– Панин сказал, что Татьяна Георгиевна знает, что делает. То есть опять Святогорский со своими подвигами в пролёте.
– Бедный ты наш разнесчастный Аркадий Петрович. А не завалиться ли нам сегодня вечером в нашу любимую едальню?[47] Ты, я, Марго. Интерна возьмём. Он сегодня ловко со всем справлялся. Классный он, этот Александр Вячеславович. Будет из него хирургический толк. Интерны – они обычно начинают суетиться, когда в ране «водопровод прорывает», всегда кого-то более опытного звать приходится. А этот – ничего. Пойдёмте сегодня тёплой дружеской компанией, а? Мне теперь даже дома небезопасно. Реально – совершенно негде спрятаться! И в жилетку поплакаться некому…
– Ну, когда же я был против сборища патрициев у Капитолия? А сегодня – так и вообще! Моя ИОВ к мамаше умотала, та в очередной раз при смерти.
– А помните ли вы, о девы?! – вещал Святогорский поздним вечером в любимой кафешке, давно уже сменившей статус на ресторанный, в том самом отдельном уютном зальчике, который всегда был к услугам сотрудников этой недалеко расположенной больницы. – Помните ли вы, сколько этих Свидетелей Иеговы было в девяностых? О-о-о!!! Да они просто косяками валили. Я тогда даже грешным делом их историю взаимоотношений с кровью и органами изучил. В таком-то году им было можно вот это-то, а в 1950-м – строгий запрет на всё! Затем снова послабление. Позже – снова здорово, ничего нельзя! Я даже как-то, помнится, спросил одного из них, целуются ли они со своими жёнами. И как же быть тогда со слюной? Тоже, поди, жидкость и среда организма. Ну, не говоря уже о сперме, которой они щедро одаривают своих спутниц жизни.
– И что тебе ответили? – живо поинтересовалась Маргарита Андреевна.
– Целую лекцию прочли. Очень много слов. Я ничего не понял. Но самой лекцией был очарован. Даже я не смогу звиздеть столь долго сколь же и беспредметно. Они, все эти толкователи Слова Божьего и Воли Божьей – всегда были для меня одной из самых непонятных форм жизни. А какая у них полиграфия была, помните? Такую бы бумагу, да на добрые дела! Гоголя б лучше переиздали, или Маргарет Юрсенар, или Алешковского, или… Эх! – Святогорский махнул рукой.
– Да-да! Меня это тоже всегда сильно удивляло. Вот откуда у них на всё это деньги?!
– Ох уж мне эти материально ответственные личности! Мир бездуховен не из-за денег, Марго. Хотя местами и с их помощью. Спорить не буду! – рассмеялся Аркадий Петрович.
– Не, ну я правда понять хочу! Прекрасно помню, как в середине тех самых девяностых приезжали эти Свидетели целыми микроавтобусами и рассказывали, что семья их многодетная живёт в огромной квартире, переделанной из всех четырёх клетушек этажа. Кто им это всё спонсировал? Какие такие организации?
– Эх, Марго, Марго. Если б не праздничные застолья – перманентный атрибут нашей грустной жизнедеятельности, – ты бы уж на целый доходный дом насобирала! – важно задрав вверх указательный палец, ответил Святогорский.
– Да уж… – смешно скосив глаза, задумалась Маргарита Андреевна. Но тут же, опомнившись, заголосила: – Всё равно! Несчастны их дети! Жить, не зная салютов на Новый год и День Победы! Аркаша, а где Танька и интерн?!
– Оставь их, пущай поговорят! Я сейчас Фирсову[48] позвоню для оживления компании! Вы тоже молодцы – придумали собраться не в пятницу! И этих ещё приволокли, – он кивнул на Поцелуеву и Родина, сидящих рядышком. Поцелуева уже была близка к тому, чтобы оправдать своё громкое прозвище, и смотрела на непрерывно что-то тараторящего заведующего патологией, как кот на сметану.
Татьяна Георгиевна и Александр Вячеславович разговаривали за соседним столиком, куда отсели несколько минут назад. Точнее, интерн что-то говорил заведующей, а та внимательно слушала, не перебивая. Но заметно становилась всё веселее и веселее. И, наконец, не выдержав, расхохоталась:
– Вы всё это мне всерьёз несли, Денисов? – и, встав, продекламировала на весь небольшой зал, явно рассчитывая на то, что будет услышана: – «Я лично против безобразия в половой сфере… Любишь мужика, давай поехали, если деньги есть»[49]. У вас деньги есть, Александр Вячеславович?
