Ознакомительная версия.
Он явно насмехался, а Света будто со стороны увидела, насколько глупы были ее детские фантазии о Мише и его любви. «Дура! Какая же я дурочка! На пустом месте навоображала себе…»
– Как он смел? – продолжал между тем Шереметьев. – Но я, честно говоря, не понимаю, чем скучноватый, на мой взгляд, молодой Улицкий мог разжечь огонь в вашем сердце. Песней про солнышко? – Он язвительно хмыкнул. – Вы такая яркая, живая, девушка-фейерверк – а он скучно-правильный, уравновешенный… Да за одно то, что вы обратили на него свой взор, Михаил должен был целовать след ваших ног, а он! Неблагодарный…
Эти книжные слова и издевательский тон, которым Шереметьев их произносил, были невыносимы. Так бы и убила его на месте!
– Да вы мизинца Мишиного не стоите! – выкрикнула Света, вложив в свой взгляд все презрение, на какое была способна. Затем развернулась и, сдерживаясь, чтобы не побежать, выпрямив спину и высоко подняв голову, пошла из сада.
– На вашем месте я бы его возненавидел, – донеслось ей вслед.
Чувствуя, как слезы жгут глаза, Светлана почти бежала к дому, но, опомнившись, свернула под тень молодых сосенок на краю участка.
Не может она никому сейчас показаться. Уехать, пока никто не видит? Но это будет слишком явным признанием своего поражения. Манюня с Мишей объявят о своей свадьбе, а она сбежит…
«И когда успели сговориться? Неужели на поэтических посиделках или в филармонии?.. – всхлипывая, кусала губы Света. – Зря я их одних отпускала, надо было вместе ходить. Гадина Манька, темнила, ни слова ведь не сказала… А я? Почему не призналась ей, что люблю Мишу? Про других парней рассказывала, хвасталась, как целовалась – а про того, в кого по-настоящему влюблена, молчала. И получается, что Манюня, сама того не зная, отбила у меня парня и выходит замуж, выходит очень удачно, за сына секретаря обкома, за человека, которого я уже два года люблю!»
Мысль, что Маньке, которую она и соперницей-то никогда не считала, так повезло, а она осталась у разбитого корыта, была нестерпима.
«Я не буду думать об этом сейчас», – вдруг всплыла в памяти фраза из любимой книги, чуть ли ни единственной, которую она прочитала практически целиком, пропуская лишь куски про войну и политику.
«Я не буду думать об этом», – повторила Света Харитонова вслед за Скарлетт О'Хара и решительно отмела в сторону воображаемую картину чужой свадьбы. Перед ее мысленным взором встала другая картина: она в подвенечном платье – о, она чудесно будет в нем смотреться! – рядом жених в новеньком строгом костюме… Только вот образ жениха получился размытым.
Света тряхнула головой, отгоняя видения. Достав из кармана крошечное зеркальце, проверила, не потекла ли тушь, и, наконец, вышла из зарослей.
С веранды доносилась музыка, и она направилась туда, где собрались все ребята. Три парочки танцевали, Манюня с Мишей сидели в углу, о чем-то тихо разговаривая. Раньше Света и внимания бы не обратила: сидят себе и сидят, о музыке или поэзии беседуют. А сейчас заметила, как восторженно, с обожанием глядит Манька на Мишу, каким теплым взглядом смотрит он на нее. Неужели всегда так смотрел? А она, дура слепая, не замечала… Чтобы не видеть этой идиллии, Света отвернулась.
Возле магнитофона Славка и Кирилл с Любой спорили, что поставить – быстрое или медленное. Победила веселая музыка, и вскоре из динамиков загремело: «Бахама, бахама-мама…»
Света сама не заметила, как оказалась в центре и уже ритмично двигалась под музыку. Белая юбка развевалась, оголяя почти до трусиков крепкие длинные ноги, серебристая змея на груди посверкивала. Ни одна из девчонок не умела так танцевать, и хотя все они, кроме Манюни, вышли в круг, никто не мог сравниться со Светкой – пластичной, яркой, зажигательной. Она танцевала и улыбалась: Димке, Славке, Кириллу, но никто не подозревал, что творится у нее в душе, никто не слышал мысленно повторяемых ею слов: «Я не буду думать о Мишке, я не буду думать о Манюне. Я с ума сойду, если постоянно буду думать об их скорой свадьбе». Когда песня кончилась, ей показалось, что быстрыми движениями она выгнала, вытряхнула из головы горестные мысли. И она уже могла улыбаться Славке, который потянул ее в дальний угол веранды.
– Светка, ты сегодня такая… – заговорил он, стискивая ее руку.
– Какая? – кокетливо покосилась она.
– Красивая… Просто потрясающая!
– То-то, я смотрю, тебя потряхивает… – рассмеялась Света.
– Это от избытка чувств. – Слава глубоко вздохнул и выдал: – Тебе не кажется, что фамилия Ганелина звучит лучше, чем Харитонова?
