Ознакомительная версия.
– И они хоть выиграли? – спросил я ВасГена.
– Выиграли, – подтвердил тот, – хотя, говорят, на другой стороне парни из команды «Львы» играли. Думаю, парням не так страшно будет выходить против них в полуфинале.
– Только Саша Костров на лед уже не выйдет… – заметил я мрачно.
Теперь передо мной стояло две задачи: помочь Саше и найти виновного, отправившего ребят на роковой матч. Все инстинкты подсказывали, что в этом замешан кто-то из своих, вряд ли у самих ребят есть такие связи.
Перед следующей тренировкой я зашел в раздевалку и потребовал у Кисляка ответа.
– Он мог бы повредиться и на тренировке, – пытался увильнуть Андрей, но я даже не стал его слушать: если бы не недостаток хороших игроков, немедленно отчислил бы всех троих провинившихся из команды.
Разумеется, я припер Андрея к стенке, и он назвал мне фамилию Разина. На вопрос, откуда у этого Разина были его координаты, Кисляк не ответил. Вижу, что не врал, просто повелся на предложенные бабки и больше ни о чем не думал. Думать теперь придется мне, ох как серьезно думать.
В первую очередь я, конечно, обратился к ВасГену.
– Не знаю, кто сдал ребят, – пожал он плечами, – первым делом подумал бы на Казанцева, но тот сам обалдел, когда их на льду увидел. И Разина этого едва не пришиб… Нет, похоже, он чист.
– Кто тогда? – спросил я, понимая, что оставить виновного безнаказанным нельзя. Завтра он подговорит на что-то других ребят, относясь к ним вот так же, как к пушечному мясу.
– И не представляю, – вздохнул врач. – Если найдешь, ткни в этого ублюдка пальцем.
– Буду стараться, – согласился я.
Следующим пунктом была встреча с Разиным.
Я нашел его в ресторане, где тот с аппетитом поглощал обильный ужин.
– О, Сергей Петрович! – он протянул мне руку, но я ее проигнорировал.
Меня интересовал только один вопрос.
– Слушайте внимательно, Олег Антонович, – сказал я, садясь напротив него, – вы сейчас называете фамилию человека, который ангажировал для вас моих парней, и мы заканчиваем это дело.
Маслянистые глазки уставились на меня неприязненно.
– А что, собственно, случилось? – Разин отрезал большой кусок отбивной и целиком отправил его в рот. – Ну, упал парень неудачно, с кем не бывает? На то и хоккей!
– Неудачно падают с табуретки, – я наклонился к нему, – а выводить на лед взрослых мужиков против семнадцатилетних парней – преступление. Не отнимайте у меня время, я жду от вас фамилию. Откуда у вас телефон Кисляка?
– Да ладно, – похоже, мои слова мало задели этого самовлюбленного человека, не отбив у него аппетит ни на грамм – количество еды на тарелке продолжало стремительно убывать. – Разве сейчас невозможно найти нужный телефон? Знаешь, Петрович, сколько всяких баз!..
Разговаривать с ним было бесполезно. Но ничего, найду другой способ.
* * *
Нехорошо вышло с этим матчем. Ох как нехорошо. Андрей уже серьезно жалел о том, что вообще согласился на поступившее предложение, а еще привлек товарищей.
И Яна, разумеется, свалила всю вину именно на него.
– Это ты Сашу туда втянул! – заявила она бескомпромиссно.
Яна стремилась защищать и опекать пострадавшего с таким жаром, что Андрей задумался: действовала бы она так же, если бы пострадал он сам?
Вопрос, разумеется, остался без ответа.
В первый же разрешенный для посещения день они всей злополучной троицей навестили в больнице Кострова.
Выглядел тот бледновато.
Андрей, чувствуя некую неловкость, протянул причитающиеся деньги, больше, чем ожидалось: пригласившая сторона накинула за выигрыш матча и в качестве материальной компенсации.
– Как ты? Что говорят врачи, на лед скоро? – спросил Андрей, не глядя Сашке в глаза.
Тот тяжело вздохнул:
– Не знаю. В том-то и дело, что ничего не говорят… Совещаются…
* * *
– Это что такое?! – отец ткнул пальцем в монитор.
Семен посмотрел и почувствовал, как краска заливает даже уши. Вот ведь друзья: засняли, как он вратарские упражнения Рите показывает, а еще в Интернет на страничку группы выложили. А там, разумеется, куча комментариев (ну как не попытаться выпендриться и не показать свое остроумие) типа: «Брачный танец Медведя», «Папуасы умрут от зависти» и так далее.
– Так что это за пляска? – спросил отец.
– Это не пляска, это упражнения. Для вратарей, – хмуро ответил Бакин-младший, думая при этом, что завтра непременно разберется с новоявленными папарацци.
