Ознакомительная версия.
– Посидим немного, примем по минимуму и двинем к Зотову.
– Куда?
– Студия. Зотов известный художник.
– Ты увлекаешься живописью? – Скиф явно полон тайн и загадок!
– Нет, – хмыкнул. – Я увлекаюсь искусством. У Павла собираются люди.
– Ты говоришь, словно в других местах собираются свиньи.
– Не исключаю. Скиф облокотился на стол, качнувшись к девушке:
– А ты бы хотела куда-нибудь травки покурить, оттянуться с ломкой, хеви-металл и де труа до утра?
Люся скорчила рожицу:
– За кого ты меня держишь?
– А чего тогда ко мне прилипла?
– Ты интересный, симпатичный…
– Вызывающий…
– Не скучный! – улыбнулась. – Неординарный. В тебе есть харизма. Чувствуется, что ты хозяин своей жизни.
– А ты – нет?
– Пока не совсем. Вот отучусь, начну зарабатывать сама, буду хозяйкой себе. А пока маман с папан выдают чаевые, много воли не получишь. Фигово от предков зависеть.
– Иди работать.
– Кем? – пожала плечиками. – Рекламки у метро раздавать, дворы мести?
Скиф отвернулся: зачем он согласился с девушкой прогулять занятия? А впрочем, чем лучше сохнуть на парах, слушая заумь Веретенникова?
– А ты что хочешь от жизни? Куда потом пойдешь, кем?
– Работать пойду, – отрезал.
– Семья? Женишься?
– Так далеко не заглядывал.
– Не любил, – поняла свое и высказала с томно – заумным видом. Скиф ожег ее взглядом, губы скривились в желчной насмешке:
– Любил – не любил. Ты принцесса, чем голову себе забила? Ты думаешь, мужики любят? Они пользуют, они ищут выгоду и приемлемую телку для своих нужд. Это как сходить в сортир. Кому приспичило тот и за кустом отольет, а посдержаннее сортир ищут красивый, чтоб со всеми удобствами.
Люся даже побледнела от его грубой прямолинейности, поморщилась:
– Что за скотство.
– Правда жизни, дура. Ты что думаешь, самая умная, самая красивая, поэтому мужики от тебя с ума сходить должны и розы под ноги стелить? Розы с шипами, детка. Хорошо даешь, приметный интерфейс, нормальные манеры, покладистый характер, по дому и хозяйству можешь – тогда есть шанс, а так… Ну, фигурка у тебя ничего, – смерил ее взглядом. – С мозгами хуже, но смазливая мордочка компенсирует, главное рот не открывай, чтобы ум во фразах наружу не лез. Родители у тебя кто?
Люся хлопала ресницами и морщила носик, соображая оскорбиться и послать Скифа нафиг или еще потерпеть, понять с чего он завелся. Может специально провоцирует? Зачем?
– Врачи.
– Врачи? Здорово, – хмыкнул. – В частных клиниках?
– Даа.
– Супер. Стоматологи, гинекологи?
– Неет.
Люся решительно не понимала, причем тут ее родители.
– Тогда на хрена ты мне сдалась? Что твои родители могут, что можешь ты? Кто ты? Удобный сортир с красивым интерьером? Таких валом.
Люся покраснела до корней волос и не выдержала, поднялась, резко оттолкнув чашку с недопитым кофе. И вылетела из ресторанчика.
Скиф не шевельнулся.
«Беги, дура, беги пока не поздно», – посмотрел ей в спину.
Допил вино, кинул деньги и направился в тир.
Стрельба затянула его давно, как табак. Две, а то и три пачки сигарет в день и расстрел мишеней – сутки прошли не зря.
– Поразительные успехи, – усмехнулся молодой мужчина в тире, выдавая очередную порцию пулек. – У тебя талант. А помнишь, как палил в белый свет, как в копеечку?
Парень смерил его презрительным взглядом и расстрелял мишени, попав в десятку на каждой.
– Я же говорю – талант.
– Еще тридцать – подал деньги.
Мужчина отсчитал пульки и подвинул к Скифу, взглянув с насмешкой:
– Меня Павел зовут.
– Санта-Клаус, – буркнул недобро: не вяжись дядя.
– Ничего, – хохотнул. – Подходит.
– Отвянь.
– Что так немилостиво?
Парень расстрелял мишени и вновь протянул деньги:
– Еще тридцать.
– Что-то кроме оружия вообще интересует?
– Нет, – отрезал.
Расстрелял следующую партию, положил винтовку и хотел уже уйти, как мужчина остановил:
– Подожди, предложение есть по твоему интересу. Как на счет пострелять из настоящего оружия?
Скиф хмуро уставилась на него:
– Страйкболл?
– Баловство.
– Охота?
– Пейнтболл. Мы с ребятами собираемся, отдыхаем…
– Один хрен, – скривился.
– Ну, не скажи. Подгребай в Сестрорецк в субботу к обеду, за мостом на повороте на приморское шоссе подхватим. Можно и из города. Где удобнее?
– Я не сказал «да», – отложил ружье и вышел.
Скиф доплелся до скамейки, плюхнулся.
Сколько будет помниться тот день?
