Татьяна Трубникова - Знаки перемен (сборник)

Араб даже не выстрелил. Асланбек как кошка прыгнул на него. Еще секунда – и пистолет принадлежал ему. Араб ругался по-английски и по-своему:

– Фак ю, фак! Рахыс мутэсиха эджнаби![2]

«Пристегните ремни!» – высветилось на табло. Асланбек затягивал ремень вокруг запястья террориста. Тот выл и ругался. И вдруг Асланбек услышал аплодисменты. Перевернул араба. Рванул молнию куртки. Так он и думал! Пояс взрывчатки.

Араб что-то зло шипел, пока он отстегивал его. Тихо-тихо, аккуратно. Что-что, а уроки по минированию и изготовлению бомб Асланбек слушал очень внимательно. Вынул детонатор. Показал арабу. Тот отвернулся.

Асланбек шел по проходу. Пассажиры смотрели на него во все глаза. И хлопали. Пистолет араба приятно тяжелел на поясе. Неужели он будет воевать ВЕЧНО, даже здесь? Высокомерная пожилая дама поспешно, как девочка, вскочила перед ним. Он сел. Выглянул в иллюминатор.

Синь кончалась послушной, тихой кромкой. Высоченная гора в виде женщины с поднятым к небу мороженным смотрела в сторону океана. Лес гор-домов.

«Небоскребы!» – вдруг вспомнил Асланбек странное словечко. «Это небоскребы!»

Он вздохнул. «Наконец-то!» Он всегда знал, что увидит-таки их. Уши снова заложило. Высокий свист.

Самолет лег на курс в поворот. Тик-так… Небоскребы наклонились…

Тик-так… ОН открыл глаза. Где ОН? Оранжевый свет падает откуда-то сзади. Повернулся. Ночник. ОН лежит в широкой мягкой постели. Тик-так… Огромные старинные часы.

И тишина…

Резная высокая дверь. Ее ОН тоже уже видел. Перед тем, как прыгнуть с самолета… Зеркало. Стол красного дерева. На нем телефон, какие-то бумаги… Другой телефон рядом, у изголовья. Где базалай? Ощупал себя. КТО ОН?

Рывком сдернул пижамные штаны. Слава Богу! ОН не обрезан. Главное – с этим инструментом все в порядке… Боже… Какой кошмар…

ОН сел на кровати. И вспомнил, КТО ОН.

Неужели это не ОН лежал под артобстрелом, не ел и не пил три дня в детстве, не ОН не мог зарезать овцу, но смог убить столько людей?!!! Неужели кровавый шахид – не ОН?!!! Какое облегчение!

Но как же Аллах? Он накажет его. Непременно накажет. За отступничество.

– Фу-ты! Что я несу!!! – разжал слипшиеся со сна губы.

«Но тогда откуда все эти словечки: дотах, чурек, базалай, имена эти?!»

Встал. Налил из старинного графина воды. Говорят, этот кусок стекла принадлежал еще САМОМУ.

Выпил. И вся ЕГО жизнь со всеми ЕГО проблемами сразу навалилась на него. Потому что ОН все вспомнил. Главная головная боль – что он должен сделать сегодня. Вот и снятся кошмары!

Взглянул на себя в зеркало. И похолодел. Это серое блеклое лицо! То самое! Печальное лицо Пьеро.

«Тьфу! Это же я. Это я себя видел в витрине из-за спины этого… шахида! Тьфу-тьфу-тьфу! Интересно, к чему снится видеть себя в зеркале? К болезни? Тьфу-тьфу-тьфу…»

Посмотрел на часы. Четыре утра. Самое время поработать. Взглянул на бумаги. Не хочется ему работать.

На столе поверх бумаг лежит книга: «Жизнь Шамиля». «Начитался перед сном! Вот тебе и базалай. А небоскребы – это к тому, что в Америку скоро лететь. У них там тоже бардак… Что ему будет за этот приказ? Могут ли убить? Вот это будет резонанс! Террористы. Ха! Сейчас самое время…»

Снова лег в постель, с наслаждением потянулся. Снял трубку телефона. Набрал номер. И сделал то, что должен был сегодня сделать. ОН сказал:

– Сравняйте эти горы с равниной.

Как и предсказывал вок стаг Рашид.

«Вок стаг Рашид?!!! Боже… Нет!»

Он вздрогнул всем телом, как от отцовского хлыста, вскочил, обхватил голову руками.

– Мама… Нана! Там же мама…

Азрак мудифа назафа даман (араб.) – синяя стюардесса умрет.

Сэриэ (араб.) – быстро.

Квикли (анг.) – быстро.

Вит-вит (фр.) – быстро-быстро.

Рахыс мутэсиха эджнаби (араб.) – дешевый грязный иноземец.

Нана – мама.

Дада – отец.

Вок стаг – уважаемый старик.

Дотах – друг.