На следующий день был опубликован манифест, взбудораживший всю Россию. Его напечатали все газеты России, зачитали во всех учреждениях, гражданских и военных, расклеили на всех театральных тумбах и в виде отдельных листов раздавали праздношатающимся гражданам во всех городах с населением свыше пятидесяти тысяч человек.
Божией поспешествующей милостью Мы, Николай Вторый, Император и самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский, Государь Псковский, и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Карельский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северной страны Повелитель; и Государь Иберский и Карталинския и Кабардинския земли и области Арменские; Черкасских и Горских Князей и иных наследных Государь и Обладатель; Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский, и прочая, и прочая и прочая.
Объявляем всем Нашим верным подданным:
В заботах о сохранении дорогого сердцу Нашему мира Нами были приложены все усилия для упрочения спокойствия на Дальнем Востоке. В сих миролюбивых целях Мы изъявили согласие на предложенный японским правительством пересмотр существовавших между обеими Империями соглашений по корейским делам. Возбужденные по сему предмету переговоры не были, однако, приведены к окончанию, и Япония, не выждав даже получения последних ответных предложений Правительства Нашего, известила о прекращении переговоров и разрыве дипломатических сношений с Россией.
Не предуведомив о том, что перерыв таких сношений знаменует собой открытие военных действий, японское правительство отдало приказ своим миноносцам внезапно атаковать Нашу эскадру, стоявшую на внешнем рейде крепости Порт-Артур.
По получении о сем донесении Наместника Нашего на Дальнем Востоке, Мы тотчас же повелели вооруженною силою ответить на вызов Японии.
Объявляя о таковом решении Нашем, Мы с непоколебимою верою в помощь Всевышнего и в твердом уповании на единодушную готовность всех верных Наших подданных встать вместе с Нами на защиту Отечества, призываем благословление Божие на доблестные Наши войска армии и флота.
Дан в Санкт-Петербурге в двадцать седьмой день января в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четвертое, Царствование же Нашего в десятое.
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою написано:
Николай IIНи в Порт-Артуре, ни в Петербурге никто ничего не знал о судьбе «Варяга» и «Корейца». Ходили различные слухи и домыслы об их гибели, разоружении, сдаче в плен и даже бегстве в Мексику. Причем говорили, что «Варяг» стоит возле Панамского канала, а на «Корейца» напали воинственные гуарани, когда он грузился углем у берегов Колумбии, и всю команду якобы взяли в плен и съели.
В ответ на запрос, пришедший 30 января из Порт-Артура, адмирал Рожественский ответил, что, согласно иностранным источникам, «Варяг» и «Кореец» захвачены у Чемульпо. На следующий день морской атташе в Германии лейтенант Долгоруков прислал в Главный морской штаб шифрограмму, в которой, ссылаясь на официальные источники, сообщал, что после трехчасового боя с японской эскадрой «Кореец» был подбит и затонул, а «Варяг», охваченный пламенем, вернулся на рейд и взорвался там. При этом погибли все офицеры и все младшие чины.
Только в середине февраля через русского консула в Чифу Алексеев получил донесение от Руднева, а потом и полный отчет в виде рапорта о бое «Варяга» и «Корейца» против пятнадцати кораблей контр-адмирала Уриу.
* * *
Через четыре недели после того, как японская эскадра у берегов Кореи атаковала крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец», император провел совещание. Как таковой повестки дня не было, и государь собрал цвет своего госаппарата, чтобы выяснить их отношение к событиям, которые имели место в Корее и о которых ему доложил наместник. Алексеев в свою очередь оперировал полученным из Чифу рапортом капитана 1 ранга Руднева, а также многочисленными свидетельствами иностранных наблюдателей. Что касается прессы, то наместник приказал перевести для него все основные иностранные издания в пределах дат с 26 января по 10 февраля, а в Чемульпо послал несколько доверенных лиц из числа верных России корейцев. Результаты расследования он изложил в форме записки и отправил в столицу с собственным умозаключением по так называемому делу крейсера «Варяг».
