Ознакомительная версия.
– Каков подлец! Не унимается! – воскликнула Ло. – Только я не поняла, при чём же тут Эх-Выния? Ей что за дело до арбузов?
– Похоже, есть дело. Посмотри, что написано в конце!
– «После отъезда Нанайца дело с арбузами постепенно заглохло. Сначала остыли лунки, потом засохла бахча и улетели птицы, а вскоре и все поля, не так давно зеленевшие буйными листьями на сильных извивающихся стеблях, покрыло колючим снегом. Разочарованные умериканцы после нескольких тщетных попыток прогреть лунки известным им способом, решили, что они, возможно, неправильно питаются, употребляя слишком мало горячей пищи, вследствие чего выделяют мало энергии. Сожалея о том, что упустили Нанайца, они забросили бахчу и вернулись к нефтедобыче. Снежные просторы Уляски, потревоженные экспериментом, ещё долго приходили в надлежащий вид. Любопытные аборигены на протяжении полугода выкапывали из-под снега чудные зелёные ягоды, которые они затем разбивали на две половинки, и, нагрев на костре, пили сладкий сок, выплёвывая на белый снег маленькие чёрные косточки. Эхвынцы, вдохновлённые примером Нанайца, устремились на север. Каждый из них посчитал своим долгом поддержать человека, приехавшего в нашу страну с гуманной целью – продезинфицировать наши дороги. Именно поэтому на Крайнем Севере опять зеленеет бахча, а рядом стоит построенный Нанайцем завод, который давит арбузный сок и отправляет его по проложенному Нанайцем трубопроводу в Эх-Вынию. Этот человек подарил эхвынцам мечту – связал их с холодом, о котором они имели очень смутное представление, ограниченное стаканчиком фруктового мороженого. Теперь все мы знаем, север и юг – два брата-близнеца, без которых невозможен прогресс. Нанаец создал в Эх-Вынии империю под названием БЗ, Бодрящая Зима, и являет собой пример успешного делового человека».
Гр уронил газету. Фонарь погас. Над Эх-Вынией вставало солнце, обещая, как всегда, жаркий день. Читать дальше не хотелось: бессонная ночь, полная потрясений, давала о себе знать общей усталостью и резью в глазах. Да и зачем читать, всё было ясно и так. Ссутулившись, Гр направился в дом.
Прошло около года. Гр не заметил, как очутился на вершине пирамиды, выгодно отличавшейся от живых клубящихся шаров, с одного из которых он свалился в руки Ло, тем, что стояла на месте, никуда не двигалась и имела ровную площадку наверху. Гр лежал там, распластавшись на спине, лицом вверх, и наблюдал за жизнью. Ему было всё равно, где он находится: встреча с капитаном, заметка в газете сделали его равнодушным ко всему происходящему. Всем управляла Ло. Гр иногда сомневался, находился ли он в Эх-Вынии или в какой-то другой стране, ему неизвестной, но спрашивать об этом было лень.
Он помнил, что на другой день после отлёта ресторатора Ло очень долго куда-то тащила телегу. В телегу был погружён визжащий поросячьим визгом мешок, и к ней был привязан Фецир. Гр смотрел на быстро меняющийся пейзаж и не мог разобрать, что это – жёлтая пустыня или же северная равнина, покрытая песками, сквозь которые иногда просвечивалась то ли соль, то ли снег. Его ничто не интересовало. Он теперь думал о том, как написать книгу. О чём, об этом он пока не знал, поэтому страдал, выжидая творческое вдохновение. Когда Ло остановила через несколько месяцев пути свой караван, Гр увидел, что вокруг полно пирамид, по которым ползают какие-то люди.
– Здесь будет наш дом, – сказала жена и, легко выпрыгнув из телеги, неожиданно поцеловала незнакомого лохматого человека, подбежавшего с любопытством рассматривать странную на вид машину. С некоторых пор Ло делала что хотела, не стесняясь мужа и невзирая на свой далеко не юный возраст.
– А вы будете нашими клиентами, – ласково добавила она, обращаясь к другому – плешивому старику, и хозяйским жестом поправила бампер Фецира. Перед поездкой она вместе с Вязом немного переоборудовала дезинфектатор, добавив в конструкцию крохотную танцевальную площадку за счёт того, что убрала пузатую камеру, сделав на её месте настил. Затем почистила машину, смазала болты кукурузным маслом, продула брызгалку, и комплекс был готов к действию.
Передохнув и приглядевшись, Ло вкатила на одну из пирамид телегу, закрепила колёса камнями, втянула туда же с помощью верёвки Фецир. Приказала Вязу петь песни на площадке, а в перерывах продавать билеты на дискотеку, оставила Гр ловить вдохновение, а сама, хоть и без особой охоты, занялась свинарником. Дело это было для неё привычным.
