсь. Но не смог. – Борис покраснел и едва не плакал от отчаяния.
– Борис, говорите, что случилось. – До Берты Абрамовны первой дошла причина страданий Бориса.
– Крыша, – выдохнул тот, – протечка. Чердак уже залило. Я пытался забить, но у меня ж ни материалов, ничего нет. Прикрыл картонкой, да разве спасет?
– У нас чердак затоплен? – уточнила Берта Абрамовна.
– Ну, как сказать? Да.
– Нет, я знала, что что-то случится. Чувствовала!
– Так я ни при чем! Я ж за крышу не отвечаю! Дожди ж были. Вот и потекло все.
– Надо же что-то делать! Что? Сколько раз я посылала заявку на ремонт крыши? Сколько! Только обещают. Вот, дождались!
– Так, Берта Абрамовна, спокойно, – строгим голосом отчеканил Михаил Иванович.
Трое мужчин дружно встали из-за стола и ушли. Что они там делали, о чем говорили, женщины не знали. Они сидели, потягивали ликер, ели пирог с капустой и наслаждались женским счастьем – мужчины рядом, они все решат.
Ознакомительная версия.