* * *
Совещание проходило в «Большом» кабинете Александровского дворца, что в Царском Селе. Кабинет был действительно большой: четыре окна, проход через антресоли на половину императрицы и зеркальный потолок, в котором отражались стены, обшитые красным деревом, пол был покрыт лаком и отполирован до идеального блеска. На полу лежала шкура рыси. Огромное количество портретов, картин с пейзажами и батальными сценами украшало стены. В кабинете стоял бильярдный стол, на котором играли после позднего обеда; во время войны на нем раскладывали военные карты. На полках, висящих вдоль стен, стояли вазы, лампы, бюстики и целые скульптурные композиции, перемежаясь с книгами и фотографиями членов императорской семьи.
Вот и сейчас император стоял у бильярдного стола, рассматривая огромную карту Дальнего Востока, которая включала в себя не только Приморье и Сахалин, но и Маньчжурию, Корею и Японию. Рядом с ним стояли: управляющий морским министерством вице-адмирал Авелан, адмирал Рожественский, министр иностранных дел граф Ламсдорф, генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович и контр-адмирал Абаза.
Все с любопытством слушали доклад, а точнее, абстрактную речь министра, который неизвестно почему после провала российско-японских переговоров, приведших к войне, все еще продолжал исполнять обязанности министра иностранных дел.
– Англия и Америка определенно приняли сторону Японии. Не исключено, что в первую очередь сыграла роль экономическая составляющая. Они рассматривают Японию как источник своих доходов, не оставляя надежд на колонизацию этой страны. Подогревая у японцев чувство гордости в необходимости этой войны, они рассчитывают на денежные займы, которые будет брать Япония, все глубже погружаясь в финансовую бездну. Я скажу больше: президент Рузвельт предупредил и Германию, и Францию, что если они попытаются выступить против Японии, он немедленно станет на ее сторону и пойдет так далеко, как это потребуется. – Ламсдорфу было душно и все время хотелось пить, он поправил воротничок, старясь незаметно ослабить галстук.
– Нет сомнения, что без поддержки Америки и Англии Япония не затеяла бы драчку. – Авелан подошел к императору и встал за его спиной, разглядывая манипуляции с линейкой и картой.
– Из разговоров с послом Франции я выяснил, что они очень недовольны этой войной, – продолжил Ламсдорф.
– Россия интересует Францию прежде всего как союзник против Германии, – бросил император и склонился над картой. – Насколько я знаю, правительство Комба-Делькассэ начало переговоры о соглашении с Англией.
– Нет постоянства. Утром с женой, днем с любовницей, вечером со второй любовницей, а ночью сам с собой. – Дядя императора Алексей Александрович встал с дивана только для того, чтобы дойти до буфета и взять стоявшую там бутылку вина, после чего он точно по тому же маршруту вернулся на диван и не вставал с него уже до окончания совещания.
– Чего не скажешь про немцев. «Русские защищают интересы и преобладание белой расы против возрастающего засилья желтой. Поэтому наши симпатии должны быть на стороне России», – кажется, так высказался Вильгельм. – Ламсдорф посмотрел на Николая II, который приходился германскому кайзеру племянником.
Император был увлечен и не обратил внимания на реплику графа – или не захотел обратить. Он с интересом рассматривал юго-восточную оконечность Корейского полуострова.
– Так что вы хотели сказать насчет крейсера? – Николай II резко сменил тему, уходя от дипломатии, в которой он был не силен. Слова предназначались вице-адмиралу Рожественскому, который еще час назад пытался показать императору какую-то газету.
Окружение мгновенно среагировало на выпад царя, сменило пластинку и завело заунывную песню о катастрофе, предательстве офицеров, трусости матросов и сдаче кораблей врагу. О каком крейсере шла речь, можно было не уточнять. Достаточно было проследить за императором, который проявлял повышенный интерес к Чемульпийской бухте.
