Ознакомительная версия.
Панин встал и поплёлся на кухню. Открыл холодильник. Левой рукой. Достал бутылку ледяной минералки. Левой рукой. На мгновение запнулся. Понял, чего не хватает для того, чтобы попить водички. Собственно, правой руки. Которой он, как оказалось, крепко сжимал свой восставший до предела член. Семён Ильич посмотрел на него с ненавистью. И приложил к нему пузатую стеклянную ёмкость, охнув и тихо, кратко, но ёмко ругнувшись. Немного так постоял. Слегка попустило. Панин открутил крышечку, напился воды прямо из бутылки. Закрутил крышечку. Поставил бутылку в холодильник. Захлопнул дверцу. Выключил свет и вышел из кухни.
Он даже не заметил, что свет на кухне горел, когда он явился туда посреди ночи, голый, крепко зажав кое-что в правой руке. Он даже не заметил, что на кухне сидел кое-кто, читая книгу. Он даже взгляда её не почувствовал, когда она уставилась поверх очков на разыгравшееся перед ней представление. Семён Ильич просто выключил свет и вышел из кухни.
Образцово-показательная чета Паниных. Столько лет – душа в душу. Материальный достаток и трое детей. Старший ушёл к медсестре от жены и новорождённой дочери, а двое младших – чаще в Англии, чем дома. Заботливая и внимательная жена. И прекрасный отец и муж. Муж, который только что принял жену за табуретку.
Варя сидела в темноте и плакала. Но никто этого не услышал. Табуретки тихо плачут в темноте. И никто не видит и не слышит, как плачут табуретки.
Семён Ильич принял холодный душ. Выйдя из душа, взял трубку городского телефона. Набрал номер старшего сына.
– Лёшка, это я… Нет, ничего не случилось. Нет, не на работе. Дома… Бессонница. Да послушай же ты! Не перебивай! Лёшка, к ебеням Катю. Ребёнок – это понятно. Это на всю жизнь. Но Катю – к ебеням. Квартиру ей оставляй, бабки на ребёнка давай, в зоопарк дочку води. Что там ещё с детьми делают?.. Живи с той, которую любишь. Никого не любишь – живи один. Чтобы быть свободным к тому моменту, когда встретишь ту, которую полюбишь. Понял?.. Да, блядь! Это очень важно, придурок. В какой угодно час ночи, дня и всей твоей жизни. Считай это моим отцовским завещанием. Мама?.. Мама в порядке. Звонила-плакала-уговаривала? И маму к ебеням! Живи своей головой, своим сердцем. Своим телом…
Панин зашёл в свой домашний кабинет, достал из бара бутылку водки. И долго глушил её из горла. Потому что надо сосредоточиться. А чтобы сосредоточиться – надо поспать. Сегодня министр сделал ему предложение. Министры не делают предложений, вообще-то. Так что это можно считать делом решённым. Но надо сосредоточиться и подумать. И посоветоваться с Танькой.
Через пятнадцать минут он крепко спал на кожаном кабинетном диване, замотавшись в колючий плед.
Утром на кухне его как всегда ждал горячий завтрак и горячий кофе с молоком. Он как всегда сказал: «Спасибо большое!» И, как всегда, сказав: «Ну всё, пока, я уехал», – ушёл на работу. Не обратив ни малейшего внимания на Варины распухшие веки и сетку потрескавшихся сосудов на белках глаз. Разве у табуреток есть глаза?
На пятиминутке Мальцевой не было. Жёнушка мини-олигарха написала отказ от ребёнка. К ней прилетела мама с Украины. Кто теперь будет платить за блатную отдельную палату – непонятно. У мамы денег еле на билет хватило, если верить. Впрочем, чего тут не верить – по её прикиду видно, что денег не просто нет – их нет совсем. Это доложил дежурный врач. Никаких особых эксцессов. Сутки как сутки. Не считая, разумеется, ихтиоза арлекина. С которым Ельский возится, как с родным. Из научного, скорее всего, интереса. Было бы неплохо, чтобы ихтиоз умер не здесь, а в детской больнице. Впрочем, и тут никто не придерётся – уж слишком фатальная степень весьма редкой патологии.
– Никто не будет платить. Её муж – знакомый министра.
– Так он уже не её муж! – выкрикнул кто-то из задних рядов.
По залу прошёлся ропот хохоточков неодобрения, но Панин легко стукнул карандашиком по столу – и зал притих.
