Ну а если серьёзно… Представьте себе двенадцатикилометровый серпантин, причем подняться ещё как-то можно, а вот спуск с него с перегрузом… Я жену привёз и долг отдал, а куда же я денусь? Для полноты картины хочу живописать Северобайкальск образца 1977 года. С одной стороны, город с пятнадцатитысячным населением, а с другой – самым высоким зданием аж в два этажа был трест. Планировки практически не было. Зато было огромное количество «нахалстроя», то есть балков (домиков с двумя-тремя комнатами), которые возводили за ночь. Почему за ночь? Дело в том, что на дороге было огромное количество упавшего с машин бруса. Его подбирали, прятали поблизости от будущей «нахаловки» и в течение одной ночи собирали, успев при этом обшить горбылём для конспирации.
В основном же народ жил или в вагончиках (жалкое подобие израильских караванов), или в сборно-щитовых бараках, обогреваемых электричеством. Если случались перебои, а случались они нередко и по разным причинам, то наступала полная хана. Напомню, зимой случалось и ниже минус 50. Дело в том, что энергоснабжение было местное, то есть всё это висело на передвижных подстанциях, а за порядком следить было некому. Ну не пойдёт проверяющий к соседу с нотацией о правильном подключении к сети его «нахаловки», да и не слышал я о таких проверяющих. Потому, когда случался перебой, все бросались утеплять детей.
Казалось бы, условия, мягко говоря, некомфортные, но человек приспосабливается и к таким. К тому же эта не совсем цивилизованная жизнь компенсировалась другими благами. Кроме заработка, превышавшего зарплату в центре в 2–3 раза, было просто фантастическое снабжение. В магазине было всё: столовые, чайные, кофейные сервизы (причем японские) – бери – не хочу, джинсы не фабрики «Большевичка», а американские. Про сервелат и бразильский кофе упоминать как-то стыдно. Любители охоты-рыбалки могли, записавшись в очередь на полгода максимум, купить мотоцикл «Урал» (в «девичестве» «Цундап»). Правда, владельцев «Урала» было мало, так как мотоциклы тут же перекупали за три цены аборигены. Дело в том, что многие из них занимались шишкованием, то есть сбором кедрового ореха, и за мотоцикл готовы были душу дьяволу продать, не то что заплатить сверху. Особо приближённые к начальству могли «по записи» купить аж УАЗ-469. Но это были так называемые профессиональные первопроходцы, те, кто приезжал на новое место одним из первых, работал три-пять лет, пока не падали зарплаты, и – вперёд, на новую стройку! За туманом и за запахом рубля. Остальное же население довольствовалось тем, что, написав заявление в бухгалтерию о вычете из зарплаты ежемесячно 120–250 рублей, через три года получало талон на автомобиль по выбору – от «Запорожца» до 6-й модели «Жигулей», которые, как и «Урал», перепродавались по месту получения. Тут уж ничего не поделаешь: бытие определяет всё, сознание в том числе. Местное население всех этих благ было лишено. И если быть честным, оно нас не очень жаловало, да и были тому причины. Доходило до абсурда. Местное население получало надбавку к заработку в 40 процентов. Мы, бамовцы, за ту же работу получали надбавку в 110 процентов, и это до полярок, за пять лет работы. Полярные доходили до 50 процентов. На резонный вопрос «где Сибирь и где Заполярье?» отвечаю: приказ министра! Вот и выходило, что чешское пиво они не кушали – обходились по привычке бражкой, разные «вранглеры» и «левисы» не жаловали, поддерживая местную промышленность. А вот что за забором родной лесопилки, в «Бамтоннельстрое», бабы, сидя в конторе в тепле, получали вдвое больше – это их не радовало. Должен заметить, что местных аборигенов брать на стройку было строжайше запрещено. Почему, я думаю, объяснять не надо. Кроме того, неумолимо приближалась «железка», то есть трасса. Родное правительство обещало потомственным рыбакам и охотникам современные квартиры в… многоэтажных домах! Так что светило им сушить сети на балконе, а лодки и снаряжение держать на антресолях. Другое дело – а кого это интересовало? Так что их нелюбовь была оправдана. Я, во всяком случае, их понимал, да и не только я.
