– Так с чего же, товарищ генерал, весь сыр-бор? Может, никакого покушения и не было? – чутко уловив отношение начальства к случившемуся, осторожно поинтересовался Сорокин. – Может, почудилось телохранителю? Мало ли что у нас на улицах свистит да блестит? Переутомился с дороги, вот и… померещилось.
Генерал вытянул из пачки еще одну сигарету, закурил и поморщился, затянувшись:
– Херня какая… – и непонятно было, относится ли это к особо легкому, бездымному табаку, или к ситуации в целом. – Тут, видишь, такое дело, – сказал он, помолчав минуту. – Мы с тобой как угодно думать про это дело можем, А мне из Москвы уже звонили. Коновалов, ну, начальник охраны Первого Президента сразу после случившегося не мне, а в свое ведомство, ФСО, стуканул. А они на наше руководство вышли. И есть четкое указание – разобраться, что к чему, и оказать посильную помощь. Мало у нас своей головной боли, так еще персона важная прикатила…
Сорокин, понурясь, кивал сочувственно, закрыв неблагонадежный органайзер, и запоминал.
– Я ведь не зря тебе про режим секретности напомнил, – продолжал между тем генерал. – День и час прибытия Первого Президента в Козлов должен был составлять строжайшую тайну. Ведь так?
– Так, – с готовностью кивнул Сорокин.
– Ну вот. А в итоге, не успело названное лицо подъехать к месту временной дислокации, как по нему из винтовки бабахнули. Вот тебе и тайна! Значит, знал кто-то, ждал…
Сорокин заерзал тревожно.
– Секретность, товарищ генерал, в данном случае – понятие относительное. Про визит многие знали. Руководство города и района – раз, – загнул майор первый палец. – Их жены и родственники, естественно, тоже… Без этого не обойдется.. Сама Дарья Душнова… целительница, то есть. А уж ей-то, несмотря на наше строжайшее предупреждение, рот платком не завяжешь. Как же! Сам глава государства, хоть и бывший, за помощью обратился! Дура она, что ли, этим-то не похвастаться… Плюс местные «силовики», – Сорокину не хватало уже пальцев на обеих руках, и он принялся разгибать их, демонстрируя генералу. – Милиция, прокуратура, ГАИ, наши хлопцы-чекисты, понятное дело. А еще областное звено, губернатор, его окружение. Какая уж тут секретность! Да у нас любой житель знает – если вдруг ни с того, ни с сего в городе начали бордюры белить и дороги латать – жди большое начальство в гости.
– Я так полагаю, что от этой гласности народу в стране погибло не меньше, чем от сталинских репрессий, – пригорюнился начальник УФСБ, а потом предложил неожиданно. – Ты, майор, книжечку-то свою открой и доложи мне оперативную обстановку в Козлове. Справочку-то я твою, конечно, читал, но лучше теперь так, на словах…
Сорокин, не притронувшись к органайзеру, зачастил по памяти:
– Общественно-политическая ситуация в городе и районе спокойная. Весной бастовали педагоги двух школ по поводу невыплаты зарплаты, но после получения денег успокоились. Высок уровень безработицы, что осложняет криминогенную обстановку. Остановлены кирпичный и механический заводы. Прошли сокращения на железной дороге. Из десяти акционерных обществ – бывших колхозов осталось на плаву только три. Остальные разорились…
– Ты мне про экономику не гони, – поморщился генерал, – такая ситуация по всей России. Есть там что… специфическое?
– Да нет, – развел руками майор. – Городок как городок. Семь тысяч жителей. Чеченской диаспоры нет. Молодежных группировок экстремистской направленности тоже. Есть пара-тройка скинхедов – пацаны, недоучки, они про Первого Президента и не слыхали, небось. Вообще, товарищ генерал, революционеров в Козлове отродясь не было. Они даже в гражданскую войну то красным, то белым сдавались. Обыватели, одним словом.
– Экскурсы в историю меня тоже не интересуют. У тебя агентура там есть?
– Есть, – с гордостью вскинулся Сорокин – Хороший агент. Пеликан его псевдоним, если помните. Вы его отчеты читали.
– Белиберду он пишет, твой Пеликан. Ахинею. Не развиваете агентурную сеть, вот и не знаете ни хера! – взорвался вдруг, хлопнув ладонью по столу генерал.
Майор обреченно пожал плечами.
– Так время такое на дворе, сами понимаете… Да и денег на вербовку выделяется – кот наплакал. Разве ж за такие гроши серьезного информатора заполосатишь?1
– Мне вас учить, как источники вербовать? – побагровел генерал. – Деньги, деньги… Может, еще в баксах потребуешь стукачам платить? За деньги и дурак чего хочешь узнает. А ты с него бесплатно шкурку отбери.2 Возьми на компру. На шантаж. Не в институте благородных девиц работаете! Если человека за яйца схватить, да поприжать, крутануть хорошенько, он тебе все расскажет. Да еще приплатит, чтоб отпустил. Де-е-ньги… Расчувствовались при демократах… Чистоплюи!