– Анастасия Евгеньевна, почему вашей заведующей нет на пятиминутке? – спросил Панин у отчитавшейся за дежурство Разовой. Которую хотели отправить домой «по ранению», но она ни в какую не захотела, а своей шишкой даже гордилась. Тем более что шишак уже реял в Инстаграме, где пользователь akuser-HA отчиталась об очередном врачебном подвиге. Теперь вот и с членовредительством. Akusher-HA доблестно вырывала беременную из рук мужа-узурпатора, который её колошматил прямо по пузу ногами. За что получила от мужа по голове. Разумеется, застала она эту картину на улице. «Полицейских, когда нужны – днём с огнём, сволочи!» И затем доставляла отбитую у мужа беременную в родильный дом на своей машине. Своей машины у Настеньки не было, но Инстаграму этого знать не положено. Лайков было меньше, чем под изображением с заявлением о бимануальном изнасиловании. «Что за люди?! – сердилась про себя Настя. – На героизм им наплевать и растереть. Им бы только бугогашеньки!» Впрочем, сделала очередные выводы и уже приготовилась настрочить в Фейсбук забавную историю, услышанную сегодня ночью от Поцелуевой. От своего лица, разумеется, настрочить.
От обращения Панина, сказанного как равной, Тыдыбыр вся распустилась от удовольствия, как бутон. В патологии её никто не замечал в упор! А тут сам Панин, великий и могучий начмед, её называет по имени-отчеству. Потому объяснять она стала подробно.
– Она всю ночь в отделении была. Занималась этой, которая родила ихтиоз арлекина. И утром была, я с ней столкнулась, я из ординаторской вышла, в кабинет только собралась постучать, чтобы на пятиминутку вместе идти, а Татьяна Георгиевна из кабинета выскочила и понеслась галопом в сторону служебного туалета.
– Галопом, точно? Не рысью? У вас же в отделении все нынче иппа… иппанутые! Или как это называется, когда в лошадях разбираются? – опять выкрикнули из заднего ряда. И на сей раз Панин отследил остряка. Это был, разумеется, заведующий гинекологией. Кто себе ещё тут может такое позволить? Хотя все знают, что Мальцева по субботам-воскресеньям с интерном забавляется то верхом, то на спине, сука!
– Ты со своими кобылами разберись, а Таньку – не трогай! – прошипел доцент Матвеев, ткнув заведующего гинекологией локтём в бок.
– Все по рабочим местам! – сказал Панин, и все зашумели, поднимаясь с мест, нетерпеливо дожидаясь, когда первым стремительно покинет конференц-зал начмед.
В дверях заведующего гинекологией нагнал Денисов.
– Ещё раз ляпнешь сальность – и это будет называться «мордобой», – спокойно и внятно сказал интерн, ласково улыбаясь заведующему гинекологией сверху вниз и поигрывая бицепсами.
– Ты в моё отделение носа не сунешь! – прошипел тот в ответ.
– Господин Денисов, у меня сейчас плановая операция. Обыкновенная экстирпация без придатков, ничего военного. Но я был бы вам премного обязан, если бы вы мне проассистировали! – ядовито-саркастично глядя на заведующего, громко обратился Матвеев.
Все, кто это слышал, замерли в немом восторге. Да, Матвеев – известная гнида. Да, Матвеев никогда и никого не щадит. Но Матвеев – спец и мужик! Ну что, твой ход, заведующий! Все немного притормозили, якобы переговариваясь о своём, и… И заведующий гинекологией просто стремительно покинул помещения, просто таки дымясь от злобы.
– Спасибо, Юрий Владимирович, – сказал интерн.
– Иди в оперблок, мойся. Мне протокол лень не только писать, но и диктовать. А ты парень умный и грамотный. Так что ничего личного, просто лень. Я вообще уйду после основного этапа. Мне в онкодиспансер надо подъехать. Закончишь сам.
Никого не насторожил «онкодиспансер» Матвеева. Да и почему он должен был насторожить? Матвеев частенько оперировал и в онкодиспансере.
А Татьяна Георгиевна действительно собиралась на пятиминутку. Уже за дверь вышла. Но… Понеслась в служебный туалет. Где её стошнило. Всё-таки как-то приличнее блевать в унитаз служебного туалета, а не загаживать собственный умывальник. Отдышавшись и умывшись, она вернулась в кабинет, достала из шкафа упаковку теста на беременность – у Маргоши коробки не все помещались в шкафах, и она попросила временно подержать иные не слишком подотчётные материальные ценности в кабинете у заведующей. И очень хорошо. Мальцева скорее бы поехала в аптеку, чем попросила бы тест на беременность у Марго. Разговоров потом не оберёшься.
И вот теперь она сидела на крышке унитаза и тупо взирала на результат. Точнее, на результаты. Трёх тестов. Ну, потому что надеялась, что первый результат – ложный. Второй – ну мало ли чего… Но на всех трёх новомодного дизайна тестиках ясно высвечивалось окошко с надписью «POS». Татьяна Георгиевна выбросила тесты в мусорную корзину. Но тут же выудила их оттуда и, завернув в бумажное полотенце, положила себе в карман. Надо выкинуть где-нибудь… На другом конце города, блин!
Мальцева, накинув синий халат для выхода, проследовала через приём на улицу. Села в свою машину, завела двигатель, закурила… Вынула из кармана свёрток «на выброс» и закинула его в бардачок. Докурила сигарету. Затушила её в пепельнице. Заглушила двигатель. Вышла из машины. И направилась прямиков через главный вход в кабинет профессора Денисенко.
Ознакомительная версия.
