Ознакомительная версия.
Процесс начался давно. В школе что-то рассказывали про брошенные деревни в девятнадцатом веке, когда крестьяне шли на заводы. Потом, это уже на памяти Шулина, боролись с неперспективными деревнями. Но массовое переселение из деревень и северных городов началось в начале девяностых. И не стихает, только набирает обороты.
Названия «Воркута», «Магадан» вызывают у многих мрачные ассоциации: лагеря, ГУЛАГ. Но если не станет Воркуты и Магадана, окажется ли это благом… А их исчезновение вполне реально. Останутся какие-нибудь метеостанции, а все эти кварталы пятиэтажек с выбитыми стеклами и полопавшимися трубами канализации будут медленно разрушаться…
Шулину судьба дала возможность заботиться о чем-то кроме территории внутри своей ограды. Пусть не самоотверженно, часто сознавая напрасность своей заботы, он сохранял аэропорт, полосу. И вот на нее сел аварийный самолет. Люди остались живы. И о Шулине затрубили: герой, герой. Да не герой… Другое слово нужно… Кто-то так же пытается сохранить корпуса закрытого завода, комбайн в развалившемся совхозе, сокращенную деревенскую школу, забытый военный склад, опустевшую ферму… Может быть, десятки таких по России, может быть, сотни, тысячи. Но время идет, просвета не видно, руки опускаются. Тайга наваливается, болото втягивает, пески засыпают, хоронят. Но ведь так нельзя!
Вот об этом тянуло, да уже требовало сказать премьеру, а разум отвечал, что – глупо, и так всем известно, да и что может изменить Владимир Владимирович… И попросту времени никакого не хватит для подобной речи, никто ему, Шулину, столько не даст говорить в микрофон. Там минута будет какая-нибудь, полторы. Не больше.
Терминал D аэрокомплекса «Шереметьево» – новенький, чистый, почти пустой. Никаких толп, никаких сидящих на полу в окружении багажа горюнов. Словно музей какой-то. (Правда, и в Сыктывкаре в последние годы обилия пассажиров не отмечается, за исключением последней недели августа.)
Шулина встретили черноволосая девушка в олимпийской бело-красной куртке с надписью на спине «Russia», назвавшаяся Алиной, и двое высоких тонких юношей, оставшихся для него безымянными. Проводили в микроавтобус «Мерседес».
– Алексей Сергеевич, – глянув в папочку, произнесла девушка, – сейчас дождемся еще одного человечка – через десять минут самолет приземлится – и поедем. Хорошо?
– Хорошо, – пожал плечами Шулин и мысленно добавил: «Хорошо, человечек».
Подождали, дождались паренька в очках, судя по всему, молодого ученого. Поехали.
Довольно долго микроавтобус кружил по эстакадам, развязкам, кольцам рядом с терминалом. Наконец выбрались на дорогу. Водитель поддал газу, но вскоре скорость упала – «Мерседес» превратился в одну из песчинок длиннющего и медленного автомобильного потока, ползущего в сторону Москвы.
– Смотри-ка, первый час, а Ленинградка до сих пор не рассосалась, – вздохнул один из юношей.
Другой ответил со спокойной обреченностью:
– Давно пора привыкнуть, что Москва – одна большая пробка. Да и, – поправился, – ближнее Подмосковье. К тому же ночью опять снег выпал.
– При Лужкове все-таки лучше чистили…
– Так, Алексей Сергеевич, – пошептавшись с очкастым юношей, подсела к Шулину девушка Алина. – Сейчас мы едем размещаться в гостинице. В три часа вас ждут в постпредстве Коми. Посмотреть на вас хотят ваши земляки. – Улыбнулась и сама взглянула на него то ли с искренним, то ли с притворным интересом. – Потом – отдых. Завтра к одиннадцати часам нужно быть в студии. Сами понимаете, что точное время начала и окончания встречи с премьером неизвестно. Начнется ориентировочно в двенадцать, идти будет, может быть, три часа, может быть, пять. Поэтому нужно плотно позавтракать, запастись терпением… Да, – Алина листанула бумаги в папке, – и завтра вечером вас пригласили на запись программы «Пусть говорят». Вы согласны в ней участвовать, Алексей Сергеевич?
– Ну, если прилетел, то можно и поучаствовать.
– Ясно, – девушка сделала пометку. – Буду вас курировать в эти дни. Обо всех изменениях постараюсь сообщать заранее. График постоянно меняется, уточняется.
– Понял.
