Ознакомительная версия.
Увлеклась! Писала и представляла себе, как потом мои друзья будут узнавать себя в героях киноповести. Странно: даже тени сомнения не было, что повесть состоится на экране…
И, наконец, пришел день, когда нужно было сдавать сценарий: завтра!
Накануне редактриса, которую доселе я не допускала в свою «творческую лабораторию» и немножечко отгоняла от монитора, спросила:
– Ну что, уже можно посмотреть?
Я, зная, что завтра опус будут читать и беспристрастно оценивать совершенно посторонние люди, милостиво согласилась. Моя старшая коллега углубилась в чтение. И буквально через несколько минут, горестно охнув, взялась ладонями за щеки.
– Что? – всполошилась я. – Что – так плохо?
Она молча покачала головой, листая курсором страницы на мониторе компьютера.
– Нет, – сказала она печально. – Это хорошо. Но это – не сценарий.
– Почему? – возопила я. Я читала множество сценариев, это было, по крайней мере, похоже!
– Это повесть. Это литературное произведение, но не сценарий, – грустно отвечала мне начальница.
Все. Плечи, руки, уголки губ у меня опустились… Все пропало. Я наказана за свою самоуверенность, надо признавать поражение. И разрази меня гром, если я еще когда-нибудь буду критиковать чью-то писанину: сама-то хороша…
– Ладно, я не буду отправлять это на конкурс, – сказала я мрачно и хотела было выключить компьютер.
– Нет, – твердо возразила мне моя руководительница. – Надо посылать.
Со мной случилась мелкая истерика:
– Чего позориться-то? И вам я тоже проспорила, пойду, схожу за сырком, – я чуть не плакала.
Редактриса дочитала произведение, повернулась ко мне, скрестив руки на груди и глядя куда-то в сторону.
– Чего вы молчите? – не выдержала я ее затянувшихся мрачных раздумий.
– Теперь я с вами спорю, – заявила она, переведя взгляд на мое расстроенное лицо. – На тот же глазированный сырок. Да, это не сценарий, но вы обязательно будете среди победителей конкурса. Обязательно. Лена, разбейте!
И все же я отмахнулась от повторно протянутой мне для спора руки. Но на следующий день отправила свою киноповесть на конкурс: все же работала целый месяц. При этом, уже не надеясь на успех, а потому и не сильно напрягаясь, назвала ее странновато: «Сверкающий красный шарик» – этими словами она заканчивалась.
Результатов конкурса пришлось ждать довольно долго. Его победителей должны были назвать на торжественном собрании Союза кинематографистов 17 декабря, в День белорусского кино. А до этого события еще состоялся Национальный кинофестиваль в Бресте, на котором наш журнал неизменно присутствовал в качестве основного информационного партнера.
Фестиваль – всегда праздник, встреча коллег… Были на фестивале и те из них, кто входил в жюри конкурса. Одна дама, таинственно улыбаясь, сказала мне вполголоса:
– Юля, я читала твой сценарий. Но пока ничего не скажу – не имею права…
Другая, также вошедшая в высокий ареопаг, тоже негромко, но более определенно высказалась:
– Мне понравилось…
Я уж не знала, чего и ждать от судьбы!
Накануне Дня белорусского кино мне позвонили из правления Союза и уточнили, буду ли я на торжественном вечере. Конечно, буду!..
* * *
В общем, сырок я снова проспорила. Потому что моей киноповести, которую пышно нарекли «литературным материалом», по результатам конкурса вручили диплом с формулировкой «Надежда». Так и пояснив: это не сценарий, но вполне достоин им стать.
А немногим позже «не сценарием», осевшим в редактуре киностудии, заинтересовалась известная питерская телестудия. И вскоре на свет появился первый телефильм, в титрах которого я увидела свое имя…
На премьере, которая состоялась в небольшом просмотровом зале киностудии, я сидела рядом с известным тележурналистом. Было холодно, я зябла – то ли от температуры в зале, то ли от волнения, вцепившись в рукав коллеги. И он сказал мне шепотом:
– Смотри, Юлька, ты что-то там насочиняла, а они – живые, они есть, ходят, смеются… Здорово, да?
Конечно, здорово. То есть, это вообще ни с чем не сравнимо! Создать в своем воображении целый мир, населенный людьми, с их чувствами и переживаниями, а потом увидеть воплощение своей фантазии… Кино захватывает – сразу и навсегда. И не отпускает.
* * *
Четырехсерийный фильм, камерную, в общем, мелодраму, названную питерским продюсером «Подружка Осень», зрители приняли очень хорошо. Дистрибьюторы – еще лучше. Коммерческий успех оправдал самые смелые их ожидания.
Первый успех окрылил меня настолько, что я стала мечтать о следующем проекте! Но… Скоро только сказка сказывается.
