Ознакомительная версия.
Наконец, когда мысленный поток пошел на убыль, бурная река превратилась в тонкую полоску изнывающего от недостатка воды ручейка, Леопольдо набросил на голову одеяло и закрыл глаза.
Минуту спустя тишину комнаты нарушило тихое, равномерное дыхание спящего человека.
Они появились внезапно и неизбежно, как сияние звезд на ночном небе, словно тени выскользнули из глубин, чтобы где-то там, на поверхности водной глади обрести тела – тонкие, стройные, смертоносные. Солнце на востоке едва окрасило горизонт в желто-красные тона, а они уже были здесь. Три узких как лезвие ножа и острых как горные пики плавника возвышались над водой в каком-то десятке метров от спасательной лодки, то удаляясь от нее, то приближаясь.
Это должно было случиться. Об этом и предупреждал Стивен, когда говорил, что вонь разлагающегося трупа привлечет акул. Странно, но они появились только на пятый день их монотонного, казавшегося бесконечным качания на волнах Атлантического океана. Стивен назвал их синими акулами. Их спины и плавники и впрямь были окрашены в темно-синий цвет, цвет воды, что окружала их спасательную лодку вот уже неполную неделю.
Они ждали спасателей, но вместо них пришли акулы. Не самые опасные, как уверял Стивен. А он знал, что говорил, ведь он был ученым-биологом. Поэтому ему верили, и, тем не менее, взгляды тех, кто находился в лодке, ни на миг не отпускали акульи плавники, снующие в ужасающей близости от лодки. У кого-нибудь обязательно не выдерживали нервы, и из груди вырывался приглушенный вскрик или крепкое словцо, когда тот или иной плавник слишком, по мнению кричавшего, приближался к их такому хрупкому суденышку.
Стивен, желая отвлечь товарищей, рассказывал им разные байки об акулах. Говорил, что у них нет плавательного пузыря и жаберных крышек, хотя никто кроме самого Стивена и не знал, о каких жаберных крышках тот говорит. Но, пожалуй, это никого и не интересовало. Важнее было то, что разговоры действительно отвлекали, снимали напряжение, охватывавшее каждого, когда той или иной акуле вздумывалось подплыть к лодке ближе. И все же, несмотря на периодические попытки акул ближе познакомиться с таинственным предметом, бороздившим просторы Атлантики, акулы не выказывали агрессии. Скорее, выглядели заинтересованными, любопытными, даже безобидными.
За последние два дня погода изменилась не только снаружи, но и внутри лодки. Если снаружи светило солнце, а небо было безоблачным, то внутри лодки все было наоборот. Алессандро отдалился от всех. Он переместился на корму, и теперь все время проводил там, возле "дочери". Остальные же выбрали себе места подальше от кормы, заняли середину и нос лодки, спасались от вони, что накрыла лодку невидимым смердящим одеялом. Терпели, надеялись, что процесс разложения не затянется надолго. Терпели молча, только Винченцо время от времени злился и требовал отправить доктора вместе с остатками его дочери на корм рыбам, тем самым избавив лодку от зловония. Но Винченцо был не единственным, кто проявлял недовольство сложившимися обстоятельствами. Вскоре к нему присоединились Кирк и Эбигейл, правда, в отличие от Винченцо парочка не требовала выбросить доктора за борт, разве что труп, который тот защищал, словно живого ребенка. Единственными, кто никак не реагировал на запах, были синьор Дорети, которого, казалось, уже ничто не могло вырвать из того омута, в который он сам себя погрузил после смерти жены, и Дуглас. Что касается Дугласа, то теперь он больше времени проводил в бессознательном состоянии, чем сознательном. Переохлаждение дало осложнение, и несмотря на все потуги Алессандро с помощью того минимума лекарственных средств, что был найден в спасательном комплекте, с каждым новым днем Дугласу становилось только хуже. Так как он большую часть времени проводил без сознания и никак не реагировал на вонь, его тело передвинули ближе к корме, к Алессандро и его "дочери". Алессандро не стал препятствовать. Так даже было лучше, теперь он мог наблюдать за Дугласом, не покидая кормы.
Аварийный запас с кормы забрали, перенесли в центр лодки, подальше от червей, евших труп. Точнее, перенесли то, что осталось после трех дней плавания, а именно:
– Из девяноста двухсот пятидесятиграммовых брикетов в водо-и-воздухонепроницаемой оболочке с сублимированной пищевой смесью осталось шестьдесят брикетов, да и то благодаря тому, что женщины ели меньше мужчин.
