Ознакомительная версия.
Первая еда поражала своим великолепием. Правда, оно было трудно различимо. Мухи, увы, простые мухи, создавали плотную завесу над любыми органическими соединениями. Приятно удивляли и удобства коллективного толка. Палаты для совместного проживания, общий на весь этаж умывальник и дощатый туалет во дворе.
Из сверхестественных явлений мной было обнаружено только одно – деревенский книжный магазин, где я купил Бахтина «Проблемы поэтики Достоевского» и еще Х. Кортасара. Остальное оставалось обыденным. Пьянка и жатва. В силу отсутствия условий для соблюдения личной гигиены, нас ненавязчиво донимал нечистотный дискомфорт, который, правда, также ненавязчиво, и главное быстро, исправлялся стаканом-другим плодово-ягодного напитка. Удивительным было и то, что сев за руль корабля полей, мне не удалось снести ничего, кроме столба электропередач. Да и то, снес я его не комбайном, но трактором.
А вот напарник мой, Вадик Ершов, управляя комбайном Нива, снес колючую проволоку, защищавшую местный аэродром от коров. Последние увидя, что путь к вожделенной траве свободен, проникли на летное поле и создали определенные проблемы пассажирским авиаперевозкам.
В деревне я познакомился с одним мужиком – трактористом. Он оказался героем социалистического труда. Когда-то, чего-то много сжал, еще больше намолотил. В это время на район пришла разнарядка на героя. Его выдвинули, поддержали, приодели, отправили в район, и… В конце концов, повесили орден и присвоили высокое звание. С чьей-то легкой руки, вдобавок к званию, еще премировали путевкой в Югославию.
Уехал он туда нормальным деревенским мужиком, а приехал яростным и непьющим антисоветчиком.
Рассказывая о своей поездке в страну оппортуниста-отступника Иосифа Броз Тито, деревенский герой проговорился. Выяснилось, что его до диссидентства довела красота. Сельский тракторист оказался чувствительным эстетом. Там, в Югославии, он увидел то, чего не видел никогда в жизни, но подсознательно к чему стремился. Дубровники, архитектуру, кафе, нормальных людей, ясное небо, солнце, море и чистоту.
Орденоносец, показывая мне обычные курортные фотографии из тур-проспекта комментировал их так.
– Вишь замок снят с горы?
– Вижу
– Красиво?
– Да, очень!
– А это та самая гора, только снятая из замка. Красиво?
– Очень!
– Ну вот, оттуда смотришь красиво, отсюда – красиво, а главное – везде чисто.
Этим великолепием наш герой наслаждался целую неделю, а потом убыл домой. Сначала в Москву, потом в Челябинск, и наконец, в родной совхоз. И стал антисоветчиком навсегда.
Давно дело было. В одно прекрасное утро раздался звонок. Ко мне зашла Алла и сказала:
– В. Ю., на проводе Марк Евсеевич, будете разговаривать?
– Буду.
Алла кивнула. Соединяю.
– В. Ю.! – голос в трубке показался немного дребезжащим
– Да! – я как можно мягче и радушнее приглашал к разговору
– Это Марк Евсеевич!
– Очень приятно
– Как здоровье Вашего папы?
– Слава Богу, Марк Евсеевич – это было еще когда папа был здоров
– У меня до Вас маленькое дельце
– Весь внимание
– Мы с польскими коллегами хотели бы подъехать
– Милости прошу.
В назначенный день в мой кабинет зашел Марк Евсеевич – старейший в нашей области юрист хозяйственник, бессменный руководитель юридической службы одного очень крупного комбината. На момент нашей встречи М. Е. был старше меня ровно на 50 лет.
– Я и есть тот самый, вечный Марк Евсеевич – сказал он подавая руку
– Очень приятно, польщен знакомством – улыбнулся адвокат – прошу садиться
– Деточка, -сказал Марк Евсеевич – я хочу Вам представить польского коллегу.
В кабинет вошел…
– и кто бы Вы думали? – Урмас Отт, собственной персоной.
Я не поверил своим глазам. Урмас Отт подошел ко мне, протянул руку и мягко, с европейским акцентом, поздоровался:
– Очень приятно, будем знакомы, пан Станислав!
– Слава Богу – подумал я – если бы он сказал Урмас Отт, я наверное бы решил, что наравне со звездами советско-российского экрана, обо мне хотят сделать тематическую передачу.
Наконец, когда знакомство было окончено и все реверансы сделаны, посетители перешли к сути дела.
