«Ну вот, опять очаровательная женская растерянность…».
– Но я могу за ней сбегать! Мы живём буквально в двух шагах за воротами сада. Я быстро, ладно?!
– А ваши дети?
– Вы побудете с ними. Уверена, что ничего плохого за это время не случится.
– Вы отчаянная мамаша.
– У меня умные дети. Да и вас я видела в деле…
– Тогда засекаю. Ровно две минуты.
– Уже бегу!
И всё-таки, контраст густых и по-настоящему блестящих тёмных волос, белых зубов, умного взгляда и ровно загорелой кожи всегда делают женщину неотразимой…
– А давайте, пойдём с вами к пруду?
Маленькая Ева с пристальным ожиданием смотрела на капитана Глеба Никитина.
– Пошли. Кто покатит коляску?
– Вы. Вы – мужчина.
– Аргумент.
Вот так вот, одним случайным моментом, каким-то словом, незначительным поступком кто-то всемогущий бросил его на много лет назад, почти через всю жизнь.
…Ботанический сад, аллеи.
Он, Глеб Никитин, и детская коляска катится перед ним.
Лёгкое детское дыхание, спящий сын, тишина. Солнце. Счастье…
…Было всё почти так, как сейчас.
– Стойте же, стойте!
Ева замахала перед ним ладошками.
– Стойте, я возьму хлеб для уток.
Из приготовленного в подколясочном пространстве пластикового пакета девочка достала несколько кусков хлеба.
– Держите, вот это вам, вы бросайте свои кусочки подальше, а то слабым уткам вообще ничего не достанется.
Сказано это было настолько деловито, что Глеб сразу же согласился поступать именно так.
– Хорошо. Куда лучше бросать, влево или вправо?
– Далеко! За спины им!
Они быстро побросали в воду весь хлеб, и Ева убедила Глеба сводить её к оранжерее.
– Пошли!
– Ой!
Шагнув с асфальта в высокую траву к какому-то жёлтому цветку, Ева тут же пискнула и резво отпрыгнула в сторону.
– Что такое?
– Крапива! Жалится как акула!
– Да, крапива почти всегда злая, а акулы иногда бывают и добрыми…
– Точно?
Потирая ногу и морщась, Ева недоверчиво смотрела на Глеба снизу вверх.
– Почти все существа и в море, и на земле – добрые. Если их не злить…. Даже очень большие. Я, например, видел, как в далёком океане маленькие детёныши гигантских скатов-мант прыгают, переворачиваясь, как блинчики на сковородке ловкого повара.
– Мама говорила, что вы выглядите мужественно!
– Ну что ты, дитя моё! Обо мне только составилось мнение, что я великий волшебник.
– А на самом деле?
– На самом деле…, увы, на самом деле я обыкновенный человек, дитя моё!
– Жалко. Но хлеб-то же вы всё равно далеко бросаете!
– А вот это – истинная правда. Ладно, малышка, пошли к выходу, будем там встречать твою отважную маму.
– Смотрите, смотрите!
Ева шёпотом закричала, привычно оглядываясь на коляску.
– Смотрите, там птицы летят, похожие на цифру единицу, только в другую сторону!
Первый в этом году клин перелётных птиц стремился по небу куда-то за пределы высокой ограды ботанического сада.
Запыхавшаяся и разрумянившаяся молодая мамаша, действительно, управилась очень быстро.
– Вот, держите…. Пригодится.
– Конечно. Как только вся эта сложная история закончится, я позвоню вам.
– А…?
– Ваш телефонный номер заканчивается на «24». Я это помню. Вы – прелестны!
Как и в любом подобном случае, воздушный поцелуй в исполнении капитана Глеба Никитина оказался великолепным.
Целый раздел в телефонной записной книжке капитана Глеба Никитина был отведён личным номерам таксистов. Тех, кто когда-то запоминался ему достойной работой, в разных городах и во многих странах, он отмечал записью. На всякий случай.
Машина к воротам в ботанический сад подъехала быстро.
Таксист, тот самый, с которым они ездили выбирать костюм для Ваньки, откликнулся на его звонок без лишних разговоров. Разумный профессионал всегда отличит в толпе выгодного клиента.
– Куда сейчас?
Капитан Глеб продиктовал ему адрес загородной дачи родителей рыжего.
– Далековато. Компанию будем ждать?
– Нет, сегодня я один.
– Тогда едем.
Утренний город не мешал Глебу стремиться к цели.
Машин и на улицах, и на трассе, ведущей из центра в сельскохозяйственную сторону области, противоположную морскому побережью, было мало, большинство населения желало выехать в эти ранние воскресные часы на пляж, на шашлыки к воде, ближе к веселью курортов.