– Нужна новогодняя сказка, – сказал мне тот самый тележурналист, который вместе со мной переживал радость премьеры «Подружки Осени». – Напишешь?
О, ну конечно! Теперь-то, после работы над четырьмя сериями, после выполнения всех, порой взаимоисключающих, требований режиссера и продюсера, после опыта сотрудничества с питерским соавтором, призванным добавить реалий в эпизоды, связанные с «городом на Неве», я понимала, что такое – сценарий. Напишу!
И вновь я окунулась в творчество!..
* * *
Работа в киножурнале дарит порой чудесные встречи. Артисты ведь, по определению, не обыкновенные люди. Или даже необыкновенные. Влюбленные в свою эфемерную, неосязаемую, фантастическую профессию. Приносящие ей всевозможные жертвы. Порой – все возможные…
Я не устаю восхищаться ими. И стараюсь писать о них так, чтобы читатели полюбили моих героев так же, как я.
А на этот раз я взяла одного из актеров в качестве прообраза героя моей зимней сказки для взрослых. Во-первых, он невероятно талантлив. Это подтверждено высокими званиями, регалиями, однако даже если бы их не было… Достаточно увидеть его на сцене хоть раз.
Во-вторых, это обаятельный, умный, глубокий и тонкий человек. Его непростая, очень рельефная (знаете: взлеты, падения, пики, пропасти…) личная судьба могла бы стать сюжетом для захватывающего романа. Но и это еще не все.
Есть у него очаровательная особенность. Или способность. Нет, скорее, хобби. На первый взгляд – довольно странное, для человека искусства. Но только на первый взгляд! Если хорошенько вдуматься, все становится на свои места. Он любит чинить электроприборы, часы и другую механику. Ему нравится, когда все работает. Он получает удовольствие от того, что вдыхает новую жизнь в предметы, приборы, механизмы. Находит логику, алгоритмы, закономерности действия и – восстанавливает разрушенную гармонию. И как артистичен при этом, даже с паяльником в руке!
В общем, именно это увлечение моего любимого артиста и стало толчком для новогоднего сюжета. Фабулу выбрала анекдотическую: не хочется в праздник грустить. Помните старый анекдот про актера, которого приглашает сниматься Стивен Спилберг, а он отказывается: «В Новый год? Отпадает: у меня – елки…»
…Что ж! И друзья из питерского «Позитив ТВ» вновь взялись за экранизацию моих фантазий, растущих из реальности!
Правда, моего чудесного, светящегося изнутри, внешне не слишком импозантного героя сыграл писаный красавец-атлет, что несколько изменило суть истории… Но в кинематографической иерархии место сценариста находится гораздо ниже, чем продюсерская «ложа», «кресло» режиссера, позиция оператора и т. д. и т. п. Другими словами, выбор актеров – это не дело сценариста.
…Съемки проходили оч-чень интересно! А я была отдельно счастлива тем, что в фильме снялся главный «городошник» Юрий Стоянов.
Знакомство наше состоялось весьма забавно. Продюсер, подведя меня к Юрию Николаевичу, произнес следующую тираду: «Вот, наш автор, Ю. Лешко. Помните, вы сказали: „Ю. Лешко? Кто это?“ Я вам: „Юлия Лешко, минский автор“. А вы мне: „Ну, я же вижу! Бабий текст!“»
Надо было видеть лицо Стоянова. Застигнутый врасплох (хотя, судя по всему, привыкший к подобным штучкам за долгую дружбу с продюсером), он, с расширившимися глазами и тревожной улыбкой, отследил мою реакцию. А какая у меня могла быть реакция? Я рассмеялась: комизм ситуации был возведен в квадрат. Представьте: известный комедийный актер, маэстро импровизации, заставляющий помирать со смеху всю страну, «попался» на дружескую подколку. А продюсер сохранял такой невозмутимый и серьезный вид, что не согнуться пополам от хохота было невозможно! А что ему – он говорил чистую правду!
Слава Богу, Стоянов понял: можно не оправдываться, автор не обижается – особенно на своих кумиров… Текст-то у меня, в самом деле, «бабий», чего уж скрывать.
…Всегда заметно, когда пишет женщина. Обращая внимание на мелочи, поддаваясь эмоциям, порой сбиваясь на слезу, всегда старательно обходя темное, страшное, жестокое. О любви женщины пишут чаще всего: каждой есть чем поделиться. И главное – любой женщине хочется умножать лучшее на земле. По мере сил, конечно.
* * *
Самой трудной была работа над фильмом «Рифмуется с любовью». Много для этого причин. Тяжелая тема. Я взялась за нее, преодолевая внутреннее сопротивление: мне было просто страшно. Потому что я женщина, потому что умею страдать и сострадать. Но я должна была написать эту повесть, я обещала… Мне было очень трудно.
Ознакомительная версия.
