За слишком яркий макияж она удостаивалась всё тех же эпитетов: шлюха, проститутка, дешёвка. «Кого ты хочешь пленить, для кого так размалевалась?» – пугающе тихим голосом спрашивал муж, и Вера обмирала от леденящего ужаса.
Умом Вера понимала, что это дикость – абсолютная, невозможная дикость, но всё-таки послушно делала то, что он говорил. Привычка подчиняться была обусловлена тем, что при малейшем несогласии с его требованиями муж принимался оскорблять её.
А затем он впервые её ударил.
В тот день Вера возвращалась домой в приподнятом настроении – она была у врача, и тот подтвердил долгожданную радостную новость. Сергей с утра уехал давать интервью для какой-то радиостанции, а затем у него должна была состояться репетиция с оркестром – через месяц был запланирован сольный концерт.
Однако, открыв дверь и зайдя в квартиру, Вера поняла, что муж дома.
Настроение у неё сразу испортилось. Не желая признаваться в этом вслух, в последние месяцы она буквально оживала, когда оставалась одна, без постоянного тяжёлого контроля своего надзирателя. Вдвоём с Сергеем ей было некомфортно – она постоянно чувствовала внутреннее напряжение.
Однако усилием воли она заставила себя нацепить на лицо радостную улыбку.
– Серёж, ты уже вернулся? – крикнула она из прихожей. – Я дома!
Ответа не последовало. Вера обнаружила мужа в гостиной – он полулежал на диване и крутил в руках пульт от телевизора. При её появлении он даже не повернул головы.
Сердце у Веры упало. «Ну что опять?! – подумала она в отчаянной тоске. – Сколько можно?»
– Что случилось? – выдохнула она устало, присаживаясь на краешек дивана. – Почему ты снова дуешься?
– Я, кажется, просил предупреждать, если собираешься куда-то уходить, – процедил он сквозь зубы, и Вера поняла по его тону, что он взбешён.
– Да, но… Ты же должен был поехать на репетицию! – залепетала она в испуге. – Я решила, что успею вернуться до твоего прихода… Просто не было смысла предупреждать!
– Ах, значит, смысла не было? – повторил он в ярости. – Я просил тебя тысячу раз. Тысячу! – впечатывая в её голову каждое слово, чеканил он. – Если. Ты. Уходишь. Из дома. Изволь сказать мне. Куда. С кем. И когда вернёшься!
– Прости, Серёжа, я просто не подумала… – пробормотала она в замешательстве.
– А ты вообще когда-нибудь думаешь? – рявкнул он. – Ты когда-нибудь думаешь о чём-то и о ком-то, кроме себя? Ты, эгоистичная самовлюблённая идиотка!
– Прекрати! – взмолилась она со слезами. – Я этого не заслужила!
– Не заслужила? – Он зло прищурился. – Да ты ещё и не того заслуживаешь…
– Хватит! – закричала она, потеряв терпение.
И тогда он размахнулся и влепил ей пощёчину. Вера охнула, пошатнулась и опустилась прямо на пол, схватившись за щёку. Рука у её мужа оказалась тяжёлой – вся левая сторона лица горела огнём. От шока у Веры моментально высохли слёзы. Она сжалась в комочек и смотрела на мужа, сидя на полу, снизу вверх, невидящими, ошеломлёнными, неверящими глазами. Она понимала, что вот сейчас, сию минуту произошло нечто непоправимое. Они зашли туда, откуда нет возврата…
– Я беременна, Серёжа, – выговорила она глухим голосом. – Я всё утро была у врача. Поэтому и отлучалась из дома…
Его глаза округлились, и он судорожно глотнул воздух, словно ему не хватало кислорода.
Вера продолжала держаться за щёку, выжидая, когда боль хоть немного утихнет. В сердце же больше не было ни боли, ни обиды, ни даже злости – лишь абсолютная пустота. Она смотрела на Сергея как на незнакомца. Он вдруг моментально перестал казаться опасным – страх совершенно отступил. Но и любви к нему она тоже больше не чувствовала. Только смутное недоумение: что этот человек вообще делает здесь, рядом с ней?
И тут случилось то, чего Вера никак не могла ожидать. Сергей вдруг заплакал и бросился перед ней на колени. Он хватал её за руки, беспорядочно целовал их, прижимал к своим мокрым от слёз щекам, к губам и повторял как заведённый:
– Прости меня, прости… господи, девочка моя, милая моя, любимая девочка, прости, пожалуйста…
Вера с трудом вырвала свои руки из его и тихо попросила:
– Прекрати истерику, Серёжа. Мне и так тяжело.
