Не выбрали – меняй профессию. И, бывает, меняют: уходят в юрисконсульты или даже в бизнес. Ольга знала одного бывшего адвоката, который возглавил… ритуальный сервис. Такое тоже бывает.
А вот Шеметова никогда свою адвокатскую жизнь ни на что не променяет.
И дело вовсе не в деньгах. Дело в том, окрыляющем душу, чувстве, когда идешь на работу, а сердце поет от предвкушения.
Ольга – защитница по жизни. Такой родилась, такой и останется. Так что причем здесь деньги?
Да и Олег такой же.
Адвокат сумасшедший. Трибун пламенный. Защитник униженных и угнетенных.
Вот он, рядом дрыхнет. Вчера допоздна работал.
Тоже сегодня денек выкроил, чтобы с Ольгой побыть.
То, что он ее любит – сомнений не вызывало.
То, что Багров для Шеметовой – лучший мужчина в мире, тоже было непреложным фактом.
Единственное, чего не хватало Ольге – того самого пресловутого штампа в паспорте. Нет, конечно, вслух она говорила ровно обратное. Что, мол, штамп ничего не решает, что любовь – она в сердце, а не в синей печати. Да мало ли чего умного и красивого может наговорить профессиональный адвокат?
Но на детектор лжи она бы с этими утверждениями пойти не рискнула.
Потому что не просто хочет этого самого штампа, а ОЧЕНЬ хочет.
И ей непонятно и обидно, почему такой умница и тонкий психолог, как Олег Всеволодович Багров, этого не понимает.
Почти десять лет жить вместе – запросто.
А отнести жалкую бумажонку-заявление в ЗАГС – все как-то руки не доходят. Точнее – ноги.
Эх, Олежка! В чем-то – такой умнющий. А в этом – дурак-дураком!
Негромко зазвонил домашний, стационарный телефон.
Чтобы не будить любимого, стрелой метнулась к столику с аппаратом. Большое Ольгино тело никогда не мешало ей быть быстрой.
– Доброе утро, Ольга Викторовна, – из динамика донесся знакомый голос уверенной в себе женщины. Ольга не смогла сразу его вспомнить, но точно знала, что вот-вот вспомнит. А еще – с этим голосом были связаны какие-то приятные воспоминания.
– Доброе утро, – ответила она.
– Я вас не разбудила?
– Нет, Наталья Игоревна, – наконец, вспомнила Шеметова. – Что, у вас какие-то проблемы?
– Нет, нет, со мной все нормально, – успокоила та.
– Деньги вам выплатили?
– До копеечки, – усмехнулась невидимая собеседница. – Даже расходы на поминки.
– Отлично! – искренне обрадовалась Ольга. У нас ведь уже принятые судебные решения не всегда исполняются. А тут к тому же прецедент: впервые суд согласился с тем, что виновник смерти человека обязан оплатить и расходы по его поминовению. И автор этого прецедента – адвокат Ольга Шеметова!
То есть, вообще-то, автор – решение очередного Пленума Верховного суда, в котором четко указано, что потерпевшему должны быть возмещены виновником все расходы. Но, разумеется, такие детали, как устройство поминок, в тексте перечислены не были.
Ольга же – перечислила. И судья районного суда согласилась, разве что спиртное из перечня удалила, несмотря на шеметовские возражения о русских традициях.
Даже Олег оценил, между прочим. А уж он-то подруге-коллеге лишнего доброго слова не скажет, этакая ревность профессиональная.
– Да, спасибо вам еще раз, – поблагодарила Наталья Игоревна. – Выручили вы меня.
– Да не за что, – отмахнулась Ольга, хотя как раз было за что.
Тут Шеметова и фамилию своей доверительницы вспомнила – Фадеева. Начальница всей медицины в маленьком, километров за сто от Москвы, городке.
– Ольга Викторовна, можно я ваш телефон еще одной девушке дам? – спросила Фадеева. – Она очень просит.
– А она меня знает? – удивилась адвокатесса. (Надо сказать, что слово адвокатесса в официальном русском языке отсутствует. Но поскольку оно широко употребляется в народе, то оставим так, как хочет народ – прим. авт.)
– Вас теперь пол-города знает, – усмехнулась та. – По крайней мере, в медицинских кругах. В общем, она хочет стать вашей клиенткой.
– У нас не бывает клиентов, – мягко поправила Шеметова. – У нас по гражданским делам – доверители, а по уголовным – подзащитные.
– Да, вспомнила, – улыбнулась та. – И это правда, вы ко мне не как к клиентке отнеслись.
– Я просто люблю свою работу, – спокойно ответила Ольга.
– Вот этой девушке сейчас очень нужен адвокат, любящий свою работу.
– А что с ней случилось?