Всё было сказано, а микроавтобус полз еле-еле. За окном медленно проплывали огромные свежие здания «Икея», «Метро», «Вольво», «Леруа Мерлен», «Тойота», «Атак»… «Н-да, теперь основные силы, бетон и стекло в магазины вкладывают», – подумалось Шулину, и он усмехнулся этой мысли. Действительно, глупой. Что ж, есть покупатели, спрос, значит, будут возникать новые и новые магазины, торговые центры. Вон сколько людей на одном этом шоссе. Несколько тысяч. Им всем нужно есть, у них есть квартиры, которые неплохо бы обставлять удобной мебелью, оснащать современной техникой. У большинства загородные дома, которые тоже неплохо бы оснащать…
Да, несколько тысяч человек в тысячах автомобилей, большинство из которых недешевые. Наших «Жигулей», «Волг», а тем более «Москвичей», «уазиков» практически не попадается, зато японских, корейских, немецких, шведских – вся дорога от горизонта до горизонта. Что впереди, что сзади… Автомобили необходимо обслуживать, а желательно, как советуют специалисты, – менять каждые три года. После трех лет эксплуатации начинаются проблемы. Да и действительно, «Тойота» – это не «уазик», который на всю жизнь… Хотя появись у Шулина возможность купить «Тойоту», он наверняка бросил бы свой «уазик» и потом менял бы «Тойоту» в положенный срок на новую. Расставался бы без сожаления, зная, что новая – еще лучше.
Может, на самом деле не нужны эти северные города и поселки, где самой природой они не предусмотрены. Лишь высасывают деньги из страны… Будут прилетать на вертолетах вахтовые бригады на месяц, а потом, отработав, возвращаться в теплые, без гнуса и копоти края, где абрикосы висят над окнами, месяц-другой греться на солнышке, напитываться витаминами, готовиться к очередной смене…
Телестудия поражала своими размерами, высоченным потолком, обилием сложной аппаратуры. Какой-то космический корабль далекого будущего, а не телестудия, декорации в которой завтра будут разобраны и наверняка списаны – для следующего разговора премьер-министра с народом сделают новые, еще более яркие и внушительные.
Поначалу Шулину было приятно сидеть в удобном кресле, интересно изучать обстановку, но вскоре стало жарко, – вроде и свежий ветерок надувал из бесшумных кондиционеров, а дышать нечем, пот под свитером щекочет спину, бока. Жарко было и от обилия людей, и, главным образом, от освещения. Мало что в глаза светили мощные фонари, так еще и стены утыканы лампами, висят переливающиеся белым, синим, красным панели, огромные экраны. Может, и не все эти приборы накаляли воздух, но создавали ощущение, что ты внутри духовки. Ощущение это усиливала стеклянная стена справа – за ней столы с компьютерами, бегают люди…
А в студии девушки, под руководством молодого человека – режиссера, видимо, – пересаживали некоторых зрителей и участников будущей встречи. Шулина не трогали – как сразу определили в первый ряд, так и оставили в покое… Нет, однажды обратили внимание. Подошла дамочка с оранжевыми волосами, в руках коробочка и кисточка. Без прелюдий стала прикасаться кисточкой к его лбу. От неожиданности Алексей Сергеевич отшатнулся; оранжевая оправдывающимся тоном объяснила:
– Бликовать будет. Нужно пригасить.
– М-м, понятно. Пудрите…
Глядя на сидящих в креслах, на работников студии, Шулин удивлялся – почти всё это была молодежь, люди лет двадцати-тридцати. Он оказался чуть ли не самым старым.
– Так! – похлопал в ладоши режиссер. – Внимание, господа! Владимир Владимирович уже прибыл. Прошу всех соблюдать порядок, не шуметь, не выкрикивать. Заостряю внимание: мы находимся в сфере ФСО!.. Тем, кто задает вопросы, микрофон у журналисток не выхватывать, говорить коротко и внятно. Эфир у нас прямой, поэтому всё должно быть слаженно, четко. Все меня поняли?
Ему ответили аплодисментами.
Премьер-министр появился ровно в двенадцать часов. Бодро сбежал по ступенькам, кивнул пригласившему его за стол крупному светловолосому ведущему с детским лицом. Уселся, поздоровался. И посыпались вопросы. То ведущий задавал, то находившаяся за стеклянной стеной известная журналистка Мария Ситтель, то сидевшие в студии, то люди в других городах, появлявшиеся на большом экране. Владимир Владимирович обстоятельно, но и без особого увязания в теме, отвечал.
Вопросы по большей части были серьезные, даже смелые, некоторые наверняка неприятные премьеру. Про массовое убийство в станице Кущёвская, про совсем недавнее побоище на Манежной площади, про пожары под Москвой, с которыми справиться сумели только дожди, про взрывы в метро, взрывы на шахте Распадская, про Ходорковского, мозги в гараже, бандитизм в Гусь-Хрустальном… Шулин слушал, и пыл, который нагнетался в нем в последние недели, угасал, угасал в чужих бедах, горе, неблагополучии. Неблагополучии, получалось, всей страны.
Ознакомительная версия.