– Верка… – Он впился в неё лихорадочно блестевшим взглядом. – Верка, я идиот, знаю, мне нет прощения! Я сам не понимаю, что на меня нашло, я так дико тебя ревную, что совершенно ничего не соображаю…
– Обратись к психотерапевту, – с состраданием выговорила она. – То, что с тобой происходит, – это ненормально. Это твои проблемы с головой, и я не хочу страдать из-за них. Я устала бояться, устала продумывать каждый свой шаг, каждый вздох, каждый взгляд… Твои эмоции выходят из-под контроля, это опасно. Серёж, ты можешь навредить не только мне, но и… – Она инстинктивно прижала руки к животу, хотя срок был ещё совсем маленький – восемь недель.
– Всё-всё… как ты скажешь, так и сделаю… – продолжал бормотать он, преданно заглядывая ей в глаза. – Господи, Вер, я не могу поверить… у нас будет малыш! Мы с тобой станем родителями!
Смысл его слов с трудом доходил до Вериного сознания. Он рад этому ребёнку… Он уже ждёт его, он безумно счастлив. А она не испытывает к отцу своего ребёнка ничего, кроме апатии. Ей не нужен Сергей. Ей никто не нужен, кроме её маленького…
Вера вдруг почувствовала, что дико устала. Она попыталась приподняться, но Сергей уже заботливо подхватил её за локоток и помог встать.
– Куда тебя отвести? – спросил он заискивающим тоном. – Хочешь полежать? В спальню?
Она вежливо отстранила его руку.
– Спасибо, я сама дойду до кровати. Прости, но… мне сейчас нужно немного побыть одной. Я должна подумать.
Сергей опустил голову.
– Понимаю… Ты меня, конечно, должна сейчас презирать и ненавидеть…
Она устало покачала головой.
– Я не презираю и не ненавижу тебя, Серёжа. Просто устала и хочу лечь.
– Конечно-конечно… – Он виновато отвёл взгляд. – Отдыхай. Если хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть, тебе сейчас нужно хорошо питаться.
– Это лишнее. – Она вздохнула.
В спальне он, несмотря на её протесты, заботливо взбил подушку и положил её так, чтобы Вере было удобнее лежать, а затем укутал её одеялом.
– Ты отдыхай, отдыхай… – сказал он виноватым тоном, – если тебе что-то понадобится – я тут, рядом!
Когда он вышел из спальни, Вера, расслабившись, наконец-то дала себе волю. По щекам вновь потекли слёзы. Что же ей делать? Во что она вляпалась? Как дальше жить с человеком, который поднял на неё руку? А ведь он искренне рад её беременности, он мечтает о детях… И, вполне возможно, он станет прекрасным отцом, как бы парадоксально это ни звучало. Но, может быть, и нет! Он же психопат, неврастеник… А если он станет срывать свою злость на ребёнке? Да нет, маловероятно. Он всегда с такой теплотой и любовью говорил об их будущих детях… Но ведь и с ней он тоже был трепетен, нежен и ласков – до поры до времени.
Её голову разрывали противоречия. Наверное, детям лучше появляться на свет в полноценных семьях. Хотя… Она до шести лет росла, не зная своего отца, и как-то не страдала от этого. Или это самообман? Вера припомнила свои наивные детские мечты о том, чтобы дядя Сеня – Ромкин отец – женился на её маме. Выходит, что папы ей всё-таки не хватало…
Но, допустим, она всё-таки разведётся с Сергеем. И что тогда? Сможет ли она вырастить ребёнка одна – этот вопрос её не волновал, Вера не сомневалась в своих силах. Но, как ни стыдно и ни противно было себе в этом признаваться – она беспокоилась, что начнутся пересуды. Придётся объясняться с отцом, выслушивать его назидательное «а ведь я тебя предупреждал…», терпеть злорадные ухмылочки Ульяны в театре… Легко сказать – не обращай ни на кого внимания и делай что хочешь. Но жить, наплевав на то, что думают о тебе окружающие, не так-то и легко.
Промаявшись этими невесёлыми думами и так и не придя к окончательному решению, Вера ненадолго заснула, хотя обычно никогда не спала днём. Однако сейчас она была так морально опустошена и измучена, что сил не оставалось больше ни на что.
Когда она открыла глаза, то увидела, что Сергей сидит на кровати и с тревогой всматривается в её лицо. Заметив, что жена проснулась, он нерешительно улыбнулся ей.
– Верка… ты такая бледненькая. Тебе нужно хорошо питаться. Я в магазин сбегал, купил фрукты, свежий творог, соки… что ещё нужно беременным, я не знаю?
«Заботится, – подумала Вера отстранённо, отказываясь соединять воедино образы разъярённого зверя, бьющего её по лицу, и трогательно-обеспокоенного супруга, волнующегося за беременную жёнушку. – Переживает… Наверное, любит». О том, любит ли его она сама, она старалась не думать. Слишком боялась честного ответа…
Сергей продолжал умоляюще глядеть ей в глаза.
– Ты проголодалась? Хочешь, сделаю тебе бутерброд и чай? А может, что-нибудь посущественнее? Могу суп разогреть, или котлеты…