– Ее муж обвинен в убийстве, – как-то суховато ответила Наталья Игоревна. Она явно не хотела вдаваться в подробности.
– Я не занимаюсь убийствами, – слегка расстроилась Шеметова. Ольга была вовсе не против тринадцатого дела в своем активе. Но не с убийством.
– Почему? – удивилась та.
– Мне не всегда их жалко, – честно созналась адвокатесса. – Нет куража. Разве что невиновного обвиняют.
– Здесь именно тот случай, – почему-то шепотом сказала Фадеева.
– Почему вы так думаете?
– Я не могу говорить, у меня сейчас совещание начнется, – вместо ответа торопливо произнесла та. – Так можно я ваш телефон дам?
– Пожалуйста, – сказала Шеметова. Телефоны адвокатов – информация совершенно открытая. Ее мобильный и домашний висят даже на информационном стенде адвокатской конторы.
– Спасибо еще раз, – сказала Наталья Игоревна и повесила трубку.
Все это было немножко странно.
Как будто Фадеева чего-то боялась.
Чего можно бояться, давая телефон адвоката третьему лицу?
С этим еще предстояло разобраться. Если, конечно, попавшая в беду девушка позвонит. И если Ольга, при всем своем желании увеличить адвокатский портфель, возьмется за дело, связанное с убийством.
Спать уже расхотелось, странный звонок разогнал сон.
В постель ложиться не собиралась, а пришлось.
Впрочем, Ольга не сильно сопротивлялась рукам проснувшегося Багрова. Чего ж сопротивляться, если любишь?
Немножко отдохнули, полежав в обнимочку.
– Ты просто супер, – наконец, оценил подругу отдышавшийся Олег.
– Ты тоже ничего, – слегка съязвила Шеметова, а про себя подумала: “Лучше б в ЗАГС отвел”.
Но, если честно, комплимент от любимого мужчины никогда не бывает лишним.
А потому встала и пошла на кухню, готовить ему утренний омлет.
В плане приготовления пищи Ольга особо не заморачивалась, благо, и ее избранник не был избалован прежним опытом. Но, поскольку Шеметова была перфекционисткой по жизни, то и ее омлет был прекрасен.
Граждане, хоть раз его отведавшие, потом настойчиво набивались прийти на какой-нибудь Ольгин домашний праздник, дабы вкусить и прочие шедевры ее кухни.
Если это удавалось больше, чем один раз, то приглашенный испытывал сразу два противоположных чувства одновременно: первое – кайф от превосходной еды. Второе – некое разочарование от ее, скажем так, единообразия.
Короче, адвокатесса и в самом деле готовила великолепно. Однако – всего лишь четыре блюда: омлет (на завтрак), суп харчо – на первое, котлеты на косточках – на второе (настоящие котлеты – именно на косточках, это только в России котлеты делают из фарша) и обалденное монастырское варенье – из четырех сортов ягод и лимонной цедры – на десерт.
Теоретически Шеметовой еще следовало изучить приготовление какого-либо фантастического салата, и перфекционистская программа повара-минималиста на этом могла быть завершена.
– Кто тебе поутру названивал? – поинтересовался тоже поднявшийся – на шкворчание омлета – Олег.
– Ревнуешь? – уточнила Шеметова.
– Вот еще, – смутился тот.
«Ревнует, конечно», – с удовлетворением отметила адвокатесса.
– Помнишь дело с ДТП в Подмосковье?
– Где ты поминальный ужин включила в расчет?
– Ага. Все деньги получены с виновника аварии.
– Ничего сработала. Поздравляю.
– Спасибо, – усмехнулась Ольга.
Мог бы, конечно, и более развернуто поздравить. Все-таки не каждый день любимая-адвокат создает судебные прецеденты.
Ну да куда ж деть соревновательный азарт в творческой профессии? Теперь Олежка будет горы сворачивать, чтоб на ее прецедент ответить своим прецедентом. Так уж устроены хорошие адвокаты, даже если они почти что муж и жена. “Пусть и без штампа в паспорте”, – вновь с обидой вспомнила Шеметова. Вот дождется когда-нибудь, что теперь уже она не захочет. Найдет себе помоложе – Олег был на двенадцать лет старше ее.
– А чего звонила-то – поблагодарить?
– И поблагодарить, – кратко ответила Шеметова. Пусть спрашивает дальше, ему же интересно.
– А еще зачем? – до чего ж легко разгадывать линию поведения мужиков! И до чего трудно ею руководить…
– Спрашивала, можно ли дать мой телефон другой женщине.
– Конечно, можно, – рот Олега Всеволодовича уже был занят вкуснющим и горяченным омлетом, но, видать, утренние звонки любимой все-таки его волновали. – Чего звонить-то?