Про лес и щепки помнили все. «Усатый» сдох давно, но «щепки» так и остались. Остались и по сей день. Достаточно вспомнить «Курск», «Норд-Ост» и т. д. Но я сейчас о другом – о стройке века, об энтузиазме и не очень обычном для меня отрезке жизни. О том, как на трассу приезжали всякие Кобзоны, Дины Риды и примазавшийся к ним Кола Бельды (это тот, что хотел кого-то уволочь в тундру, утверждая, что олени лучше). Приезжал этот Бельды в Северобайкальск. Завклубом был Яша (еврей из Улан-Удэ), закончивший тамошний институт культуры, сразу после знакомства сообщивший мне так, между прочим что театр народного творчества под его руководством стал дипломантом конкурса, показав (нет, я серьёзно) «Трёхгрошовую оперу» Брехта. Узнав, что я когда-то служил на «Ленфильме», и желая, как я думаю, удружить (соплеменник, как ни крути), припас для меня контрамарку на этого самого Бельды. Делать нечего, сбегал в магазин, купил коньяк, предупредив, что за следующую подобную услугу он получит от меня в глаз. Он же, Яша, устроил выволочку киномеханику за то, что вместо индийского фильма «Пароль – голубой лотос» тот привёз «Подранки» – совершенно потрясающий фильм, на мой взгляд. Но всё-таки была у нас отдушина. Наш комсорг где-то нашёл помещение на 15–20 человек, и раз в неделю там собирались везунчики (на 15 000 человек 20 мест). Каждый раз было что-то новое. Если на этой неделе кто-то приносил записи Высоцкого и рассказывал о его творчестве, то на следующей это могли быть «Битлз». Входные билеты были в виде фотокарточек. Я имел весьма скромные познания в этом деле, тем не менее его поручили мне. Понятно, что запись на эти посиделки была забита на несколько месяцев вперёд. Потом, уже в другом посёлке, куда я перешёл работать, эту идею начальство зарубило на корню. Нам, организаторам, было заявлено прямо: неча создавать коллектив в коллективе. Вы спросите: отчего в Северобайкальске было «зя», а в поселке Гранитном – «низзя»? Очень просто. В Северобайкальске жило 15 000 человек, а в Гранитном – около 400. Если вычесть из этих 400 тех, кто дипломанта от дипломата не отличал, то наберётся человек 100. Вот вам и ответ.
При этом органы трудились везде. У нас в Гранитном парторг носил не совсем удачную для его должности фамилию – Каменев. Согласитесь, «парторг Каменев» звучит не совсем так, как следовало бы. По этому поводу над ним подшучивали, именно подшучивали, втихаря. Я же пошутил в приёмной шефа тоннельного отряда, который находился в том самом посёлке. Шутка средненькая, что-то вроде «где этот отщепенец?». «Отщепенец» стоял за мной. Ну везёт мне на людей! Он шума не поднял, возможно, привык к подобным шуткам. Говорит: «Зайди ко мне». Зашёл. Он мне сказал одну фразу, но какую: «Прекрати отправлять письма до востребования! Я был ошарашен. Да, я переписывался с другом, который уехал в Израиль. Но это была целая операция! Когда мне выпадала командировка в Улан-Удэ или Иркутск, я отправлял письмо с обратным адресом «до востребования». Какую опасность представляла наша переписка для мощи государства? Боялись, что сообщу о нехватке брезентовых рукавиц? Скорее всего, этого они боялись больше всего. Или того, что два отряда, строивших тоннель длиной 15 км (а они шли друг другу навстречу), так никогда и не встретились? За это, кстати, так никто и не был наказан. Узнал я об этом перед самым возвращением в Ленинград. Так что задание сионистов – вызнать главную тайну– так и не смог выполнить. Вспомнил я про этот тоннель неслучайно. Это просто один из примеров его величества бардака, безраздельно правившего на всём пространстве стройки. Я не хочу утверждать, что от Москвы до самых до окраин царил порядок, но на БАМе бардак был какой-то особенный. Возможно, оттого, что, как ни крути, стройка века.