– Чего?.. – протянула она.
– Того. Выходи за меня замуж. Я ведь давно тебя люблю. А ты – ни да, ни нет…
– Ну до чего ты навязчивый, Славка! Хуже всех парней, ей-богу. Вот прямо так сразу и замуж. Надо проверить свои чувства…
– Так давай, проверим, – подмигнул Славка.
– Ты на что намекаешь? – возмутилась она, вырывая руку. – Совсем обнаглел! Иди, видеть тебя не хочу!
Она отвернулась от него и уставилась в окно. Славка потоптался рядом и, наконец, удалился. Буквально через несколько секунд она услышала шаги за спиной, и бархатный голос спросил:
– Мне позволено будет пригласить вас на танец?
Света вздрогнула. Шереметьев. Только его и не хватало! Отказать? Получится слишком демонстративно, к тому же всех удивит, ведь она может танцевать с утра до вечера и никогда не отказывает кавалерам. Изобразив вежливую улыбку, она обернулась и протянула руку:
– Пожалуйста.
Звучала одна из мелодий группы «АВВА». Скрепя сердце Светлана положила руку на плечо Шереметьева. С гораздо большим удовольствием она расцарапала бы его холеную физиономию. Он же совершенно непринужденно наклонился к самому ее уху и прошептал:
– Не бойтесь, Светочка, вашу ужасную тайну я унесу с собой в могилу… Никто никогда не узнает о пикантной сцене у фонтана, невольным свидетелем которой я стал.
Его манера говорить напыщенно-театральными фразами ужасно раздражала.
– Ничего я не боюсь, – с независимым видом парировала она.
– И правильно. Настоящая советская девушка должна быть бесстрашной, как Зоя Космодемьянская. И вы, такая молодая, такая прелестная, скоро забудете, как страдали по Михаилу Улицкому. Поверьте, очень скоро. А вот мне, такому старому и повидавшему в жизни немало, никогда не забыть вашего пылкого признания. Жаль, предназначалось оно не мне…
– Никогда вы от меня ничего подобного не услышите, – выпалила она, кинув на нахала испепеляющий взгляд.
– Ого! Как вы сверкнули глазами! Вам кто-нибудь говорил, что они у вас цвета пьяной вишни? И чуть раскосые, как у газели. Редкой красоты глазки… А как они блестели, когда, рассвирепев, вы швырялись камнями!
– Вы можете говорить о чем-нибудь другом?
– Могу. Дайте телефончик.
– Зачем?
– Я приглашу вас на свидание. Вам ведь надо развеяться после…
– Я не дам вам номер своего телефона, – с мстительным злорадством выговорила она и добавила раздельно: – Потому что вы мне совершенно не нравитесь.
Вот так! Даже на душе полегчало! Этот мерзкий тип собрался поухаживать, а она его отбрила.
Музыка кончилась, партнер манерно поклонился.
– Благодарю за танец.
Света лживо-приветливо улыбнулась в ответ и вернулась к Славке.
Ужинали на свежем воздухе, за длинным столом возле мангала. После первого тоста Михаил сообщил родителям, что вместе с товарищами написал заявление о зачислении в состав ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Яна Витальевна охнула и схватилась за сердце. Павел Петрович гневно выкрикнул:
– С ума сошел? Мать в могилу вогнать хочешь? – и принялся успокаивать жену.
– У меня еще одно известие, думаю, узнать об этом вам будет приятнее, – поторопился добавить Миша. – Мы с Манечкой решили пожениться.
Похоже, это было неожиданным для всех, кроме Шереметьева и Светы. Мишины родители, не скрывая радости, первыми поднялись обнять жениха и невесту, затем вскочили с мест друзья. Объятия, поцелуи, поздравления. Во всеобщей суматохе никто не заметил, что Света стоит, будто окаменев.
Все. Вот теперь точно – все. Миша при всех сказал, что женится на Маньке, значит, так оно и будет.
Ее горестные мысли прервал шепот в самое ухо:
– Пойдемте, а то неудобно. Надо поздравить молодых.
Юрий Алексеевич повлек ее за локоть, и минуту спустя она с мертвым лицом сказала Мише и Мане нейтральное «поздравляю». Сияющая Манюня кинулась было подруге на шею, но ее отвлек Павел Петрович:
– Эх, Манечка, вот бы отец ваш порадовался. Помню, ты только родилась, я ему сказал: невеста нашему Мишке будет. Мы смеялись тогда, шутили вроде, а вы… Ну, молодцы!
Света незаметно покинула шумную толпу поздравляющих. С тоскливым лицом она сидела у стола, когда к ней подскочил возбужденный Славка.
– Светик, ты поняла? Они поженятся через месяц, и когда мы с Мишкой уедем, у него здесь останется жена, крепкий тыл… Ты не представляешь, как это важно для военного – знать, что тебя ждут. Если бы ты меня ждала, Светик…
Ознакомительная версия.