Ангелика та вообще почти не прикасалась к брикетам, как и Эбигейл, больше уделяла внимание шоколаду и галетам, да и то изредка, лишь бы голод утолить. К счастью, это часто удавалось сделать небольшими порциями еды – двигались мало, соответственно энергии тратили так же мало. Не злоупотребляли едой и синьора Полетте с синьором Дорети. Что касается последнего, так того даже приходилось заставлять есть, чем с успехом занималась синьора Полетте, добровольно возложившая на себя обязанности по присмотру за убитым горем синьором Дорети. Дуглас почти ничего не ел, так как, как говорилось, большую часть времени проводил в бессознательном состоянии, когда же пробуждался, то просил только воду. Поэтому неудивительно, что за последние пять дней он заметно убавил в весе. Алессандро и Стивен также старались экономить на еде, чего нельзя было сказать про Кирка и особенно Винченцо. Именно благодаря стараниям этих двоих аварийный запас заметно поредел как в плане еды, так и питья…
– Из тридцати пяти пластиковых сосудов с пресной водой по 0.5 мл осталось двадцать, да и то благодаря жесткой экономии воды, за которую решили взяться, когда заметили с какой быстротой тают ее запасы. Винченцо противился, но большинство было за экономию, поэтому ему ничего не оставалось, как смириться. Даже назначили ответственного за выдачу воды. Им стала синьора Полетте. Отныне именно она решала, кому и сколько выделять воды из запасов. Как правило, каждому попадало по два пластиковых сосуда в сутки. Столько, сколько и рекомендовала инструкция по выживанию, которая обнаружилась среди вещей спасательного комплекта…
– Из тридцати шоколадок по 250 гр. осталось десять, а из тридцати пачек галет, по десять в каждой – десять пачек. Еще оставалась пачка леденцов, но леденцами вряд ли утолишь голод, скорее жажду, да и то ненадолго.
Но, как упоминалось, все это оставалось актуальным спустя три дня плавания, когда же наступил пятый день, то и эти запасы значительно поредели. В то, что спасатели найдут их, уже никто не верил. Поэтому даже Винченцо и Кирк увлеклись экономией. Ели медленно, малыми дозами, тщательно пережевывая и подольше удерживая пищу во рту, как и было указано в инструкции по выживанию. Странно, но именно когда запасы начали заметно редеть, инструкция все чаще и чаще начала покидать спасательный комплект, кочевала из одних рук в другие. Будто была неким талисманом, способным не только сохранить жизнь, но и увеличить ее длительность. Вся информация в инструкции была указана на пяти языках, к сожалению, для италоговорящих пассажиров лодки итальянского среди них не оказалось. Английский, испанский, французский, арабский и китайский. Вот и весь список. К счастью, в лодке были англоговорящие, которые делились полезной информацией с товарищами по несчастью.
Монотонная и скучная жизнь на небольшом клочке "суши" не могла не отразиться на внутреннем состоянии пассажиров лодки. Некоторых охватила апатия и даже безразличие к собственной судьбе. Движения их были вялыми, точно у сомнамбул, большей частью направленных на удовлетворение потребностей в еде и воде или на справление физиологических нужд. Не хватало движений, не хватало живости, не хватало твердой земли под ногами. Лодка, этот мягкий синтетический островок искусственной земли, волею судьбы ставший им домом, уже порядком всем осточертел. Хотелось пройтись по земле, настоящей земле, с камнями и травой, а лучше лечь на спину и ощутить твердость земли каждой частичкой спины, лопатками, плечами.
Но скука была не единственным врагом для пассажиров лодки. Беспрерывное покачивание на волнах надоело не меньше, как и приступы морской болезни, несмотря на таблетки, найденные в спасательном комплекте, время от времени посещавшие кого-нибудь из пассажиров. Первое время морская болезнь особенно докучала Ангелике и Эбигейл. Потом досталось и Кирку со Стивеном. Спустя три дня плавания она ни с того ни с сего посетила и Винченцо, убеждавшего всех, что его организм не подвержен этой заразе. Но к пятому дню плавания он страдал от качки больше всех. Синьору Полетте, синьора Дорети и Алессандро болезнь почему-то пощадила. Их ни разу никто не видел в позе, которую Винченцо назвал "плевок себе в лицо".
Появление акул привнесло в жизнь пассажиров лодки хоть какое-то разнообразие и оживление. Они словно пробудились от спячки, то и дело поднимались на ноги и окидывали пришельцев из глубин настороженным, пугливым взглядом. Некоторые из них то и дело поглядывали на Алессандро, будто желая убедиться, что вот именно сейчас тот сдастся и выбросит останки дочери за борт, тем самым освободив лодку от зловония. Но тот оставался непреклонен в своем решении, наблюдал за акулами с выражением полного безразличия на лице, как будто они были тараканами, а не опасными морскими хищниками.
Ознакомительная версия.