Итак! Треугольников было два: один – Бермудский, второй – бамовский. Часто бывало, что придёт буржуйская техника, грузовик «магирус» или захудаленький «катерпиллер», а сидений в нём нет или автономных печек для обогрева кабины недосчитаешься. Или случайно на базу снабжения поступит контейнер, а в нём вместо электродов – французская обувь. Или 40-футовый контейнер при транспортировке (почему-то вертолётом) летом из-за случайного порыва ветра падал обязательно в болота, а в нём (ну как назло) меховая одежда. Длина этой самой стройки века – 3000 км. Всю тайгу на протяжении этой стройки (двухпутная трасса и полоса отчуждения) повалили и сожгли. Древесину для строительства возили с большой земли. Я сам видел, как на одной платформе стоял состав с брусом туда, а на другой платформе проходил состав с таким же брусом – оттуда. Социализм – это учёт. Другой вопрос – чего? Притрассовая дорога – совершенно жуткая грунтовка, на которой могли с трудом разминуться два грузовика, причём дорогу явно бомбили, потому что рытвины и канавы сменяли колдобины. Расстояние от Северобайкальска до Усть-Кута, где начинался хоть какой-то асфальт, – 360 км, которые грузовик преодолевал за 8–10 часов. Зимой, когда снег хоть как-то скрывал ухабы, на это уходило 6 часов. Сколько поломок, упавшего груза, который никогда не подбирался, ни учесть, ни подсчитать было невозможно. Да это никому и не было нужно. Страна огромная – не разворуешь, не растащишь. Но разворовали и растащили. Это я не к тому, что за державу обидно. Державы как таковой не было – была огромная бесхозная территория. Положение на стройке как-то спасало то, что основная техника, дорожная в том числе, была закуплена у буржуев. Не было бы её – не была бы достроена трасса. Там, на БАМе, я воочию убедился, что есть такие люди – инженеры, которые проектировали не нечто, «бери что дают», а автомобили, тракторы и другую технику – не для стахановцев, а для людей. Оказалось, что в передвижной ремонтной мастерской можно установить кондиционер и это не будет вступать в противоречие с кодексом строителя коммунизма! Всё вышесказанное относится к технике загнивающего Запада. Японцы, к примеру, поставляли комплектующие материалы к проходческой установке в строганой шпунтовой лиственнице! У меня создалось впечатление, что бескрайняя тайга – это в Японии. Ну а наша советская техника! Что о ней говорить? Техника отличная… от хорошей. Эта наша техника была и осталась жутко металлоёмкой, укомплектованной прожорливыми двигателями. В качестве примера приведу шедевр инженерной мысли – укомплектование сварочных агрегатов волговскими или москвичовскими движками. И то верно – чего огород городить! Слепили из того, что было. Злой рок преследовал эти агрегаты. Они «самовзрывались», топились в болоте (сами?), падали с грузовиков. Или вот ещё. Ракетный тягач, который эксплуатировался на стройке после «службы». Это чудо техники, не разбирая дорог, пёрло любой груз где хотело. Но запустить его зимой можно было только при помощи баллона воздуха. А заправить их не было возможности, поэтому с ноября по март они просто не глушились! Впрочем, не глушилась вся советская дизельная техника. И вот я думаю: инженеры, проектировщики, начальство, рабочие, которые это собирали, – они все враги народа? Для себя же изобретали и собирали. Если б для буржуев, чтоб им повылазило! Нет, для себя! Всё это, конечно, здорово! Высокие зарплаты (водитель получал до 1500 рублей, проходчик тоннеля – до 1000), классное снабжение, сбор грибов-ягод в любом количестве прямо в посёлке, не заходя в лес, рыбалка – да хоть руками лови! А с другой стороны… жутчайшее отношение к природе, к людям. Причём это было повсеместно. На БАМе контраст между хорошим и никаким был, на мой взгляд, наиболее ярким. Раньше у них, в той ещё стране, была отмазка про кран и воду. Что им сейчас говорить? Евреи уехали почти все, а воды как не было, так и нет. Одна надежда на Америку! В том смысле, что Америка и Китай вкупе с агрессором из Прибалтики, которых науськивает жуткий Саакашвили, вынашивают планы схрумкать Россию-матушку. В нормальной стране премьер-министр – он самый главный, в России самый главный – Шойгу, министр по чрезвычайным ситуациям. Они, ситуации, как начались в 1917-м…