В открытом окне машины трепетал бодрый ветер, яркое солнце и высокое синее небо значительно сокращали расстояние предстоящей дороги.
Говорить о посторонних вещах со случайным человеком не хотелось.
Поэтому Глеб молча думал.
«Нужно попадать точно! И без того в этой истории всё было странно и тёмно, а тут ещё и с Игорем возникло слишком много новых допущений…. Времени – мизер, пустой информации – в избытке. Ситуацию с комендантом и с пропажей его племянника качают сейчас опера, туда соваться не надо…. Сам Игорёк, уверен, знает массу интересных вещей, но ещё не скоро поделится чем-нибудь полезным…. У Сашки с его компьютерной бандой тоже пока ничего конкретного. Игоря грохнул кто-то из близко знакомых ему людей, тот, кто смог объяснить ему необходимость прийти рано утром в ботанический сад. Причина разговора была весомая, место выбрано тоже не случайно…. Только вот никакое убийство, ни жестокое членовредительство не предполагались. Оружия с собой у незнакомца не было, лопата подвернулась ему под руку совершенно случайно, в порыве гнева, или же он почувствовал в ходе милой беседы с Игорем какую-то для себя серьёзную опасность…. Но определённый результат предполагался. Рисовать-то преступник начал явно после того, как Игорёк упал. До этого момента крови в его распоряжении не было. Но, чтобы суметь так ровно рисовать красивые линии сразу же после того, как сделал всё, чтобы лишить человека жизни, необходимо наличие очень сильной и правильной психики. Или отсутствие её вообще…. Теперь о рисунке. Зачем он? Чтобы объяснить кому-то непонятное? Или сбить со следа? В любом случае рисунок означает что-то, связанное с Игорем, а Игорь – большой специалист по сказочным книжным делам…. Та-ак, не нужно сейчас валить всё в одну кучу, легко можно запутаться и пропустить в размышлениях главное. Первое – рыжий, второе – Сашка и объяснение этого странного рисунка на сосновом пне…».
Молчаливый таксист подобрал что-то музыкально-приятное, машина была на ходу, дорога попалась им ровная. По всем приметам скоро должно было случиться что-то нехорошее.
Их совместная жизнь началась бы в таком красивом месте!
Огромные тёплые сосны, уютные особняки, и новые, и ещё из тех позабытых времён, партийных и номенклатурных. Мягкий грунт просёлка, аромат хвои, тихий сорочий стрёкот.
– Вот здесь останови.
Номер дома, улица Сиреневая….
Капитан Глеб вышел из машины, не торопясь осмотрел высокий деревянный забор, глухую калитку с почтовым ящиком. Подошёл, тронул холодную металлическую ручку. Дверь, незакрытая, заскрипела.
Участок красивый, без лишнего барахла хозяйственных построек.
Дом строгий, из тёмного кирпича.
Много старых берёз, позади дома – беседка.
Дорожка из плоских камней с прозеленью мелкой травы вела от калитки к дому.
Капитан Глеб Никитин шёл, уверенно предполагая, что именно здесь можно найти ответы на все вопросы.
В нескольких шагах от просторного крыльца он остановился, ещё раз прислушался, ещё раз осмотрелся.
В двух крайних, с правого угла, окнах, через прозрачные шторы пробивался свет.
«Это хорошо…».
А на просторном дощатом крыльце, под дверью и дальше, к самым ступенькам лестницы, ровным слоем лежали мелкие берёзовые листья, нанесённые случайным ночным ветром, сухие, жёлтые и жёлто-зелёные.
«А вот это – плохо. Никто сегодня из дома не выходил. Но ведь свет там горит…».
Осторожно, аккуратно, под самой стеной капитан Глеб прошёл по крыльцу к двери, постучал. Подождал, ещё раз несколько раз стукнул кулаком в дверь, уже громче. Через минуту эхо затихло, и у него появилась возможность прислушаться. Музыка…. Что-то грохочущее, но тихо, очень тихо…
И дверь, тяжёлая, прочная, – закрыта.
Остерегаться уже не было никакой необходимости.
Капитан Глеб обошёл вокруг дома, в незаметной дровяной пристройке взял топор.
Просторное дальнее окно звякнуло разбитым стеклом, правильно щёлкнули открытые задвижки.
Не вытирая ног, Глеб подпрыгнул, распахнув рамы, встал на подоконник. Отодвинул вздутые возникшим сквозняком шторы.
Воняло разлитым алкоголем и вовремя не съеденными мясными закусками. На угловом диване справа от входной двери в комнате лежал, раскинув руки, человек.
Рыжий.
Подробно что-то рассматривать и анализировать, стоя на узком подоконнике, было весьма неудобно. Бесполезно ждать, вспоминать или придумывать при этом уловки из криминальных романов – глупо.