– Как раз то, что нравится девушкам! – хохотнул отец.
– Она не просто девушка! – горячо возразил Семен. – Она вратарь женской сборной! Вот!
– Вратарь? Баба?! Ну удивил! Это ж как же такое, ек-макарек, вообще возможно?
– Рита – хороший вратарь, – возразил сын, забыв, как еще совсем недавно сам высмеивал вратаря в юбке.
На следующий день Бакин пришел на тренировку с намерением потребовать, чтобы ребята удалили со страницы выложенный ролик, однако по пути его перехватила Рита.
– Привет, Бакин Семен! – она задорно помахала рукой. – Видел, твои упражнения на страничке выложили! Я теперь по ним занимаюсь, очень удобно и ничего не забудешь.
– Правда? – губы сами собой растянулись в дурацкой счастливой улыбке.
– Конечно, правда! А ты думал? И мой тренер сказал, что очень ценный материал, хорошо, что ребята записали…
– Я тоже так думаю! – отозвался Бакин. И вправду, пусть упражнения висят на сайте. Смеются над ними только дураки, а умные люди, глядишь, используют!
* * *
Мама пришла домой счастливая. Она так и лучилась радостью – от макушки до ног. Антон посмотрел на нее с грустью. Зря он вмешивался в ее отношения с Макеевым. Сейчас, когда у них пошло на лад, мама буквально расцвела и словно стала моложе. Пусть хотя бы ей достанется счастье. У него самого впереди только пустота и боль. Несказанные слова камнями осели в груди, оттого, наверное, так тяжело.
– Антон, – Юля заглянула в комнату и запнулась, увидев лицо сына. – Антон, тебе очень плохо?
Она села на диван рядом с ним.
– Мне очень плохо, – тихо подтвердил он. – Не понимаю, почему так больно.
Мама вздохнула.
– Через эту боль проходят все. – Она бережно погладила сына по плечу. – Ты научишься с этим жить. Хорошо, что вы расстались сейчас, позже стало бы еще труднее… – Она помолчала. – Знаешь, что было написано на кольце царя Соломона?
– Знаю. «Все проходит», а на обратной стороне: «Пройдет и это».
– Правильно. – Юля поднялась. – Не забывай эти мудрые слова.
Мама ушла. Антон подошел к шкафу и достал из-под вороха одежды небольшого плюшевого медвежонка с умилительной двухцветной мордочкой и сердечком в лапах. Игрушка была куплена еще до того, как все рухнуло… В то время Антон думал, что медвежонок станет символом их любви, но жизнь жестока: он стал символом разлуки.
Антон обнял игрушку и прошептал в плюшевое мягкое ухо:
– Охраняй Олю. Пусть у нее все будет хорошо, пусть она будет счастлива!
Он написал на вырванном из блокнота листе всего одно слово: «Прости!» – и привязал записку к медведю. Оставалось только передать подарок Оле, но это оказалось совсем нетрудно – буквально вторая девушка, встреченная им у Олиного общежития, знала Ольгу Белову и согласилась отнести ей сверток.
– Пусть моя любовь охраняет тебя всегда, – прошептал Антон, глядя на сияющие равнодушным электрическом светом окна… За одним из них была та, которую он продолжал любить, несмотря ни на что.
Саша смотрел в потолок. Это все, что оставалось ему сейчас. Сегодня врач сказал, что к плечу никогда не вернется былая подвижность и что с хоккеем придется завязать.
Он смотрел в потолок и все никак не мог поверить, что с игрой действительно покончено. Не может быть! Этого просто не может быть! Слишком высока цена, слишком несоизмеримы проступок и наказание. Добытые деньги обошлись ему уж слишком дорого.
Скрипнула дверь, пропуская в палату отца с огромным пакетом и мать. В последнее время они всегда приходили вместе.
– Здравствуй, Саша, – просительно заговорил отец. – Как ты себя чувствуешь?
Костров молчал. И потому, что так и не мог простить отцу предательства, и потому, что апатия захватила его целиком. Зачем разговаривать, мечтать о чем-то, когда ничего хорошего уже не будет?! Ничего уже не будет, все закончилось, едва успев начаться. Нет, лучше просто смотреть на вон ту змеящуюся трещину, впасть в анабиоз, не думать, не чувствовать.
– Саша, – снова заговорил отец, – я не вымаливаю у тебя прощения. Я здесь, потому что очень тебя люблю. И мы с мамой сделаем все, лишь бы помочь тебе выздороветь и вернуться в хоккей. Пока есть хоть малейшая возможность, мы не опустим руки. Слышишь?
Он слышал, но все так же таращился в потолок.
– Пожалуйста, не лишай меня сына! – Отец поставил на тумбочку принесенный пакет, из которого свешивалась темно-янтарная гроздь винограда.
Ознакомительная версия.
