– Что случилось?
– Ничего особенного. Я вчера виделась с Глебом.
У Виталия похолодело на сердце.
– И что?
– Он клялся, что все осознал, что любит меня по-прежнему, просил вернуться. И был такой несчастный, похудевший и раскаявшийся, что мне до сих пор не по себе.
– И ты решила к нему вернуться?
– Нет, конечно. Вернуть былое невозможно. Любовь оплевана, доверие изгажено. Но мне его жаль.
Виталий протянул руку и с силой пожал ее ладонь.
– Это не твоя вина. Это не из-за тебя разрушена ваша семья. Но я позвал тебя, чтобы сказать, что Василиса ушла к Борису.
Оля не поверила своим ушам.
– Как? Она же его не любила?
– Возможно, и не любила, но он ее любил. Вспоминаю теперь разные мелочи, на которые прежде не обращал внимания, и думаю, что он даже ей предложение делал.
– Ну да, не совсем приличного свойства.
– Думаю, предложения разные были. И приличные, и неприличные. Он, кстати, подходит ей гораздо больше, чем я. Оба они шебутные какие-то.
Оля коварно заметила:
– Я тоже порой шебутной бываю.
Виталий ласково усмехнулся.
– Я не в том смысле. Я порой Василису вовсе не понимаю. А тебя я понимаю.
– Самое главное в жизни – чтобы тебя понимали?
– Ну да. Но и наоборот. А ты меня понимаешь?
Оля серьезно посмотрела на него.
– В принципе, да.
– Давай пока не будем говорить о любви и прочей романической чепухе. Мы еще не отошли от наших не слишком счастливых браков. Но когда я разведусь, у меня будет надежда?
– Однозначно. – Она не удержалась от шутки: – Надежда умирает последней, как ты знаешь.
Он невесело рассмеялся.
– Все бывает. В начале этого года у меня на столе умерла пациентка с таким именем. Привезли слишком поздно. Понимаю, что не виноват, но все равно тяжело.
Оля построжела и успокаивающе положила руку ему на ладонь.
– Такое бывает у каждого врача. У хирурга и врача скорой уж точно. Но что делать? Мы сами выбрали такую работу.
Виталий накрыл ее руку своей.
– Давай забудем про работу, хотя я и первый начал. Ты переедешь ко мне после того, как мы с Василисой оформим развод?
– Перееду. Мне, – тут она снова печально улыбнулась, – и ехать-то некуда. Но я еще месяц буду жить у Ивана Ярославовича на даче. Хотя я теперь понимаю, что ни в каких сопровождающих он не нуждается. Просто он очень добрый человек. Ты знаешь, он умудрился пристроить своего зятя и вернуть в семью первого мужа дочери, отца Бориса.
Виталий задумался.
– Мне кажется, ты права, и вся эта неразбериха была устроена им с одной целью – вернуть Борису Василису.
Оля с ним согласилась. Поговорив еще немного, они решили встретиться после развода и все обсудить.
Светлана Ивановна с трепетом осматривала накрытый стол. Ужасно не хотелось ударить в грязь лицом. Сегодня внучке исполнился годик – это событие чрезвычайно волнующее! Ей хотелось плакать от умиления, глядя на розовое одеялко, укрывавшее коляску с малышкой. Не выдержав, она снова подошла к коляске и заглянула внутрь. Там посапывала носиком самая замечательная девочка на всем белом свете. Ее внучка Ульянка. Улечка. Лялечка. Светлана Ивановна могла выдумывать ласковые имена бесконечно, но времени не было, скоро должны были приехать гости.
На веранду вошел Владимир Борисович в светлом летнем костюме. Поправив перед зеркалом галстук, с удовольствием чмокнул жену в щечку и спросил:
– Что, наш ангелочек спит?
Светлана Ивановна приложила палец к губам и тихонько ответила:
– Спит.
Владимир Борисович шепотом спросил:
– Это хорошо. О чем ты говорила с братом? Что у него стряслось? Почему не приедет?
– Да ничего особенного, – Светлана Ивановна не придавала большого значения перипетиям жизни Ярослава. – Просто опять развелся, только и всего.
Владимир задумчиво проговорил:
– И сколько лет он в этом случае продержался? Шесть или семь?
– Десять.
– Потрясающе! – Владимир Борисович присвистнул от изумления. – Что, Анжела от него сама ушла? Она же, вроде, американского миллионера подцепила?
– Миллионер он американский, как же! – Светлана Ивановна пренебрежительно фыркнула. Она не любила заносчивую невестку. – Как только Анжела сообщила своему ухажеру, что уходит к нему, тот сразу исчез. Ярослав попросил свою службу защиты информации выяснить, где зарегистрирован электронный адрес этого псевдомиллионера американского, оказалось, что в Грузии. Забавно?