Наконец-то Гр оказался предоставлен сам себе. Таких, как он, валяющихся посередине улицы без дела, было немного, может быть, от силы, человек пять лежали на тротуарах, да и те изредка вскакивали, чтобы проверить, всё ли исправно в их бизнесе, после чего снова падали и принимались глазеть по сторонам. По их нервным, неуверенным позам, по их неловко поджатым коленям и неестественно выгнутым спинам было понятно, что они не могут расслабиться, как Гр, который позволял себе иной раз уснуть между ног прохожих. Ему давно стало безразлично, кто куда шагает и какая длина шага у людей, потому что он понял: нельзя подстроиться под чужой ритм, можно только выработать свой собственный, как Нанаец, например, чья походка отличалась отсутствием длинных пауз. А у него вот не задалось. Совсем недавно Гр казалось, что он тоже нашёл свой ход, что ещё немного и это станет его сущностью, если бы не капитан, если бы не газета, сбившая Гр с аллюра…
Он изредка бросал равнодушный взгляд на Фецир, который стоял в углу площадки и поливал тоненькой струйкой ДЗ каждого, кто подходил к машине и, затолкав денежку в кассовый аппарат, вставал под брызгалку. Да, клиентов было не так много, как хотелось Ло, но самое главное, что люди проявили интерес к дезинфекции. Напуганные последними событиями в Узком проливе, где недавно затонул корабль с пищевыми отходами, они тем не менее пока не осознали всей глубины катастрофы и потому не спешили встать под струи дезинфицирующего раствора. Гр услышал об этом краем уха, когда радостная Ло говорила Вязу: «Ах, пусть бы ещё один корабль затонул!», но промолчал: зачем вмешиваться в то, что тебя не интересует? Для него сейчас главное – поймать Музу за хвост.
Никто из пробегавших мимо него граждан не сомневался относительно того, зачем он здесь лежит. Никому и в голову не приходило бросить в пустой бумажный стаканчик, стоявший рядом с бородатым мужчиной, мелочь или плеснуть текилы из термоса. Все понимали: стаканчик не что иное, как намеренная демонстрация личных успехов, дань уважения давно ушедшей молодости. Дань, имеющая оттенок тоски по утерянному в жизненных невзгодах гранёному стакану. Это умиляло прохожих. Несмотря на равнодушие к миру, Гр не забывал любоваться собой. Он то так, то этак раздвигал ноги, показывая новые туфли, или, скрестив на груди руки с зажатыми в них двумя дымящимися трубками, взглядом призывал смотревших на него людей в свидетели того, где он был раньше и к чему пришёл сейчас.
Время от времени недалеко от него останавливались какие-нибудь новенькие ботинки и по своей неопытности громко и отрывисто спрашивали:
– Как пройти к центру?
Гр, прищурившись, долго смотрел на проходимца, примериваясь, как бы проще ответить, и со вздохом вытаскивал из-под спины табличку, передвигал её на грудь таким образом, чтобы подошедший мог прочитать единственное слово, начертанное гвоздём: «Центр», и снова прятал табличку под себя. Ботинки смущённо тёрлись друг о друга, низко кланялись, говорили «мерси, сисени, спасибо» и убегали.
Когда к нему приближались шпильки, Гр закрывал глаза и принюхивался, испытывая наслаждение от того, что мог по одному только запаху сказать, какого они цвета.
– Ду ю спик инглиш? – произносили шпильки первые слова пароля.
– Ложись, кукла! – отвечал Гр и, если унюхивал красный цвет, самый его нелюбимый, разочарованно открывал глаза.
Он не отпускал незнакомку до тех пор, пока та не меняла свой окрас на любой, лишь бы с неё сошла раздражавшая его краснота. Если же цвет приблизившихся к нему шпилек был оранжевым или голубым, он так и мял барышню с закрытыми глазами, не утруждая себя разглядыванием женских красот. Больше всего ему нравился зелёный, наверное, потому что напоминал офицерские погоны и то время, когда ещё можно было скакать на одной ноге, спускаясь с крыльца, и думать об отпуске. Впрочем, он старался не отвлекаться от поисков вдохновения. Один эхвынский поэт давненько сказал ему, что для творчества первым делом нужно найти Музу. Гр это запомнил и теперь искал среди шпилек даму с таким именем. Правда, пока ни одной не попалось! Жаль. Сил становится всё меньше.
– О, как это бьютифул! – кричали очередные шпильки и отдавали себя в цепкие руки Гр, которые начинали безжалостно их ощупывать, будто желая найти в них какой-то изъян, и долго вертели в разные стороны, прежде чем, удовлетворив свою ненависть, или любовь к данному цвету, выбрасывали вон.
Ознакомительная версия.