Сорокин вскочил, вытянулся в струнку, пережидая разнос.
– Ладно, садись, – остывая, предложил генерал. – Продолжай свои измышления, которые ты мне вместо оперативной информации сейчас впариваешь.
Майор сел, заявил, набравшись смелости.
– Я, товарищ генерал, с полной ответственностью заявляю, что террористических групп в Козлове нет. Хотя не исключаю появление заезжего киллера. Но тогда концы в Москве искать нужно. Пусть там по своим каналам… провентилируют.
– Они нам навентилируют, – буркнул, отходя, начальник УФСБ. – Так навентилируют, что нас с тобой с должностей посдувает.
– И еще, товарищ генерал, может иметь место версия появления сумасшедшего. Пo статистике девяносто процентов покушений на глав государств совершают такие… чокнутые.
– Коновалов уверяет, что стреляли из окна пятиэтажки, с дистанции в тысячу метров, предположительно из снайперской винтовки Драгунова. Это серьезное оружие. Да и попасть из него в цель на таком расстоянии может только профессионал. А ты говоришь – сумасшедший.
– Сумасшествие может и не влиять на профессиональные навыки, – тактично заметил майор. – Например, обращения с оружием, меткой стрельбы. У нас столько мужиков через войны прошло – Афганистан, Чечня. У многих после этого крыша поехала. Это, между прочим, не я, а психологи утверждают.
Генерал хмыкнул, достал очередную бездымную сигарету, глянул на нее с ненавистью и предложил:
– Ну а раз ты такой умный, то сейчас же выезжай в Козлов. Обратись к полковнику Коновалову, да посмотри вместе с ним, что да как.
– Будет сделано! – вскочил молодцевато Сорокин. Генерал махнул рукой, отпуская, и лишь у самых дверей окликнул.
– Майор!
Тот повернулся с готовностью.
– Ну а если, майор, президента все-таки укокошат… Да что я тебе объясняю. Сам понимать должен. Иди.
Бывшая обкомовская дача при ближайшем рассмотрении оказалась огромной, на крестьянский манер рубленной из неохватных стволов лиственницы избой. Было в семидесятые годы прошлого теперь века поветрие в партийных кругах – такое вот хотя бы временное, в дни отдыха, единение с народом посредством деревянного, без изысков и навязчивых современных удобств жилища, и простой, матушкой-природой дарованной, пищей – жареной дичью, рыбкой осетровых пород, да икоркой из погреба, с ледника.
Помимо просторного зала с камином и широким, как теннисный корт, столом, в доме была кухня, обставленная на крестьянский манер, с дровяной печью, и нынешней, газовой, а из длинного коридора, устланного зеленой ковровой дорожкой, несколько дверей вели в отдельные спальные.
Тем не менее, туалетная комната в доме была, и натерпевшийся в дороге Дед прежде всего направился нетвердой походкой туда, при этом с лица его не сходило выражение горькой обиды. Вот, дескать, дела-то как повернулись! Был главой государства, да весь вышел. Привезли незнамо куда, в избушку на курьих ножках, всю дорогу из машины не выпускали. Ни тебе на природу посмотреть, ни с народом, понимаешь, пообщаться. Даже телохранитель… как его? Кор… Не, Коновалов, во! Теперь, понимаешь, какой-то Коновалов запросто за грудки схватить и толкануть может – сиди, мол, старый пень, не высовывайся, пока не позволят!
– Мать! А, мать? – позвал он жену, бредя потерянно по бесконечному коридору. – Где тут сортир, а?!
Та прибежала с какой-то женщиной – заведующей, видать, здешней, показала.
Дед подошел, принялся рассматривать рисунок на указанной двери. Там был изображен писающий в горшок мальчик, – Эт што, детский, што ли? – указывая на картинку, обиженно повернулся к провожатым бывший президент, но те уже ушли, их голоса доносились в одной из спален – распаковывали вещи.
Дед осторожно открыл дверь, заглянул. Туалет был обыкновенный, с фарфоровым унитазом под пластиковой крышкой, с рукомойником, снабженным полотенцем и мылом.
Справив нужду, президент зашаркал по коридору, заглядывая поочередно в распахнутые настежь двери чисто прибранных, обставленных старомодными спальными гарнитурами, комнат. Из одной вышли две полные, похожие на кукол-матрешек, женщины. Увидев перед собой Первого Президента, они остолбенели от неожиданности, потом, дружно ойкнув, шмыгнули мимо.