– Они что, вживую-то не встречались?
– Не знаю. Возможно, и встречались. Но она же такая… – Светлана Ивановна не нашла нужного слова, и Владимир пришел ей на помощь, предложив нейтральное:
– Самонадеянная?
– Конечно! Ей и в голову прийти не могло, что ее, такую раскрасавицу и разумницу, может кто-то обмануть! В общем, Ярослав разозлился и дал ей отставку.
– И где она теперь?
– В Москве. Он ей двушку купил в спальном районе.
Владимир рассмеялся.
– Тяжко ей, наверное, после министерской-то квартиры в двушке. Но она баба ушлая, не пропадет. Наверняка уже себе очередную жертву приглядела. Так что скоро нового мужа доить будет. – Он посмотрел вокруг. – А где наша молодежь?
– Ася тоже спит, она почти всю ночь не спала, у Ульянки зубик режется, она хныкала. Но Боря пошел ее будить. Скоро же родственники приедут.
– Будить? И когда он ушел? – скептически хмыкнул мудрый Владимир Борисович.
Светлана Ивановна озадаченно посмотрела вокруг, будто кто-то мог подсказать ей время.
– Не знаю. Я не смотрела на часы. Думаю, где-то с полчаса прошло.
– Полчаса? Ну, думаю, он ее уже разбудил. Сейчас придут. На это дело больше получаса не требуется.
Жена укоризненно посмотрела на него, уж очень фривольно прозвучали его слова, но тут на веранду вышел Борис.
Мать с удовольствием посмотрела на сына. Он выглядел на редкость спокойным и довольным, красивым и уверенным в себе, и она с облегчением подумала, как хорошо, что он наконец-то женился.
– Что, разбудил-таки жену? – Владимир Борисович спросил это невинным тоном, но Борис, сразу распознав подначку, с предупреждающим прищуром посмотрел на него.
– Разбудил, разбудил. Сейчас придет.
Будто услышав его слова, малышка села в коляске и позвала: – «Мама!». Светлана Ивановна тут же кинулась к ней.
– Ах ты, мое золотко! Кушать хочешь? Сейчас мамочка придет!
В ответ на ее обещание на веранде появилась розовая после сна Василиса в открытом голубом сарафане. В ней не было ничего подозрительного, если не считать припухших от поцелуев губ. Светлана Ивановна тут же передала ей малышку с сюсюканьем:
– Мы кушать хотим!
Ася присела на стульчик в углу и принялась кормить дочку. Она решила кормить ее грудью до полутора лет, чтобы та росла здоровой. Ульянка, обхватил грудь обеими руками, громко чмокала, торопясь насытится.
Владимир Иванович ностальгически заметил:
– Прямо как ты, Борька. Один в один. – И он ласково посмотрел на жену.
Но Светлана Ивановна на его сентиментальные воспоминания не отозвалась. Она перегнулась через перила и пристально рассматривала подъездную дорогу.
– Ох, едут, а у меня еще стол не готов! – она умчалась на кухню за очередной порцией деликатесов. Владимир Борисович пошел помогать, бросив на ходу Борису:
– Иди встречай!
Борис вышел во двор, где друг за другом останавливались «Нивы». Представив удивленные лица соседей, признававших только иномарки, он иронично усмехнулся. А вот его деревенские родственники считали, что для российской дороги «Нива» всего способнее. Следом подъехала и городская родня на крутых иномарках.
Гости шумно высыпали из машин и направились в дом. Без перерыва сыпались шутки, смех, и большой дом внезапно стал казаться веселым и уютным. За столом тоже никто не чинился, все ели и пили за здоровье именинницы с удовольствием. Тон задавали родственники Василисы, не знавшие, что так откровенно радоваться жизни в гостях у академика невместно. Родня Анастасии Петровны радостно поддержала их настроение, и даже чопорные родственники академика стали вести себя проще. Иван Ярославович с удовольствием оглядывал шумное пиршество. Именно так, в его представлении, и должны были проходить семейные праздники.
Наевшись, все принялись петь русские народные песни и пели часа три, пока деревенская родня не засобиралась домой, на все уговоры посидеть еще отвечая одно: «дома скотины полно, ее кормить надо. И коров доить».
Прощаясь, все говорили, что никогда еще в этом доме так весело и беззаботно не праздновали.
После отъезда гостей общими усилиями убрали со стола, и молодежь, как звал Бориса с Асей Владимир Борисович, пошли в сад, оставив дочь на попечение бабушки с дедушкой. Счастливая Светлана Ивановна держала Улю на коленях, играя в «сороку-белобоку», когда Владимир Борисович, рассеянно посматривавший в сад, вдруг взбодрился и заявил:
– Борис Василису на руки поднял и кружит!