Оказалось, что 10 лет тому назад, на основании межгосударственного соглашения между Польшей и СССР польская компания подрядилась построить для комбината ряд промышленных объектов. Соглашение 1987 года предусматривало освобождение от взаимных налогов субъектов-участников. Однако, когда СССР распался и появилась демократическая Россия, вместе с ней возникла новая налоговая система. Польские друзья продолжали строить как строили, полагая при этом, что ранее заключенное соглашение индульгирует их от фискальной нагрузки.
Однако наши налоговики не захотели с этим считаться, провели проверку польского подрядчика и в результате доначислили его местному представительству огромную налоговую недоимку, штраф и пеню.
Поскольку поляки строили для комбината, то туда же и обратились за юридической помощью. Юристы комбината помогли как могли – подали иск в арбитражный суд, но…
– Деточка, Вы же понимаете, суд первой инстанции нас не поддержал!
– Ой, как понимаю!
– Они не захотели считаться с соглашением 1987 года
– Понимаю!
– Таки, что теперь делать?
Я взял дело к производству, пригласил еще одного налогового юриста. Через какое-то время мы написали апелляционную жалобу. На этот раз суд освободил поляков от штрафов, а недоимку и пеню оставил в неприкосновенности. Экономическое положение польской стороны немного улучшилось, но не кардинально. Оставшаяся сумма поражала своей несуразностью. Контракт тем не менее продолжал действовать, стройка строиться.
К тому времени мы успели сдружиться с паном Станиславом. Оказалось, что он родом из Катовиц, учился в СССР, и давненько обитает на комбинате. Водку пан пил абсолютно наравне с российскими коллегами, любил анекдоты, использовал ненормативную лексику. В общем, почти обрусел. Но почти. Оставались в пане какое-то загадочное достоинство и повадка, отличающая его от всего прочего люда. И это было заметно даже невооруженным глазом. Одевался скромно, но элегантно, говорил размеренно, не торопясь, с мягким акцентом, при этом слова его звучали весомо.
У нас оставалась предпоследняя инстанция – кассационная. Вот к ней-то мы и готовились. Готовились, надо сказать, на совесть. Еще раз все перешерстили, добавили пояснений, фотографий строительных объектов, чьих-то показаний, ссылок на практику близкую и далекую. Несмотря на все усилия, прогнозы, да, и шансы наши были, мягко говоря, не очень.
Прибыв в ФАС мы зарегистрировались и стали напряженно ожидать. Наконец, нас пригласили в зал судебных заседаний. Пришла налоговая. На этот раз службу представляли трое лиц прекрасного пола из числа рьяных и бойких. Вообще, провинциальные налоговики в то время полагали, что они, являясь слугами государевыми, простых смертных могут душить и строить сколько душе угодно.
– Встать, суд идет! – объявил пристав. В зал зашли трое судей в мантиях.
– Садитесь.
Мы сели. Председательствовала на этот раз незнакомая мне судья. Интересная женщина, лет сорока, с умным, проницательным взглядом и отличной фигурой, которая хотя и была скрыта судебной мантией, но угадывалась.
Судья попросила предъявить документы и доверенности. Я подал запрошенное и посмотрел в окно. На улице стоял тот сырой и полутемный полдень, которыми славятся весны в наших краях.
– Станислав Ежец… кий! – пан поднялся во весь свой польский рост. В противовес темному и сырому дню, Станислав на сей раз был в светло-бежевом пиджаке, с чуть темными, в тон брюками.
– Очень приятно – сказала председательствующая судья.
– Где это видано? – пронеслось у меня в голове – чтобы суд говорил «Очень приятно». Это же не знакомство на танцах или в ресторане. Что происходит?
Пан Станислав стоял, а судья смотрела на него. И смотрела совершенно не по-судейски. Заинтересованно и очень доброжелательно.
– Вы поляк?
– Поляк, Ваша честь?
– Вам нужен переводчик?
– Нет, Ваша честь.
– Точно?
– Совершенно, Ваша честь.
– Ну хорошо… садитесь.
Я вдруг понял, что изменилось. Судебный зал был залит весенним, веселым солнцем. И звук улицы, обычно глухой и неприятный, нисколько не мешал происходящему. Наоборот, с улицы доносились звонкие голоса, птичье щебетание, и, как мне показалось, немножко прояснился и запел воздух.
Тем временем заседание пошло своим ходом. Я доложил жалобу, налоговая отзыв. Суд стал задавать вопросы. Адвокат, принялся подробно, обстоятельно и скучно отвечать. Буквально на второй минуте меня прервала председательствующая:
Ознакомительная версия.