Взгляд ушел в сторону деревьев, уже почти голых, потерявших свою листву, и четко вспомнились кустики у моста, покрытые молодыми, зелеными листиками, туман, что стелился над водой, песок, трава и джип. И киллер…
И тряхнул волосами: нафига думать об этом? Когда паршиво на душе нужно избегать плохих мыслей, воспоминаний иначе останется лишь один путь – на тот свет.
Впрочем, если ли разница? Он давно там. Мир перевернулся. Давно.
С некоторых пор Скиф был уверен, что этот мир – ад, а тот, возможно, рай. А смерть не так страшна, как жизнь, по – своему она даже красива. Более красива, мудра и справедлива, чем жизнь.
Парень поднялся и пошел к Зотову. Там его знали, там к нему относились как к своему.
Сашка Пелегин пил пиво, обнимаясь с очередной девицей, двадцатой за те двадцать раз, что Влад его видел. Неизменной у Сани была только бандана и улыбка.
– Привет, Скиф, – обменялись хлопками ладоней и парень тут же получил банку «туборга». – Опять с занятий слинял? Чудак ты, человек, тебе диплом нужен.
– Не угадал – отцу.
– Отец за тебя жизнь не проживет. Самому нужно что-то думать. Подошедший Павел просто пожал парню руку и кивнул:
– Пошли, покажу новое.
– Закончил? – вскочил Скиф.
– Сегодня, – улыбнулся благодушно Зотов и подвел к стойке с картиной.
На холсте цвела весна улыбкой прекрасной женщины утопающей в разных цветах. Что говорить, картины Зотова иначе, чем шедеврами Скиф назвать не мог.
– Любишь ты баб, – заметил тихо, даже забыв про пиво в руке.
Павел странно посмотрел на него:
– А ты не любишь. Шовинист.
– Бывают другие?
– Знаешь, Скиф, – обнял Влада за плечо Павел, разглядывая свое творение. – Мы все в какой-то степени шовинисты, но в крайности вдаваться не стоит. Женщины прекрасны – их нужно любить, как воплощение красоты самой жизни. Мы без них, как дети без родителей, как земля без травы, как…
– Ты конечно мастер, Павел, без всяких «но». Однако, с красотами жизни я бы поспорил. Они только в твоих картинах.
– Заведи себе подружку, – посоветовал мужчина, внимательно посмотрев на парня, и пошел к друзьям – Гоше и Киру, вечно подвыпивших и веселых, с массой прожектов в голове. Братья махнули руками, приветствуя Скифа и, о чем-то начали втирать Зотову.
Влад закурил, продолжая рассматривать картину.
– Гений, правда? – заметил Сашка, подойдя неслышно. Скиф дрогнул и кивнул.
– А ты Катерине понравился, – усмехнулся мужчина. – Познакомить?
– Думаешь, даст?
Пелегин засмеялся:
– Смотря, как просить станешь.
Влад отвернулся – взгляд опять приковала изображенная женщина в цветах. Она была иллюзией, а слова Сани Пелегина – реальностью. Зотов воплощал в жизнь свою мечту даже не о женщине – о себе и своем отношении к ней, а в жизни все было просто, пошло и совсем некрасиво, зато честно – как у Пелегина.
Этот мир мужской и правят в нем мужчины, и живут в нем мужские правила. И мир не волнует, понял ли ты это, принял или нет. Поэтому лучше побыстрее понять и принять, иначе сомнет.
– Тоже художником стать? – протянул Скиф.
Пелегин вовсе заржал, обнял парня за плечи и повел к дивану к Катерине:
– Из тебя художник, как из меня сапожник. Не смеши мои усы! Не, старик, без обид. Не кормит это ремесло. Предлагаю спокойный и финансово благоприятный вариант – иди к нам, поставлю на аэрографию, будешь прилично получать, не надо в технаре своем маяться.
– Опоздал, уже. Андрон взял.
Лицо Сани вытянулось от разочарования:
– Во, паразит! Умыкнул! Давно к нему подался?
– Вторая неделя, как пашу.
– Нравится? Небось, зажимает?
– Нет, все отлично. Я доволен.
– Граффити тоже можешь? ― припала к плечу Пелегина Катерина, а взглядом так и ела стройного юнца со смазливой мордашкой, столь нежной, что не смотри ему в глаза, в которых век прожженного старика, показался бы Скиф вовсе мальчишкой.
Влад улыбнулся ей, хитро и понимающе щуря глаз.
– Котик, что там Зотов с братьями – чудаками задумал. Послушай, а? – посоветовала смыться своему бой-френду Катя. Тот смекнул. Одарил насмешливым взглядом Скифа и подругу, и пошел к мужчинам, а девушка подсела ближе к парню, провела ладонью по ноге от ботинка, что он устроил на столе, до бедра, потянула за цепь на ремне:
– Целоваться-то умеешь?
– А ты? – вытащил сигареты, подкурил и подал ей, себе взял другую.
– Обижаешь, – улыбнулась томно и многообещающе, коготки чуть впились в бедро, намекая, что можно на практике узнать, то, что пока на словах обсуждается.
Ознакомительная версия.