Александр Вячеславович тоже встал. Поцеловал руку Татьяне Георгиевне и сказал куда тише, нежели она:
– Мы уже давно разобрались, что литературные пристрастия наши совпадают. Я тоже люблю Ваксона. Местами… Но вас я люблю куда больше, Татьяна Георгиевна. Я подожду. – И, удерживая всё за ту же руку, отвёл к столику, где заседали её друзья и коллеги. – Всем приятного вечера. Я, пожалуй, уже пойду.
– Куда вы, Денисов?! – удивлённо воскликнула Марго.
– На работу, Маргарита Андреевна.
– Так мы все недавно с неё!
– На другую работу.
– На другую?! – не поняла Марго. – На какую это такую другую? – Но тот слегка поклонившись, уже отошёл.
– Ну неделька задалась. – Мальцева проводила взглядом интерна и повернулась к друзьям. – Урожайная, нечего сказать!
– Ты что ему такое брякнула?! – напустилась Марго на подругу.
– Я?! Это не я ему, а он мне брякнул.
– И что же такого мог брякнуть тебе юный рыцарь, что тебя так развеселило? – наклонился к ним Святогорский.
– Предложение мне сделал.
– Рационализаторское?
– Да не то слово! И прям сразу с заявлением на оформление патента. Предложение руки и сердца сделал мне этот чудесный малыш. Жениться он на мне хочет, честь по чести. Умора!
– А чего такого?! – удивился Святогорский. – Я на его месте тоже сделал бы тебе предложение. Баба ты видная, опять же – заведующая. Предложение бы я тебе сделал, но жениться – хрен бы я на тебе женился! Кто ж на блядях-трудоголиках женится? – дружелюбно загоготал Аркадий Петрович.
– Что ты чушь несёшь! – махнула на Святогорского Маргарита Андреевна. – А ты тоже! – укоризненно зыркнула она на Татьяну Георгиевну. – Ни тот тебе, ни этот! Ни двадцать пятый! Дура! Хочешь – с Паниным живи, расплюётся он в конце концов со своей Варварой-стряпухой. Если почувствует, что ты его хочешь, разумеется. Его! Всего! Навсегда! Хочешь – за Волкова замуж выходи, тоже дядька ничего. Небеден и свободен. И чем тебе Александр Вячеславович не угодил? От него дети красивые и здоровые будут, пока ты можешь, а он молодой. Что, так и будешь с хлеба на воду перебиваться, а? Противно смотреть, сил уже нет! Или в монастырь собралась? Это сейчас не модно! Ты куда?..
Мальцева вскочила, надела шубку, залихватски обмоталась шарфом и, перед тем как выскочить из зала, яростно рявкнула:
– На работу я собралась! Чтоб от моды не отставать!
Продолжение следует…
См. «Роддом. Сериал. Кадры 1—13».
Шкала Апгар – система быстрой оценки состояния новорождённого. На двадцать седьмом конгрессе анестезиологов (1952) американская врач-анестезиолог Вирджиния Апгар впервые официально представила разработанную ею систему оценки состояния новорождённого на первых минутах жизни. Это простой метод для начальной оценки состояния ребёнка с целью выявления необходимости реанимационных процедур. Шкала предполагает суммарный анализ пяти критериев (окраска кожных покровов, частота сердечных сокращений, рефлекторная возбудимость, мышечный тонус, дыхание), каждый из которых оценивается в баллах от нуля до двух включительно. Результат оценки может быть в диапазоне от нуля до десяти. Данное тестирование проводится обычно на первой-пятой минуте после рождения и может быть повторено позднее, на десятой минуте, если результаты оказались низкими. Баллы менее трёх означают критическое состояние новорождённого, более семи считается хорошим состоянием (норма). Шкала Апгар является маркером жизнеспособности, а вовсе не показателем здоровья новорождённого в целом.
Гнотобионты – безмикробные животные и животные, выращенные в условиях полной стерильности в период постнатального развития. Используются в основном в научных целях. Вне стерильных боксов долго не живут.
ЧСС – частота сердечных сокращений.
Анатомо-функциональная несостоятельность рубца на матке – осложнение беременности и родов, связанное, как правило, с предыдущими операциями кесарева сечения. Может привести к тяжёлым осложнениям – разрыву матки, кровотечению, гибели плода. Во время беременности и родов женщины с рубцом на матке требуют тщательного мониторинга состояния нижнего маточного сегмента.
Дупликатура пузырно-маточной складки – листки париетальной и висцеральной брюшины.
Перитонизация – закрытие дефекта висцеральной брюшины, возникшего при хирургической операции, путём наложения серо-серозного шва. Многими школами акушерства и гинекологии необходимость перитонизации оспаривается. Но не русской.
